Обыкновенный, но любимый

— Она хотела именно этого. Только я не понял.

Теперь ясно, как лучше использовать пространство, как оживить интерьер, подчеркнуть красоту камина. Черт возьми, мне нравятся такие проблемы.

— И ты потрясающе с этим справился. Если бы у меня дома была такая комната, я бы из нее никогда не выходила.

Она его явно перехвалила. Он взглянул на заснеженные леса.

— Это не самая интересная работа. Больше всего мне нравится изучать чей-то дом и думать, что лучше всего подойдет к жилью. Вот только…

— Что?

— Вот только я никак не могу справиться с внутренней отделкой.

— Ты боишься штор? Такой большой олух боится штор?

Он повернулся и впился в нее взглядом, который оказался неожиданно пристальным.

— А чего боишься ты, Дейзи?

Но ей не пришлось отвечать. Они услышали шум чьих-то шагов, вошли Кокрены. Их представили друг другу, и Дейзи быстро принялась делиться с хозяйкой идеями насчет обстановки.

Прошло чуть ли не два часа, прежде чем они покинули дом. А Кокрены все упрашивали их остаться и выпить с ними вина.

К тому времени температура понизилась на несколько градусов. Дейзи было вполне тепло в меховых рукавицах и с толстым шарфом, но Тиг съежился в своей куртке.

— Ты, тупица, где твоя шапка? — поддразнила она его.

— Весь город ходит в моих шапках. Они мне так не нравятся, что я забываю их повсюду.

— Ты замерзнешь. — Дейзи взяла его под руку и покрепче прижалась к нему. Это общение брата и сестры, сказала она себе. Они дразнятся, разговаривают. Просто проводят время вместе. До кафе оставалось лишь три квартала.

Но все дело было в том, что в обществе Тига она не чувствовала себя его сестрой. Он смотрел на нее не так, как смотрел бы брат. Из притворства ничего не получалось.

Кафе было закрыто. Мимо медленно проехала случайная машина. Дейзи нашла ключ у себя в сумочке. Она посмотрела на Тига.

— Хочешь подняться? — Выражение его лица изменилось так быстро, что она поскорее добавила: Не затем, о чем ты думаешь.

— А по-твоему, я собирался прыгнуть на тебя, как только мы войдем в дверь?

… — Меня беспокоишь не ты, Тиг. Я боялась, что сама могу прыгнуть на тебя. — Она поняла, что ему нравится, как она его дразнит.

Он обращался с ней легко и фамильярно. Не задал ей ни одного вопроса. Не намекнул на то, что они вместе провели одну дикую, долгую ночь, не навязывался.

Это было неестественно. Это было настолько неестественно, что действовало ей на нервы.

Дейзи не собиралась рассказывать ему о своей жизни. Но что-то в этом проклятом мужчине заставляло ее быть с ним честной. На верху лестницы она открыла дверь и, прежде чем включить свет, повернулась и серьезно сказала:

— Если ты увидишь, где я живу, это многое тебе объяснит. И тебе уже не захочется наброситься на меня, как раньше. Тогда была метель.

— А сейчас это можно назвать…

— Обычной реальной жизнью. — Дейзи включила свет. Сняла пальто и шарф, бросила сумку на стул и пошла за вином. Она не собиралась создавать уютную атмосферу совместной выпивки, но любому, кто взглянул бы на ее теперешний «родной дом», понадобилось бы немного виски.

Спустя несколько минут она протянула ему стакан «мерло». Не французского «мерло», а обычного вина из бакалейной лавки. Теперь для нее даже воздух стоил слишком дорого.

— Что здесь было, когда ты сюда въехала?

— Что-то вроде склада на чердаке. Поэтому Гарри и не захотел брать с меня плату, — сухо сказала Дейзи.

Она наблюдала, как он оглядывается по сторонам.

Она поселилась здесь сразу же после метели когда поняла, что генератору в их доме понадобится капитальный ремонт. Довольно быстро стало ясно, насколько плохо обстоит у нее дело с финансами. В тот же день в окне кафе она увидела объявление: «Нужна временная работница».

Эта комната… Она убирала ее семь дней, прежде чем смогла хотя бы чуть-чуть привыкнуть. Помещение никто никогда не мыл. Под карнизом поселились мыши, птицы и пчелы. Имелась ванная с крохотным душем; когда-то белая фарфоровая раковина стала желтой, но ею можно было пользоваться. А в скат крыши встроили два окна.

Когда ее коробки прибыли из Франции, она их разобрала и обнаружила, что у нее есть всевозможные вещи. Единственной вещью, которой не оказалось, были деньги.

Так что над диваном без пружин висела великолепная картина, написанная маслом. На старую железную кровать легло лоскутное одеяло в густых пурпурных и бледно-лиловых тонах, изготовленное в монастыре. Дырку в стене Дейзи закрыла блузкой от Версаче, задрапировав ее так, будто та для этого и предназначалась. На столы, покрытые пятнами красок, она набросила шарфы — Гермес, Диор, Шанель. Фарфор у нее был тонкой работы, бледно-кремового цвета с золотой каймой, но есть она могла только за расшатанным карточным столиком. Место для кухни занимал маленький холодильник.

— Вот моя действительность. Я осталась без гроша в кармане.

— Но ты сделала нечто оригинальное и интересное, даже красивое из… из бог знает чего.

— Едва ли это красиво.

— Да, красиво. Цвета, шарфы и все прочее… выглядит так, будто это было задумано. И в голову не придет, что твоя цель — скрыть ужас помещения. Словно ты создавала первоклассный будуар, претендующий на изысканность.

Она нахмурилась.

— Хорошо, хорошо, — сказал Тиг. — Ты хочешь, чтобы я воспринимал это серьезнее. Я понял. Ты не просто без гроша в кармане. Ты без единого гроша в кармане.

— Да. — Дейзи колебалась. — Тиг, я сама тебе вес показала. Но я была бы рада, если бы ты никому в городе ничего не рассказывал, потому что моя семья до сих пор общается со многими здешними жителями. Я не хочу, чтобы об этом узнали родные. Они слышали о разводе, но об остальном очень мало. И уж совсем не в курсе моего финансового положения. Я не говорила им, что была несчастна.

— Почему ты не хочешь поделиться с близкими своими проблемами?

— Потому что. — Дейзи подняла руку и обвела комнату жестом, который намекал на множество причин. — Когда я в первый раз поняла, что из этого брака ничего не выйдет, мои мама и папа как раз уходили на пенсию. Я была в другой стране.

Они бы встревожились до смерти. И я не сказала Камилле и Вайолет…

— Да, и это мой второй вопрос. Кажется, ты говорила, что по-настоящему близка со своими сестрами.

— Так оно и есть. Но я самая старшая. Именно ко мне они всегда обращались за советом. Если на то пошло, именно я немного поруководила за сценой, чтобы помочь им подцепить парней, за которых они недавно вышли замуж. Хороших мужчин. И они обе очень счастливы…

— Понимаю, — сказал Тиг. — Ты из гордости не хотела, чтобы твоя семья все узнала.

Дейзи снова нахмурилась:

— Да, у меня небольшая проблема с гордостью.

— Небольшая?

— Хорошо. Большая. — К сожалению, если не считать эксклюзивной одежды, у нее, пожалуй, не было и ночного горшка. И гордость это или не гордость, но Дейзи наконец испытывала чувство облегчения, поскольку кому-то об этом рассказала. Кому-то постороннему.

— Дело не в твоей гордости, милашка. Дело в том, что… ты отсюда уезжаешь.

— Ну… Пока что я живу над кафе и не плачу за жилье, так как Гарри срочно понадобилась работница. Еда бесплатно, жилье бесплатно, электричество тоже. Я не трачу ни цента. И кроме того, у меня пока некоторая проблема с транспортом.

— У тебя есть машина, — нахмурясь, сказал он.

— Которую я взяла напрокат в аэропорту. Если я буду здесь жить, то мне вообще не понадобится машина. Я могу ходить пешком по всему городу — Гарри нанял тебя в качестве повара?

— Не совсем. Гарри сказал, что в это время года ему всегда нужен работник на полный день.

Мы заключили сделку. Почти всегда я открываю и закрываю за него кафе, что легко сделать, раз я живу наверху. А еще занимаюсь выпечкой. Это привлекает новых клиентов.

— Но разве он не может дать тебе столько свободного времени, сколько ты хочешь?

— Нет, — призналась она. — Таким образом, ничего не тратя, я откладываю деньги. И скоро смогу заплатить первый взнос за подержанную машину. А потом буду думать над переездом.