Страница 42 из 67
Усман ошибся в выборе наместников для Куфы и Басры, среди которых были его родственники, и неприязнь к нему постоянно росла. Туда эмигрировало также большое количество Курайшитов, им были сделаны определенные уступки, не считая их собственных претензий, вследствие чего ревность и неприязнь только разрастались. Усман в не меньшей мере был неудачлив в Аравии. Он расширил и украсил большую площадь вокруг Каабы, но даже этим своим благочестивым поступком умудрился обидеть. Он осуждал растущий интерес к азартным играм и прочим запрещенным развлечениям, чем нажил себе еще больше врагов. Он предписал ряд изменений в обрядах, связанных с паломничеством, и вызвал тем самым скандал, поскольку отменил многие предписания на этот счет, сделанные пророком. У него был талант создавать себе врагов, и ко всем прочим реальным и воображаемым обидам он добавил одну, оскорбившую религиозные чувства сограждан.
Не только Усман проявил недальновидность, выбирая наместников для колоний на Евфрате, но и его представители, кажется, разделяли его дар создавать себе врагов — либо пробуждать недобрые чувства у своих подданных. Когда дух раздора переходил в открытые восстания, он не умел проявить решительность, употребить силу, так что незаживающие раны постоянно давали о себе знать еще долго после того, как их следовало бы залечить раз и навсегда. Али возражал против мягкости по отношению к злоупотреблявшим властью, родственникам халифа, и был, вероятно, прав. Но халиф обращался за поддержкой к этим людям и тем самым еще больше развращал, возбуждая в них недобрые чувства.
Мир и покой всего халифата был вскоре нарушен тайным заговором. Усман в своей беспомощности послал людей в Египет, Куфу и Басру, в Дамаск — разузнать состояние вещей в этих городах и сообщить ему. Он не узнал ничего утешительного, конечно, и тогда он разослал в провинции распоряжение, чтобы наместники встретились во время паломничества, в 655 году.
Официальные лица прибыли в Медину, но они не смогли сообщить ничего существенного, поскольку заговорщики повсюду действовали подпольно. Усман был поражен больше, чем когда бы то ни было. Повсюду витал дух измены, а рука закона ловила один только воздух.
Весной и летом 656 года планы заговорщиков достигли апогея. Они пришли к решению захватить власть в Египте и Месопотамии под видом пилигримов, представить длинный список потерь, потребовать возмещения убытков. И если нежелательные правители не могут лишиться должности, — потребовать отречения самого Усмана, вынудив его к этому, если понадобится, под угрозой меча. Когда они достигли Медины, к своему разочарованию, узнали, что граждане не собираются объединяться и помогать им, что халиф сумел внести устраивавшие их изменения, после чего все разошлись по домам с видом полного удовлетворения происходящим. И мир снизошел на Медину.
Через три дня Усмана, возглавлявшего моления, прервали, сообщив ему поразительную новость — три враждебно настроенные банды вновь были у ворот города. Али вышел к ним навстречу, чтобы выяснить, что было причиной их возвращения. Они предъявили документ, скрепленный печатью халифа, содержавший приказ сурово их наказать. Усман отрицал, что ему знаком документ, и до сих пор идут дебаты, был ли он подделкой или нет. Но он дал заговорщикам право требовать отречения халифа, а также добиваться того, чтобы они остались в городе. Усман был оскорблен прямо во время проповеди. Жителей Медины выгнали из мечети и не впускали туда. Халифа заперли в его дворце, чем причинили ему глубочайшие страдания. В конце концов, боясь, что он может получить поддержку от колоний, 17 июня они взяли дворец штурмом, схватили халифа за бороду в тот момент, когда он, держа на коленях Коран, сидел на женской половине, и зарубили мечами. Тяжко раненный, он упал, прижимая священную книгу к груди и орошая ее раскрытые страницы своей кровью. После страшного погрома мятежники внезапно выскочили из дворца с криками: «В сокровищницу!» Ворота дворца были заперты на засовы. Изувеченное тело халифа было после захода солнца предано земле. В носилки с мертвым телом бунтовщики швыряли камнями, и анархия воцарилась в Медине.
XXX
Тяготы, выпавшие на долю Али, отца Хасана
Последующая судьба халифата представлялась теперь далеко не безоблачной. Мы помним, что после смерти пророка возник тревожащий вопрос, который задавали многие присоединившиеся к исламу племена: «Нельзя ли сбросить это ярмо?» Абу-Бекр умер в своей постели, однако Омар и Усман окончили свои дни под ножом убийц. Желающих занять некогда столь вожделенное место теперь не находилось. Появление заговорщиков из Египта, из Куфы и из Басры говорило о недовольстве, зреющем в этих отдаленных частях халифата. Каждая из них выставляла теперь своего претендента на верховную власть.
Египтяне поддерживали Али, связанного с истоками вероучения узами прямого родства, — его дети были внуками пророка. Куфа выдвигала Зубейра, выходца из Абиссинии, в годы лишений принявшего ислам под влиянием Абу-Бекра. Зубейр сражался под началом Мухаммеда, входил в состав общины, избравшей Омара, и был женат на одной из его вдов. Басра называла Тальху, также обращенного в ислам Абу-Бекром, который всегда был верен Мухаммеду и был назначен Омаром (который был его зятем) в число тех, кто избирал халифа.
Сразу же после смерти Усмана египтяне и жители Медины предложили присягнуть Али, однако тот не хотел рисковать, дабы не вызвать гнев последователей других претендентов. Он убеждал подождать, пока еще было время для раздумий, и признался, что хотя одно время хотел занять этот пост, сейчас стал думать, что самое лучшее — держаться подальше от власти. Одним словом, он был готов принять любого претендента, который был бы выбран законным порядком. Аналогичные предложения были сделаны Зубейру и Тальхе. Жители Медины вновь и вновь принимались упрашивать Али, но все было бесполезно. Толпа склонялась то к одному, то к другому. Отсутствие правителя всех повергало в уныние. Предсказывали гражданскую войну в случае, если иноземцы разнесут из Медины весть о том, что новый халиф все еще не назван.
Наконец Али был тронут жалостными мольбами своих сограждан и согласился пойти в мечеть, чтобы принять их заверения в преданности. Тальха и Зубейр протянули ему там руки в знак одобрения. Сподвижники пророка и другие вожди сделали то же самое. Видимость мира была обманчивой; довольно скоро выяснилось, что Али должен вознаградить тех, кто его поддержал, назначив их на должности; в противном случае он стал бы мишенью для их мести. Некоторые просили наказать убийц Усмана, но Али считал, что с этим нужно повременить ввиду того, что в разбирательство будет вовлечено довольно большое число подозреваемых, а он не чувствовал себя в силах справиться с подобной бандой.
Среди претендентов на должности самыми заметными фигурами были Тальха и Зубейр, стремившиеся стать наместниками в Куфе и Басре соответственно; но, несмотря на то, что Али был полон решимости избавиться от наместников, выдвинутых его предшественником, их просьбы он отклонил, сказав, что они мудрые советники и нужны ему в Медине. Айша, которая в равной степени противостояла Али и Усману, объединилась с Тальхой и Зубейром, всеми силами провоцируя недовольства. Каждый в этом плетущем интриги трио по-своему манипулировал друзьями покойного халифа, чтобы возбуждать злобу против его преемника. Окровавленное одеяние Усмана отвезли в Сирию и там выставили напоказ — таким образом Муавия пытался вызвать враждебность к Али. Все сильнее звучали голоса, требовавшие мести убийцам, им лицемерно вторили Айша, Тальха и Зубейр, подлинные подстрекатели этого убийства. Положение было напряженное, отчаянное. Что же касается самого Али, то он не был тем, кто мог бы справиться с ситуацией.
На какое-то время Мекка превратилась в средоточие интриг. Именно здесь Тальха, Зубейр и Айша образовали фракцию, настроенную на войну. К ней они призывали всех недовольных, особенно членов семьи Омейи, к которой принадлежал Усман. Было обнародовано воззвание с сообщением, что Мать Правоверных собирается идти на Басру вместе с Тальхой и Зубейром и призывает всех, кто хочет укрепить ислам, готовиться к сражению, всех, кто хочет отомстить за Усмана, — становиться под знамена восстания. Под водительством Айши войско из тысячи всадников на верблюдах вышло в поход, и вскоре его численность увеличилась втрое.[69] Когда достигли Басры, наместнику велено было сдаваться. После непродолжительного сопротивления его схватили, обезвредили, с корнем выщипали бороду и брови, — после чего он был низложен.
69
Были сделаны попытки вовлечь в восстание Омм Сельму, другую вдову пророка, но она не поддалась на уговоры и попыталась отговорить заговорщиков от участия в гражданской войне. Айшу перед походом беспокоили суеверные измышления, но их удалось одолеть при помощи обмана: первые лживые анналы в истории ислама были изобретены, чтобы подвинуть ее навстречу гибели. Женщины Мекки какое-то время провожали Айшу, после чего, оставив ее, разразились рыданиями над судьбами веры. «День Слез» отмечен рыданиями, каких, согласно мусульманским авторам, не было ни до, ни после этого дня.