Страница 52 из 97
— Как хорошо, что я работаю без напарника! — послал он вопль в небеса. — Никто не мучает меня дурацкими вопросами. Знаешь, что я больше всего не люблю? Больше всего я не люблю философские вопросы. Особенно в той ситуации, когда все решается простым действием.
— Ну и какое будет в таком случае ваше простое действие? — не отставал Мошонкин.
— Мое действие будет такое: займемся трупом водоноса и вынесем его до наступления темноты. Если ты такой чистоплюй, то еще и похоронишь его. А это тоже требует времени.
— Я еще не умер, — раздалось вдруг из темноты.
— Кто это? — спросили они в один голос.
— Это я, Анвар-водонос. Вам разве не говорили, чья это комната?
Картазаев нашарил на полу деревяшку, потом поджег ее выуженной в кармане спичкой. Ему удалось утаить от "испанцев" часть своей единственной ценности. Когда он вытаскивал спички из кармана, то наклонил приоткрытый коробок и, как говорится, остался при деньгах.
Водонос лежал на куче тряпья у стенки, и из укрывавших его тряпок торчало только длинное лошадиное лицо с зализанными сальными волосами. На вид ему было лет шестьдесят. У него имелся своеобразный нервный тик: он периодически многократно моргал, с силой сжимая веки. Водонос сразу не понравились Картазаеву.
— Ты слышал весь наш разговор? — спросил он. — Вернее будет сказано, подслушал.
— Вас никто не звал, сами пришли, — произнес водонос, запинаясь, вдобавок к нервному тику он еще и заикался, правда, не так сильно, как моргал, речь его катилась через пень-колоду, и понять его было можно, лишь внимательно вслушиваясь. — Чего ж хозяина теперь обвинять?
То, что он их не боялся, опять-таки не понравилось Картазаеву. Он должен был их бояться. Этот старикашка был явно себе на уме, и умирать пока не собирался.
— А что у тебя за зараза? — поинтересовался Картазаев.
— Это не зараза, — поспешил успокоить водонос. — Ногой с детства маюсь, а теперь вот рану разбередил, ступить не могу.
— А что с ногой? — спросил Мошонкин, по всегдашней привычке обустраивать жилье он соорудил из сухих веток подобие веника и теперь подметал мусор, причем так усердно, что поднял невообразимую пыль.
Старик сначала чихнул, лишь потом ответил:
— Космач укусил.
— А этих здоровяков с черными волосами, которые здесь шишку держат, много?
— Четверо вместе с Глюком. Кроме Амарала, который вас привел, жуткая надо сказать скотина, еще двое: Луис и Мигель. Те тоже свиньи порядочные.
— Опять испанцы! Ну и мода у вас! Что-то ты на них злой, — заметил Картазаев, но про себя подумал, что оно и к лучшему, легче будет договориться. — Кто такие космачи, которыми нас пугают?
— А что дашь, если скажу?
— А по сопатке? — предложил Мошонкин, но Картазаев остановил его.
— А ты деловой, — уважительно произнес он. — Хочешь спичку?
Водонос вскочил с лежанки и, сильно припадая на ногу, засеменил к Картазаеву.
— Оплату вперед! — протянул он руку.
Картазаев, отведя руку со спичкой на безопасное расстояние, повторил:
— Кто такие космачи?
— Обезьяны! — фальцетом вскричал водонос, подпрыгнул с неожиданной для хромого прытью, выхватил спичку и засеменил обратно.
— Что вы их так боитесь, обычных обезьян?
— Может быть, они где и обычные, а в замершем мире макаки-охотники.
— Свинохвостые макаки, — уточнил Картазаев и, обращаясь к Мошонкину, сказал. — Когда я был на Суматре по пустяковому делу, они норовили у меня бананы спереть. Кстати, единственную на ту пору мою еду. Это к тому, какие они охотники.
— Здесь они охотятся на людей, — стоял на своем водонос.
— Умный ты, — с подозрением заметил Мошонкин. — Где ты учился? Ты вообще кто?
— Я здесь родился, — ответил водонос. — Учиться люблю. Тут всякого люда полно перебывало: и профессора и даже академики. Если не нравится, могу и помолчать.
— Слышь, студент, а пожрать у тебя ничего нет? — взял быка за рога Мошонкин. — Два дня ничего не ели, животы сводит.
— А еще спичку дадите? Нет, две! — загорелся водонос.
— А ты дед не промах. Одну!
Водонос прихромал к Картазаеву за предоплатой, затем, порывшись в тряпье, вытащил промасленный сверток. В нем оказалось жареное на углях мясо.
— Это не то, о чем я подумал? — опасливо спросил Мошонкин.
— Мы людей не едим, — водонос даже обиделся.
Напарники, не сговариваясь, набросились на еду. Мясо было не соленое и изрядно обгоревшее, но оно показалось им вкуснейшей едой на земле.
— А что за мясо? — спросил Мошонкин с набитым ртом.
— Космач, естественно, — удивился водонос, но удивление было ненатуральным.
У Мошонкина незамедлительно полезло все обратно. Картазаев сделал над собой усилие, которое далось ему с немалым трудом. Дожевав, он спросил:
— Что ж ты нам людоеда скормил?
— Никто вам не говорил, что космачи людоеды, — возразил водонос.
Мошонкин тотчас остановил извержение и обессилено спросил:
— Ты ж сам сказал, голова садовая, что они на людей охотятся?
— Охотятся и едят-это две большие разницы. Людей они убивают, слов нет, но не это их основное намерение.
— А какое основное?
— Еще спичку.
— Владимир Петрович, мне так видится, что тот, кого называли Анваром-водоносом, умер от заразы сегодня ночью, — стараясь придать обескровленному голосу соболезнующие нотки, проговорил Мошонкин.
— Владимир Петрович, бог с ним с авансом, — легко отказался хромец от своих претензий, и у Картазаева окрепло чувство, что не только он прощупывает старика, но и тот проверяет их на вшивость, и шутка с обезьяньим мясом имела ту же цель.
— Василий, оставь его.
— Вася, слышал, что начальник приказал? — хромец очень быстро адаптировался, своей приспособляемостью он стал даже нравиться Картазаеву.
— Ну, так что космачи делают с людьми? — спросил Мошонкин.
— Они их воруют. Космачи могут задрать того, кто вздумает драться в ответ, но это не обязательно. Во главу угла для них спеленать человека лианами и унести. Тех, кого они воруют, никто больше не видит никогда.
— А что они с ними делают?
— Ходят слухи, будто за лесом есть еще город. Никто не знает, кто его построил и зачем. Там полно еды, и дома все целые. Но горе тому, кто хочет туда тайком пробраться. Этот город и охраняют космачи, которые хватают непрошенных гостей. Оттуда еще никто не возвращался, как и с того света. Никто не знает, что они делают с пленниками. Можете ни у кого больше не спрашивать, никто ничего не добавит к тем словам, что вы услышали от меня.
В это время из коридора донесся голос, предупреждающий:
— Наступает ночь, слава досточтимому Глюку. Двери закрываются, тот, кто не успел, мы не виноваты, космачи же должны что-то иметь.
Следом заскрежетала дверь и вдвигаемые засовы. В напарников эти звуки вселили спокойствие. В эту ночь они могли спать без опасений, хотя загадок вокруг них меньше не стало.