Страница 17 из 23
Конан откашлялся, лихорадочно соображая, какая из тем может оказаться наиболее нейтральной и вместе с тем достаточно интересной.
— А ночь тебе зачем? Тоже для какого-то колдовства?
Пару секунд она смотрела непонимающе. Потом улыбнулась — снисходительно, как улыбается взрослый непонятливому ребенку.
— Не мне. Тебе! Когда станет совсем темно и все уснут — я помогу тебе бежать!
Вот это да… Конан приподнялся на локтях.
— Это будет совсем несложно, я все продумала. Сегодня с вечера дежурит Мбонго, он хороший! Я ему помогла недавно, у него зуб ужасно болел, все лицо распухло, представляешь?! А все только смеялись над ним. А лекарь отказался мараться о евнухов. Злые здесь все. В горах люди лучше. Попробовала бы моя бабка сказать кому-то такое! Ха! Потом бы долго собирала свои старые кости по всему склону! Нет, в горах люди добрее. Я вылечила его, а меня за это наказали… А Мбонго — он хороший, он отвернется. В саду нет ловушек, только у самой стены растут сонные лианы, они цветут по ночам, стоит их пыльце попасть на кожу — и моментально засыпаешь. Но тебе ведь не к стене надо, а к проходу на задний двор, туда я тебя доведу.
Продолжая говорить, девушка ни на секунду не оставалась на месте — ходила по комнате, складывала что-то, увязывала, снова перекладывала. Зажгла масляную лампу — в комнате стало уже совсем темно. У Конана закружилась голова от ее непрестанного движения. Знакомые слова, произносимые с непривычными интонациями, кружились стремительной каруселью, запутывали смысл, ускользали от понимания. Он замотал головой по подушке:
— Подожди! Не так быстро… Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем бежать? И зачем — именно сегодня?
На какую-то секунду девушка замерла. Обернулась, наклонилась к Конану, пристально вгляделась в его лицо — растерянно и с каким-то непонятным отчаянием:
— Ты что — действительно хочешь остаться здесь на всю жизнь?!
Конан отвел глаза. Врать ему почему-то не хотелось.
— Нет.
Она облегченно выдохнула. Буркнула что-то неразборчивое — во всяком случае, Конан предпочел не особо вслушиваться, понимая, что вряд ли услышит что-нибудь лестное о собственной особе.
— Вот и хорошо. Я помогу тебе убежать. Сегодня ночью. А ты… ты поможешь мне.
— Убежать?
Она поколебалась какое-то время, словно всерьез обдумывая эту возможность. Но потом качнула головой. Вздохнула.
— Нет. Мбонго — хороший человек. Было бы нехорошо требовать от него такого. Если сбежишь ты — это не так страшно. Ты ведь странный. Непонятный чужак. Никому не известно, чего от тебя можно ждать. Непонятно, как пришел, непонятно, как ушел. Накажут, конечно, но не сильно…
Она опять вздохнула.
— А вот если сбегу я — его убьют…
— Тогда чем же я могу тебе помочь?
Она какое-то время молчала. Словно сейчас, когда уже подошла к последней грани и выбора, в сущности, давно не оставалось, все равно никак не могла решиться и сделать последний шаг. Конан тоже молчал, зная, что торопить в таких ситуациях бесполезно — человек должен решиться сам. Или отступить. Но тоже — сам.
— Ты ведь хотел стать бойцом, правда? — спросила она наконец, решив начать издалека. Осторожно спросила. Добавила еще осторожнее: — Наемником?
Если уж начал не врать — то не ври до конца. Может, и сработает.
— Я и был наемником.
Ее глаза вспыхнули восторженным торжеством, речь стала стремительной и почти бессвязной:
— Я так и знала! Я сразу поняла, у тебя такое лицо, что ты не мог оказаться просто бродягой и нищим, как говорил этот тупица Нрагон! Ты, правда, совсем не похож на горца, но ведь не только в горах бывают хорошие люди, правда? Ой, прости, что я такое несу, не обращай внимания, просто я так долго ждала, что уже почти перестала верить… Я просила Подателя Жизни о милости, просила всех богов, которых знала. Здесь свои боги, страшные — Бог-паук Затх. Но его я тоже просила. Мне порою казалось, что все это бессмысленно, здесь ведь почти не бывает мужчин, только эта жирная жаба и его мерзкие гости, но я все равно просила. Каждый день, от рассвета и до заката, и ночью тоже, всем богам, которых только могла вспомнить! Хоть кто-то из них — да должен же был услышать, в конце-то концов?!.. Не все же они глухие!!! И вот видишь — я оказалась права! Кто-то из них услышал меня…
Она запнулась на секунду, перевести дыхание, расплылась в восторженной улыбке и добавила торжественно, словно итог подвела:
— И они послали мне тебя!
Конан опешил от этой страстной речи настолько, что даже сесть толком не смог.
— Эй! А я-то тут при чем?
— Как это при чем? Я же о тебе и просила, разве ты не понял? Вот они мне тебя и послали!
Конан таки сел. Голова кружилась — то ли от ароматического масла в светильнике, то ли от полной бредовости всего происходящего.
— Еще вчера ты меня знать не знала!
Девушка немного смутилась. Но — совсем немного. И ненадолго.
— Ну, я, конечно, не именно о тебе просила… Я просто просила их послать мне честного и храброго воина.
Она смотрела на Конана и улыбалась, явно довольная и не находящая в своей жуткой логике ни малейших изъянов. Тонкий пальчик уперся Конану в грудь, улыбка стала торжествующей:
— И вот он — ты!
Конан закашлялся, на своем опыте убеждаясь, что некоторыми комплиментами можно подавиться. Отдышаться ему не дали — на живот Конану шлепнулся довольно увесистый позвякивающий узел. Из узла торчали какие-то остренькие побрякушки, царапали кожу. Конан нахмурился. Он уже заранее понял, что именно обнаружит в этом узле, но все-таки протянул руку и разворошил не слишком туго завязанную шелковую тряпку.
Так и есть.
— Я не очень хорошо разбираюсь в рыночных ценах… Но здесь довольно много, думаю, должно хватить.
Конан поднял голову и осмотрел девушку. Особенно внимательно — шею, уши и руки. Ну да. Что и требовалось доказать.
Во время своих хаотичных перемещений по комнате она умудрилась как-то незаметно поснимать с себя все украшения — это именно они теперь побрякивали в узле, царапая конановский живот.
— Я хочу тебя нанять, — сказала девушка просто, — ты же наемник, правда?
— Ты — наемник. Ты работаешь за деньги. Денег у меня нет. Но есть золото. И драгоценности. Это задаток. А если ты выполнишь работу и поможешь мне — то будут и деньги. Много денег. Очень много, в десять раз больше, чем это. Ты ведь согласишься, правда?
Она старалась говорить уверенно, но на личике уже снова мелькала тень отчаяния.
Конан взвесил на ладони завернутые в тряпку украшения. Купец, похоже, хоть и сволочь, но сволочь щедрая. Во всяком случае — к своей последней жене. Перекупщик заберет себе львиную долю, как у них водится, но все равно останется немало. На пару-тройку лун безбедной жизни, если не слишком шиковать… Но, по сравнению с тем, что было обещано юным Джамалем за возвращение своего вожделенного дерева — так, мелочь, разговора не стоящая.
Он уже принял решение. Практически сразу, еще до того, как она начала, говорить, как только почувствовал кожей живота острые шпильки сережек или какой другой женской дребедени. Но оглашать свое решение не торопился — пусть девочка поверит, что он, как настоящий серьезный наемник, сначала должен все как следует обдумать и взвесить.
— И что я должен буду сделать?
— За то, что дала тебе я, совсем немного. Просто отправить свиток с караваном, идущим в Туран. В караван-сарае нужно подкупить погонщика — он доставит свиток по адресу. А если рискнешь и дождешься ответа — тебе заплатят больше. Просто за то, что ты расскажешь про меня. Намного больше…
Конан еле заметно поморщился. Да что она заладила — намного, намного?! На самом, что ли, деле, совсем не умеет считать?..