Регина

Когда они оказались в галерее, Регина перевела дыхание и кое-как разжала ледяную ладонь, намертво ухватившуюся за локоть Жуайеза.

— Похоже, моей придворной карьере конец, — легкомысленно заявил герцог.

Графиня подняла на него виноватые и одновременно торжествующие глаза:

— Но у вас, ваша светлость, был выбор. Почему же вы поступили так, а не иначе?

— Потому что искренняя дружба благородной дочери Клермонов стоит дороже, чем временная и фальшивая привязанность короля. И кроме того, я всё равно хотел к вам… к тебе подойти. Я привёз тебе подарок.

— Подарок? Мне?

Анн кивнул с таким довольным и загадочным лицом, что графиня едва не заныла от любопытства.

— Если позволишь, я завтра нанесу тебе визит.

— О чём ты говоришь? Двери дома Бюсси всегда открыты для друзей!

Рано утром королевский фаворит вошел в дом Бюсси с букетом редких, необычайно дорогих голландских золотисто-розовых тюльпанов в руках и в компании громадного неаполитанского мастиффа на прочной серебряной цепи. Герцог сложил цветы к ногам вспыхнувшей румянцем Регины и вручил ей поводок мастиффа:

— На случай, если меня не окажется рядом. При нём тебя никто больше не посмеет обидеть.

Благодарность графини была равноценна подарку де Жуайеза. Она без малейшего стеснения обняла его за шею и от души расцеловала в обе щёки.

Поскольку при этой сцене присутствовала вездесущая и прилипчивая маркиза д'О, после полудня весь Париж был в курсе развития одиозных отношений королевского фаворита и графини де Ренель. Генрих III, по своему обыкновению, брызгал слюной в бешенстве и топал ногами. Д'Эпернон, ещё не до конца оправившийся после дуэли с Гизом, утешал короля как мог. Екатерина Медичи с почти довольным видом стояла у сына над душой и посмеивалась:

— Да, наша штучка оказалась гораздо опасней, чем ты думал, не так ли? Лучшей мести никто и придумать не мог. Ты обесчестил и унизил её, а она в отместку сделала тебя посмешищем всей Европы. Она не сошла с ума, не спряталась в монастыре. Она окрутила младшего Гиза, а потом взяла и отбила любовника у короля Франции! Не надо много ума, чтобы увести нашего толстяка Майенна из постели придворных дурочек, но вот что надо сделать, чтобы положить к своим ногам самого Анна де Жуайеза, я не знаю!

— Она стерва! Проклятая сука! Всё это дьявольское семя де Бюсси никогда не даст нам жить спокойно и быть королями в этой стране! Они возомнили себя наследниками Капетингов, а благодаря тому, что наш папенька объездил в свое время матушку нашего дражайшего Луи, этот павлин считает себя полноправным претендентом на корону! Но эта тощая сучка заткнет за пояс даже своего братца, ей всё нипочем. Вертит хвостом налево и направо, и при этом смеётся нам в лицо. Клянусь, она за всё заплатит!

— Точно так же ты клялся отомстить Гизам год назад. И что из этого вышло? Кстати, тебе сообщили, как твоя рыжеволосая красавица назвала псину, которую ей подарил твой любовник? Лоренцо. Не догадываешься, в чей огород камешек? Так что не лучше ли будет тебе на время забыть о личных счётах с этой девчонкой и заняться, наконец, гугенотами и Католической Лигой?

Нанеся свой ядовитый удар по самолюбию Медичи, Регина тем временем разъезжала по улицам Парижа на своем красавце-коне под охраной такого же чёрного и лоснящегося, как и Шарбон, мастиффа Лоренцо. Обрадованный отсутствием Филиппа и графа Бюсси и своим исключительным положением официального любовника, возле неё всегда крутился герцог Майенн. Над мальчишеской влюбленностью прославленного сердцееда теперь смеялась не только Екатерина-Мария. Каждое утро Регины теперь начиналось с предложения руки и сердца от него и таким же предложением заканчивался вечер.

Графиня купалась в море всеобщего обожания и преклонения и от сознания собственной неотразимости расцветала на глазах. Её любили все: от шумного Майенна до молчаливого Этьена. Казавшаяся смертельной рана, нанесённая извращенцем Генрихом, становилась просто страшным сном, полуночным кошмаром, и если воспоминания об этом возвращались и начинали терзать Регину, она прижималась щекой к грозной морде Лоренцо. Его мощные челюсти и преданные глаза обещали неминуемую гибель любому, кто решится нарушить покой графини де Ренель. Бесшумной чёрной тенью Лоренцо неотлучно следовал по пятам за хозяйкой. Его умные карие глаза замечали всех и запоминали всё. Это смертельное оружие лежало ночью на постели в ногах у Регины и его мирное сопение успокаивало лучше любых молитв и лекарственных настоев. От хозяйки пахло детской беззащитностью и трогательной доверчивостью ко всем пушистым, четвероногим, рогатым и клыкастым божьим тварям и это раз и навсегда покорило честное сердце пса. И только Майенн ненавидел его тихой ненавистью: во время позднего ужина в доме Бюсси герцог решил воспользоваться отсутствием де Лоржа и заявить свои права на тело Регины. Всё, что он успел сделать — игриво потянуть с плеча платье. В ту же секунду Лоренцо, не утруждая себя предупреждающим рычанием, сомкнул челюсти на лодыжке герцога. Он не разорвал кожу, не перекусил ногу пополам — просто сжал зубы мёртвой хваткой и тот почувствовал себя попавшим в капкан оленем.

Регина, хлопая ресницами, заинтересованно наблюдала за изменениями, происходившими с лицом герцога прямо на её глазах, пока тот не процедил сквозь зубы:

— Графиня, уберите от меня своего зверя. Если он сделает меня калекой или, упаси Бог, кастратом, вам придется из чувства долга выйти за меня замуж и всю жизнь за мной ухаживать.

Девушка ахнула и принялась оттаскивать Лоренцо от незадачливого поклонника. Мастифф с явной неохотой расстался с благородной ногой Майенна. После этого и Лоренцо, и Шарль испытывали друг к другу чувства, весьма далекие от нежности. Герцог дал Лоренцо фамилию де Лоржа и предложил Жуайезу в следующий раз привезти графине из очередной ссылки пояс верности, дабы ничто не помешало её свадьбе с Филиппом. Лоренцо же задался целью раз и навсегда отвадить герцога от своего дома. Наблюдая за их постоянными стычками, Регина и Екатерина-Мария хохотали до слёз. Война продолжалась до тех пор, пока находчивый Гиз не появился в доме Регины с изящной левреткой на руках. Белую красавицу звали Марго. Лоренцо был сражён наповал и смотрел влюблёнными глазами не только на новую подружку, но и на самого герцога. Правда, только тогда, когда Шарль приходил с Марго. Стоило ему забыть собачку дома, и Лоренцо сразу же начинал воспринимать его, как добычу.

— Господи, Регина, не обращай на него внимания, — успокаивала подругу герцогиня Монпасье, — он всегда такой был. Если он чего-то захотел, он будет добиваться желаемого всеми возможными и невозможными средствами. Но чем больше усилий придётся затрачивать, тем скорее он остынет. Поверь моему слову, терпения моего братца хватит ненадолго. Просто сейчас его задело твоё согласие выйти замуж не за него, а за Филиппа. А тут ещё ваши романтические отношения с Анном де Жуайезом! Шарль, как обычно, придумал себе испепеляющую страсть и коварных соперников. Он играет и до тех пор, пока ты будешь ему подыгрывать и верить в его охи-вздохи и горючие слёзы, не оставит тебя в покое.

— Как ты можешь быть такой чёрствой со своим младшим братом? Если бы ты видела выражение его лица, когда он просит моей руки…

— Два раза в день. Я бы уже с ума сошла от такого постоянства. Мой тебе совет: если уж ты такая жалостливая и если хочешь, чтобы он угомонился, — просто переспи с ним, в конце концов! Вы мне оба уже надоели до чёртиков. Что тебя удерживает? Ты же ещё не жена Филиппа, так что, пока не поздно, пользуйся чем Бог послал. А вдруг мой братец так тебе понравится, что ты предпочтёшь выйти замуж за него? К тому же весь Париж и так уверен в том, что вы любовники.

Регина неопределенно пожимала плечами и ничего не говорила. Что ей было до легкомысленных ухаживаний Шарля? Она уже знала, что такое Любовь, ибо сама она всем своим пылким сердцем любила брата, а её любил Филипп. В глазах и прикосновениях Майенна она не видела и сотой доли той искренней нежности и тихой, ничего не требующей взамен любви, которой покорил её Филипп. И она знала, что от того, станет ли она любовницей Шарля или нет, ничего не изменится в их отношениях. Лёгкий флирт, двусмысленные ничего не значащие фразы, шаловливые поцелуи и лукавые взгляды — этого было вполне достаточно, чтобы поддерживать чуть более игривые, нежели просто дружеские, отношения, которые вполне устраивали их обоих. Вечные жалобы герцога на её жестокосердие и бесконечные предложения руки сердца были всего-навсего частью игры. Игры, которая отвлекала её от мыслей о брате и воспоминаний о Бордо. Если бы в те дни хоть один из них написал ей слова, которых она ждала! Возможно, всё повернулось бы иначе… Но Луи как будто задался целью вычеркнуть её из своей жизни и гордо отмалчивался, сидя в Анжу.