Страница 193 из 268
Как только Хрущеву доложили, что крейсер с Жуковым на борту вышел из Севастополя, Никита Сергеевич, не теряя зря времени, приступил ко второй части задуманной хитроумной операции. Срочно было созвано внеочередное заседание Президиума ЦК. Слово для важного сообщения Хрущев предоставил начальнику Главного политического управления Желтову. По его сообщению Президиум принял решение провести по всей стране собрания партийного актива военного ведомства, на которых развенчать Жукова как нарушителя партийных норм, узурпировавшего власть в войсках, насаждавшего в армии культ своей личности, принижающего значение партийно-политической работы.
Многое зависело от того, какую позицию займут центральные органы армии и войска Московского гарнизона, и потому собрание их партактива решили проводить не как обычно в Доме Советской Армии, а в Кремле. Докладчиком утвердили начальника ГлавПУРа Желтова, хотя на таких мероприятиях, как правило, выступал секретарь МГК. На партактив Московского гарнизона пришел — небывалый случай! — сам Хрущев и произнес речь вслед за Желтовым, значительно превосходящую докладчика по продолжительности. Сидящие в зале должны знать, что думает о зарвавшемся министре обороны первый секретарь ЦК!
Аналогичные собрания с участием местных первых лиц и эмиссаров из Москвы прошли во всех республиках, краях и областях, в военных округах и на флотах. Портреты полководца снимались в домах офицеров и солдатских клубах. Газета «Красная звезда», до того широко освещавшая визит министра обороны в Югославию, внезапно утратила интерес к этой теме.
Находясь в Югославии, Жуков не подозревал о начавшейся над ним на родине тайной расправе. Иностранные дипломаты первыми заметили, что московские газеты неожиданно прекратили освещение визита советского министра обороны. Представители принимающей стороны тоже как-то странно начали поглядывать на высокого гостя. Среди окружения маршала прошелестел слух, будто крейсер «Куйбышев» отбыл в Севастополь, оставив их на чужой земле.
Слухи достигли ушей Жукова. Он попытался связаться с Москвой, но безуспешно. На его недоуменные вопросы никто толком не мог ответить. Министр обороны с небольшой группой сопровождавших его лиц оказался отрезанным от родины, в полнейшей изоляции. Связь с Москвой отсутствовала. Она прервалась с уходом «Куйбышева», на котором был оборудован узел связи министра. Ни в Югославии, ни в Албании советских посольств тогда не было.
И все же Жукову стало известно о том, что происходило в Кремле. Каким образом? Он не раскрыл свой источник информации даже на пленуме ЦК в октябре:
— Всего три недели назад, перед тем, как мне было поручено поехать в Югославию и Албанию, я со всеми членами ЦК, вернее, с большинством, распрощался как с близкими друзьями. Не было мне ни одного слова сказано в претензию… 23-го, 24-го или 22-го, я сейчас не помню точно, мне кто-то сказал, что происходит совещание актива в Москве, было заседание Президиума, разбираются такие-то и такие-то вопросы. Я полагал, что меня немедленно вызовут, все-таки я вроде бы как главный обвиняемый, должен дать объяснения…
«Мне кто-то сказал…» Взбешенный Хрущев приказал хоть из-под земли достать ему того, кто допустил утечку секретной информации и предупредил находившегося в Югославии Жукова о начавшейся против него кампании. Этим человеком оказался генерал-лейтенант Штеменко, начальник Главного разведывательного управления Генштаба. Четыре года назад он был снят с поста начальника Генерального штаба и снижен в воинском звании с генерала армии до генерал-лейтенанта. Штеменко оказался единственным военачальником, сохранившим преданность Жукову. Об этом больно говорить, но даже Рокоссовский не щадил поверженного полководца. Штеменко сохранил верность, и по каналам военной разведки предупредил Жукова о том, что происходило в Москве. За это снова поплатился должностью — разгневанный Хрущев приказал снять Штеменко с поста начальника ГРУ и назначить на другую работу с понижением.
Получив по линии военной разведки тревожное сообщение от Штеменко, озабоченный Жуков сразу же вылетел в Москву.
На аэродроме в Москве Жукова встречали… Да, сегодня с полной уверенностью можно применить глагол во множественном числе. Распространенная версия, что министра встречал только один его адъютант, возникла из-за отсутствия достоверных сведений. Далеки от истины и утверждения многих «знатоков», рассказывающих о будто бы отключенных телефонах в кабинете Жукова, куда он приехал прямо с аэродрома.
Все происходило не так. И мы расскажем как. Но ведь Жуков пока в воздухе! И покуда он преодолевает пространство от Балкан до Москвы, пытаясь понять, что же произошло за время его отсутствия, рассмотрим, в каких отношениях он находился с Хрущевым.
Полководец оказал ему как минимум две крупные услуги, благодаря чему звезда Хрущева, которая, казалось, вот-вот закатится, снова ярко вспыхивала на кремлевском небосводе.
Первая услуга относится к июню 1953 года, когда Жуков, три месяца назад возвращенный в Москву с должности командующего Уральским военным округом и назначенный первым заместителем министра обороны, решительно встал на сторону Хрущева и Маленкова в их борьбе за власть с Берией. После семилетнего отсутствия в столице Жуков несколько отстал от кремлевских интриг, но почему-то сразу согласился играть ключевую роль в аресте Берии.
Отрабатывал за возвращение в Москву? Жуков прекрасно знал, что этим он обязан Хрущеву с Маленковым. Булганин, возглавлявший тогда Министерство обороны, был против назначения Жукова своим заместителем. Так и заявил: с Жуковым работать будет трудно, он не признает меня как военного деятеля. Однако Хрущев с Маленковым настояли на своем.
Жуков возглавил группу генералов, которым предстояло обезвредить Берию, и лично объявил Лаврентию Павловичу об аресте. Операция была очень рискованная, и авторитет Жукова, безусловно, обеспечил ей успех. Хрущев, таким образом, вышел победителем из групповой схватки и, окончательно укрепив свои позиции в Кремле, не забыл того, кто привел его на трон. В 1955 году Жуков становится министром обороны вместо Булганина, который возглавил Совет Министров.
Второй раз Жуков спас Хрущева в 1957 году. К июню некогда «монолитный» Президиум ЦК окончательно раскололся на два лагеря. Против Хрущева и небольшой группы его сторонников выступила старая гвардия — Молотов, Маленков, Каганович, Булганин. Оба противостоящих лагеря, конечно же, старались привлечь на свою сторону министра обороны, от позиции которого во многом зависел исход схватки.
Позднее Жуков вспоминал, что неоднократные попытки прозондировать его точку зрения предпринимал Маленков. Против Хрущева старая гвардия решила выступить 19 июня. Утром Маленков снова пригласил Жукова для обработки: Хрущев крайне груб, никого не слушает, с Президиумом не считается, руководит страной неправильно.
Жуков, по его словам, предложил Маленкову уладить взаимоотношения с Хрущевым мирным путем, по-товарищески. Но дело зашло слишком далеко. Через несколько часов после разговора с Маленковым Жукова, в ту пору кандидата в члены Президиума ЦК, пригласили на заседание Президиума. Старая гвардия пошла ва-банк: потребовала рассмотреть вопрос о Хрущеве немедленно. По предложению Маленкова председательское кресло занял Булганин. Растерявшийся Хрущев безропотно уступил ему свое место. Маленков, которому Булганин предоставил первое слово, произнес: есть мнение освободить Хрущева от обязанностей первого секретаря. Выступившие Молотов и Каганович поддержали Маленкова, предложив перевести Хрущева на другую работу.
Против высказались Микоян, Фурцева. Но силы были явно не равны. Хрущев воскликнул: если хотите меня снимать, то собирайте пленум, пусть он и решает. На что старая гвардия ответила: пленум соберем, но только после твоего снятия.
Поднялся молчавший Жуков:
— Я категорически настаиваю на срочном созыве пленума ЦК… И, если сегодня группой будет принято решение о смещении Хрущева, я не подчинюсь этому решению и…