Сын Портоса

Звук приближался, и вскоре появились двое всадников, галопом промчавшихся мимо кузницы; их лошади были взмылены, словно после изнурительной скачки. Один из них, несомненно, лучше держался в седле, чем другой, так как он опередил своего товарища на три-четыре корпуса. Оба неслись, не обращая внимания на дождь и слепящую глаза пыль.

Когда они приблизились к лесу, Жоэль увидел, как сидящие в засаде люди взялись за ружья.

— Интересно, — пробормотал он, — эти военные приготовления делаются для меня или для тех двух парней? В любом случае я не могу допустить, чтобы они, ни о чем не подозревая, угодили в смертельную ловушку. — Он закричал, предупреждая их, но крик потонул в реве бури, а в следующий момент всадники были уже вне пределов слышимости.

Бравый шевалье ринулся вниз.

— Наших лошадей — быстро! — крикнул он.

Лошади уже ожидали наготове перед кузницей. Рядом с ними стоял Эстебан, лицо его исказилось от гнева, но наш герой в спешке этого не заметил.

— Чума на этих двух незнакомцев! — проворчал испанец. — Наши головорезы примут их за нас и, наверняка, пристрелят вместо этого новоиспеченного шевалье.

Жоэль в один прыжок очутился возле лошадей, прокричав:

— Шпагу наголо и скачите во весь опор! Мы должны спасти этих путешественников или, по крайней мере, помочь им!

Но как только он вонзил шпоры в бока лошади, прозвучало несколько выстрелов. Несмотря на это, шевалье поскакал вперед с уздечкой в зубах, держа в руках рапиру и пистолет. Лакей последовал за ним на той же скорости.

«По-видимому, мне придется самому всадить ему пулю в затылок», — подумал он, запустив руку в кобуру.

Внезапно мимо них, словно сердитые шершни, засвистели пули, и слуга Арамиса издал крик боли; одна пуля сломала ему запястье руки, державшей пистолет, другая угодила в горло. Испуганная лошадь, лишившаяся поводьев, вынесла несчастного вперед его хозяина, ворвавшегося в лес, подобно урагану.

На некотором расстоянии от наших всадников, на опушке за естественной изгородью из подлеска распростерлись два окровавленных тела, рядом с которыми Жоэль с трудом осадил коня. Эстебан был сброшен в лужу крови своим жеребцом, который внезапно остановился, испугавшись выстрелов и запаха пороха.

Двое мертвых (или умирающих) попали под пули, предназначавшиеся сыну Портоса. Одного из них придавила его же раненая лошадь. Конь второго умчался в лес, снова казавшийся безмолвным и необитаемым. Впрочем, вдалеке еще слышался постепенно затихающий топот копыт — это разъезжался кто куда, повинуясь приказу, отряд Корбюффа.

Привязав свою лошадь к дереву, Жоэль осмотрел незнакомцев. Один был убит наповал, другой — изрешечен пулями и доживал последние минуты. Тем временем молодой шевалье увидел, что Эстебан пришел в себя и, опершись на локоть здоровой рукой, внимательно смотрел на два трупа.

— Понимаю, — пробормотал он, не заботясь, слышат его или нет. — Если бы я скакал впереди хозяина, как должно было случиться, то получил бы полную порцию свинца, вместо этих двух шариков, которые, боюсь, все равно сделали свое дело. Либо было приказано прикончить слугу вместе с хозяином, либо Корбюфф хотел избавиться от соперника, желая в одиночку получить награду от моего господина. Так или иначе, этот урок я получил слишком поздно, чтобы им воспользоваться. Но я буду отомщен! — со злобной радостью закончил он.

Жоэль усадил Эстебана, прислонив его к дереву. Его рана перестала кровоточить, но испанец держал здоровую руку у горла, словно задыхаясь. Пот выступил на его мертвенно-бледном лбу, веки опустились, на губах появились пузырьки крови.

— Пить, — простонал он.

Жоэль снял с седельной луки флягу, налил вино в крышку и поднес ее Эстебану, который, стуча зубами об импровизированный сосуд, залпом выпил его содержимое.

— Да вознаградят вас святые, — прошептал он.

— Бодритесь, — сказал ему Жоэль. — Я поскачу за помощью в кузницу или отвезу вас туда.

Насмешливая улыбка мелькнула на губах лакея.

— Не делайте ничего — это бесполезно. Мои счеты с жизнью покончены.

Медленно открыв глаза, он обвел сцену побоища внезапно вспыхнувшим взглядом.

— Вы сумеете отомстить за меня! О, если бы перед смертью я мог поговорить со священником. Но это невозможно, так что вам придется выслушать мою исповедь. Быть может, она спасет вас…

— Спасет меня? Вы бредите!

— Эта засада была предназначена вам и мне — негодяй Корбюфф не пощадил своего сообщника.

— Вы сказали, Корбюфф? Значит, он выследил меня? Вор превратился в головореза!

— Он ваш смертельный враг — но не только он. Есть и другие, более могущественные и опасные. Они послали вас во Фрейбург, чтобы избавиться от вас. Вас хотели убить, чтобы вы не смогли вернуться.

— Но почему? Кому нужна моя смерть?

— Все плывет вокруг меня, — пробормотал умирающий. — Сердце останавливается… Ради Бога, дайте мне что-нибудь выпить.

Жоэль снова дал ему вина, и когда Эстебан проглотил несколько капель, на его щеках заиграл слабый румянец.

— Теперь слушайте, — поспешно заговорил он, боясь, что кризис прервет исповедь, — и запомните мои слова. Эти люди погибли вместо нас, но, как видите, и меня не миновал рок. Мой господин, герцог д'Аламеда, купил летний домик на окраине леса Марли, неподалеку от королевской резиденции. В главной комнате, слева от камина, есть панель, отодвигающаяся, если вы нажмете скрытую в ней кнопку. За ней — путь в подземную галерею, ведущую во дворец и оканчивающуюся в одной из комнат королевских апартаментов.

— Но почему вы говорите это мне? — спросил Жоэль. — Каким образом все это касается меня?

— Вижу, вы меня не понимаете, — с трудом вздохнул раненый. — Вы думаете, что я брежу и говорю бессмыслицу, но ошибаетесь — я в полном сознании, и вы позднее все поймете. Этот потайной ход поможет поспеть вовремя, чтобы опередить короля и предотвратить…

— Продолжайте! Что предотвратить?

— Осуществление заговора, о котором я случайно услышал…

Дыхание Эстебана стало тяжелым, взгляд затуманился, он протянул руку и прошептал:

— Пить! Я умираю.

Шевалье поднес флягу к губам Эстебана, но тот внезапно так резко оттолкнул ее, что она упала на землю.

— Нет, я не хочу предстать пьяным перед своим Создателем!

Черты его лица быстро менялись, веки закрыли закатившиеся глаза, нос заострился, пена на губах стала желтой.

— Что все это значит? — осведомился бретонец, склоняясь над ним. — Ответьте! О каком заговоре вы услышали?

— Не знаю… больше не могу вспомнить… В глазах темно, в голове словно звенит колокол… Этот коридор будет охраняться Корбюффом и его головорезами. Caramba,[57] прикончите их так же, как они разделались с этими двумя, и того, кто им платит, тоже не пощадите! Ах! — Он отшатнулся, словно стараясь скрыться за деревом, о которое опирался. — Он идет сюда, этот жуткий седобородый старик, хочет задушить меня, прежде чем я кончу исповедь! — Эстебан привстал, как будто спасаясь от призрака; в его расширенных глазах застыл ужас, здоровая рука вновь вцепилась в горло.

— Он поймал меня… он меня душит! — Кожа Эстебана приобрела пепельный оттенок, из горла вырвалось хриплое бульканье.

Жоэль подхватил умирающего, но он упал.

— Говорите, умоляю! Я хочу знать…

Но лакей не ответил — голова свалилась на грудь, он был мертв. Начавшееся кровотечение из раны в горле не позволило ему в предсмертные секунды вымолвить ни слова.

Тем временем буря внезапно успокоилась, тучи рассеялись, и на небе засияло солнце. Жоэль бросил последний взгляд на кровавое поле боя. На лицах двух наемных убийц застыло злобное выражение, которое даже смерть была не в состоянии уменьшить. Конечно, Жоэль не мог догадаться, что этих людей наняла маркиза де Монтеспан, приказав им убить его и доставить ей медальон, где Пьер Лесаж спрятал написанное ее почерком послание. Лесаж надеялся, что эта уличающая маркизу бумага станет орудием защиты его дочери. Чтобы заработать обещанные деньги, бывший лейтенант из отряда Корбюффа и его сообщник, не жалея шпор, пустились в охоту за молодым шевалье, в спешке опередив его и получив в итоге мушкетные пули, предназначавшиеся тому, за кем они гнались.

57

Черт возьми (исп.).