Собака Кантерсельфа

Казалось, что он промахнулся, потому что Сашок сразу поднялся на ноги.

Укоризненно посмотрев на убийцу, он погрозил ему пальцем и громко хрюкнул: у него оказались пробиты связки. После чего повернулся и поплелся в сторону выхода, словно надеясь на порядочность убийцы и на то, что он не станет добивать раненого. Прыг-скок хладнокровно дал ему очередь в спину. Там, куда направлялась жертва, все окрасилось кровью, и труп упал.

Рома понял, что в баре осталось всего двое живых, причем кроме него только убийца. И еще он с обреченностью понял, что момент, чтобы сбежать под шумок бездарно упущен, потому что он как последний идиот стоял и лицезрел, как этот подонок убивает людей, будто пришел на представление. Оцепение его прошло, и он прыснул под стойку.

Это произошло именно в тот момент, когда убийца повернулся, чтобы убрать последнего свидетеля. Роме повезло, убийца не увидел, куда он делся, но у него было подозрение. Чтобы проверить его, Прыг-скок выставил руку над стойкой. Рома увидел медленно плывущее над головой вороненое дуло калибром 11 миллиметров.

Лучик порскал по сторонам, и бутылки, вымытые бокалы, выстроенные на полках под стойкой, красиво переливались. Рома чувствовал, что сейчас лицо убийцы появится над стойкой, и он убьет его так же походя, как убил всех остальных. В принципе он мог и не выглядывать, а дать очередь наудачу, а потом уже стрелять на вопли раненого. Высокая стойка, очевидно, подтолкнула бы, в конце концов, к этой эффективной мере, если бы не Сэм (господи, этот неудачник по жизни, бедолага Сэм), как говорится, он не вовремя появился на свет, что и говорить о его внеурочном появлении из туалета.

Вернее, он так и не успел появиться из туалета. Только дернул на себя дверь, и убийца рефлекторно среагировал на скрип дверной пружины. У него было слишком ограничено время на рекогносцировку, он не знал об еще одном объекте для зачистки, и должно быть принял Сэма за спрятавшегося Рому. Так или иначе, он дал очередь сквозь дверь.

Сэм с недоумением увидел в выстригаемую в двери дыру стреляющего в него человека и услышал за спиной треск расколотых кафельных плиток. Надо же, как повезло, столько стреляет, а ни разу не попал, подумал он. Боли он не чувствовал, но не мог даже пошевелиться. Потолок запрокинулся, и он увидел безобразно залитую кровью стену за своей спиной. Как борова зарезали, недовольно подумал он.

Убирать теперь. И умер.

Майор Шорохов, подъехав к бару и выйдя из машины, столкнулся с мадам, только что вышедшей из салона – парикмахерской "Шинель".

– Полегче, мужлан! – негодующе воскликнула мадам и, остановившись, зарядила безразмерную нотацию.

На ней были туфли на каблуке не меньше десяти сантиметров. Мадам была в возрасте, и ноги были не очень. Прибарахлилась старушка, подумал Шорохов. На мадаме он потерял еще какие-то секунды, но впрочем, Сэму он вряд ли мог бы помочь. Майор зашел в бар и остановился как вкопанный, потому что в баре, в котором все нормально, могло пахнуть чем угодно: выпивкой, жратвой или только что выпущенной спермой, если день был удачным, но никак не порохом типа Е-80, используемой для набивки армейских боеприпасов. Скучающий в одиночестве у стойки клиент неспешно оглянулся. Майор увидел поросшее волосами лицо и сразу все просек.

– Прыг-скок! – вырвалось у него, когда он полез за умхальтером в наплечную кобуру.

У убийцы было преимущество, полностью снаряженный для стрельбы серпер находился у него в руках. Пулемет сыто зачирикал и уложил бы майора наповал, если бы тот не использовал прием, называемый боксерами "нырок". Пули со смещенным центром тяжести, предназначенный майору персонально, просвистели над ним, а так как бар находился ниже уровня тротуара, то влепились в ноги все еще выговаривающей нотации мадам чуть повыше щиколотки. Получившийся раневый канал намного превышал ширину щиколоток, и две дряблые ноги отлетели на другую сторону улицы. Раненная повалилась на заплеванный асфальт, закричав враз постаревшим старушечьим голосом.

Майор упал на пол и, наконец, достав умхальтер, в котором по обыкновению против всяких инструкций был уже дослан патрон в патронник. Достаточно было спустить предохранитель, и он успел выстрелить три раза. Все три раза в пустоту, потому что еще до того, как покалеченная старушка коснулась асфальта, и прозвучал первый ответный выстрел гаишника, Прыг-скок скрылся в туалете. Поняв его маневр, Шорохов выстрелил пару раз вслед, разнеся остатки несчастной двери, но опять вхолостую. Потому что убийцы уже не было и там. Наступив на еще не остывший труп Сэма, Прыг-скок выбил окно и выбрался наружу.

Шустрый сучонок, подумал Шорохов и чуть не пристрелил Рому, вздумавшего показаться из-под стойки.

– Вызывай милицию! – крикнул он на ходу.

– А какой номер? Я не помню, – пожаловался тот. -02, придурок!

Не страдающий предрассудками майор оперся ногой на труп Сэма и выбрался вслед за преступником.

Он впервые задумался, почему на вахту не берут женщин. Убогие они что ли?

Мужиков же метут всех подряд. Исполнилось 18 и все вперед: и горбатых, и полуслепых, и даже гомиков. Женщин на бульваре, на который выбрался Шорохов и по которому преследовал убийцу, присутствовало изрядное количество. Было тепло, многие щеголяли голыми пуками и крутили обтянутыми тонко материей задницами. В более спокойной обстановке Шорохов лицезрел бы все это великолепие с большим аппетитом, но сейчас воспринимал все это кичащееся прелестями сообщество, как досадное препятствие между ним и преступником.

Можно было выстрелить в воздух, заорать дурным голосом, но по опыту Шорохов знал, что это ничего не даст. Женщины, в обычной обстановке деловитые и чрезвычайно практичные, в случае опасности ведут себя неадекватно, хуже распоследнего придурка из мужиков. Им ничего не стоит залезть прямо под пули, спровоцировав собственный расстрел. Майор, скрипя зубами, лавировал среди прогуливающихся женщин, и никто не роптал, словно бег двух вооруженных мужиков друг за дружкой был явлением обыденным.

Шорохова посетила вторая несвоевременная мысль, а именно, что вахта не сделала жизнь безопасной. Не к кому обратиться за помощью, как при ловле бандита, так и при рядовой поломке автомобиля. Никто не поможет, не подтолкнет. Если бы события происходили во времена сумитов, те завоевали бы их в два счета, а потом неделями драли бы всех баб без разбора. Вон их сколько.

Убийца добежал до Николаевского гастронома, располагавшегося ниже уровня тротуара, и нырнул в дверь. Хреново. Майор знал это место. Торговые секции располагались в подвале, имевшем тысячу неприметных закутков и поворотов.

Шорохов остановился, переводя дыхание, и позвонил в диспетчерскую, снова нарвавшись на Ларькова.

– Группу захвата выслали?

– А куда? Точный адрес есть? Машина ППС вышла. Как поступят более точные данные, спецназ будет.

– Идиот, убийца с серпером спустился в Николаевский подвал. Ты знаешь, что он там может натворить? Немедленно высылай группу!

– Я выслал ППС! Там двое обученных бойцов.

– Он сейчас твоим ППСом жопу вытрет!

Шорохов с сомнением посмотрел на свой умхальтер, он надеялся на спецназ, а этот придурочный лейтенант даже его не выслал. Подвал манил своим молчаливым чревом.

Спустившись по лестнице, майор опасливо высунул голову в коридор. Он уходил в обе сторону, имел недалеко повороты, а также кучу секций, как пустующих, так и полных людьми, даже не подозревающих об угрожающей им опасности.

Первую секцию Шорохов оглядел с особым вниманием. Среди покупателей присутствовал лишь один мужчина, и то довольно преклонного возраста. Продавщица не нервничала, вела себя естественно, и, убедившись в отсутствии черного хода, майор проследовал дальше.

К Николаевскому тем временем подъехала машина ППС с сержантом Халютой и старшиной Шабровым.

– Ну и где это бандюган? – недовольно спросил Шабров, вокруг текла обычная жизнь, ходили гражданки, и эта обыденность сыграла с гаишниками дурную шутку, они расслабились.