Страница 35 из 108
обветшалых цехов, ржавые жестяные коробки складов и ангаров. На краю двухэтажное
административное здание, неухоженное и замызганное. Стены из белого кирпича,
окна грязные, крыльцо разбитое.
На большой площадке перед зданием тренировался десяток бойцов. Голые по пояс,
мускулистые и потные. Спецназовцы сопели и пыхтели, отжимались, бегали, прыгали.
Двое отошли в сторонку, отрабатывали приемы рукопашного боя. Осторожно и
медленно переступали, ломали друг друга взглядами. Изредка делали молниеносные
выпады, подсечки, захваты. Никакой красоты… Но правильно, ее и недолжно быть.
Прикладные боевые искусства отличаются скупостью движений, большой
эффективностью. И плевать, что борцы выглядят неуклюжими мамонтами. Но в бою с
легкостью положат десяток спортсменов-каратистов с черными поясами и высокими
данами…
Картину довершал худенький лысый человечек в белом халате. Стоял на верхней
ступеньке крыльца, лениво наблюдал за вояками и курил. При виде нас поморщился,
выбросил окурок и скрылся за дверью.
— Костюмы хороши, — сказал я, чтобы поддержать разговор. Кивнул на седого. — А
как же он? Мутант?
— В некотором роде, — ответил майор. Поманил за собой, пошел по тропинке к
административному зданию. — Ярополк — потомственный ведьмак, один из последних.
Не путай с ведьмами, у тех свои способности и сила. А ведьмаки издавна наравне с
ведунами занимались уничтожением хищной нечисти. Чтобы одерживать победы в бою с
многократно сильнейшим врагом, пили специальные эликсиры, меняли тела
направленными мутациями.
Я оглянулся на седого, окинул оценивающим взглядом. Ярополк гадостно улыбнулся,
в бесцветных глазах промелькнула издевка. Я отвернулся, угрюмо спросил:
— Значит, он профессиональный охотник на таких как я?
— Не совсем, — ответил Данилов, задумчиво потер нос-картофелину. — Ведьмаку
никогда не справится с хорошим волшебником. Его призвание — убивать чудовищ.
— Которых почти не осталось, — подхватил я.
— Верно, — признал командир. — Но настоящий мастер своего дела может найти и
другое применение талантам.
— И много у вас таких… мастеров? — полюбопытствовал я.
— Только Ярополк, — ответил Данилов. — Есть еще несколько оборотней. Но они
гораздо слабее.
— Занятно, — пробормотал я.
Майор поднялся по ступенькам, толкнул рассохшуюся деревянную дверь. Ржавые петли
скрипнули, мы очутились в полутемном узком коридоре с низкими потолками. Запах
до боли знакомый, едкий и резкий. Так пахло в учреждениях, где не успел
выветриться дух советского времени. Стены до половины выкрашены в светло-голубой
цвет, выше — облупившаяся побелка. Повсюду трещины, потеки ржавчины. Под
потолком мерцающие лампы дневного света.
А чего ты ожидал? — подумал я с иронией. — Здание с евроремонтом? Россия, блин…
сверхсовременное оружие, высокие технологии и прочее… А помыть полы и
отремонтировать сантехнику некому.
Данилов провел в конец коридора, вытащил из кармана ключи и принялся возиться с
замком. Я хмыкнул — дверь хлипкая, из тонкой фанеры. Стоит двинуть плечом и
вывалится вместе с половиной стены. Да уж… секретная организация. Но понятно –
встречаем по одежке, провожаем по уму.
Наконец расшатанный замок поддался. Покрасневший и злой командир, ударил тяжелым
ботинком, ввалился внутрь. Я с любопытством заглянул, скривился. Комната
небольшая, захламленная старой мебелью. Из широких окон бил серый свет. На
стенах желтоватые обои с незатейливым узором. Из лакированных рамок смотрели
вожди прошлой эпохи — Ленин, Маркс и Сталин. А на столах — объемные коробки
системных блоков, большие ЖК-мониторы… В углу вообще несусветное переплетение
проводов, мониторов и клавиатур вперемешку с непонятными приборами, датчиками и
шкалами. Надрывно жужжали вентиляторы, что-то попискивало и потрескивало. На
экранах графики и диаграммы. Похоже на пульт космического корабля или
диспетчерский центр.
Я осторожно переступил через горку окурков и прочего сора. В нос ударил запах
сырости, пыли и штукатурки. Данилов устроился в глубоком кресле. Положил локти
на грязную поверхность стола, подмигнул.
— Присаживайся, Саня! Можно тебя так называть?..
— Как хотите, — буркнул я. — Где можно умыться?
Майор кивнул в другой угол. Там небольшой грязный тазик, рядом пластиковая
бутылка с водой. Я открутил крышку, вымыл руки, поплескал на лицо. Командир
услужливо подал ветхое полотенце. Я промолчал, вытерся. На ткани осталась грязь,
красные пятна. Потрогал лицо — кожа гладкая, никаких рубцов и повреждений.
Поискал взглядом, где можно примоститься. Выбрал более-менее надежный стул,
подвинул ближе и уселся. Закинул ногу на ногу, уставился на майора с ожиданием.
— Сейчас, — произнес командир. Глянул на ведьмака. — Ярик, скажи Светке, чтобы
пообедать притащила и присоединяйся. Я говорить не умею, поможешь.
— Хорошо, Алесей Григорьевич, — кивнул седой. Развернулся и ушел.
Я прислушался, покачал головой. Как у него получается ходить так бесшумно? И
ведь не босиком, в армейских ботинках с твердой подошвой… Меня отвлек вежливый
кашель. Майор поерзал в кресле, вытащил из-под стола небольшой графин с
прозрачной жидкостью, поставил на стол три рюмки. Быстро разлил, подвинул одну
мне.
— Выпить не помешает, — пояснил Данилов. — Для аппетита и вообще… ржавчину с
внутренностей снять.
Рюмка оказалась холодной, немного запотела. Я понюхал, про себя восхитился
предусмотрительностью командира. Все рядом: маленький холодильник под столом,
чистая посуда. Пока размышлял о величии российских военнослужащих, открылась
дверь и вошла пожилая женщина в белом фартуке. Поставила на стол поднос и
удалилась.
В большой тарелке — печеная курица. По коричневатой кожице сбегали капельки
жира, поднимались струйки ароматного пара. Рядом миска с солеными огурчиками,
такая же — с плавающими в масле грибами, блюдце с ломтиками колбасы и сыра. У
края подноса стопка нарезанного ржаного хлеба, вилки и ложки.
Беззвучно вошел ведьмак, поставил на середину стола громадную сковородку с
жареной картошкой. Только с огня — еще шипела, плевалась маслом. Хорошо
приготовлена. Не расползлась клейстером, но и не пересушена.
Майор звонко хлопнул ладонями, азартно потер. Раздался звук похожий на скрип
наждачной бумаги. Командир ухмыльнулся, зычно произнес:
— Налетай, Саня! У нас просто, по-домашнему. Марципанов и омаров не держим…
Ну-с, вздрогнем!
Седой уселся на шаткий треногий табурет, подхватил рюмку. Вместе с Даниловым
посмотрели на меня. Я поморщился, неохотно тронул тару. Вдохнул и залпом осушил.
По горлу брызнул ледяной ручеек. Где-то в груди превратился в огненный, обжег
желудок. Я поспешно схватил вилку, нанизал огурчик и откусил половину.
Кисловатый сок забил спирт, на зубах захрустело…
Некоторое время раздавалось вдумчивое чавканье и сопение. Ярополк ел аккуратно и
немного. Пару ложек картошки, отщипнул крылышко у курицы. Данилов жрал как
оголодавший волк. Вовсю трескал картофель, обильно заедал хлебом и огурцами,
тягал грибы. Отломил куриную лапку, обгрыз в два укуса. Тяжелая челюсть
двигалась размеренно и неумолимо. Лицо Данилова побагровело, на лбу и толстых
щеках выступил пот. Глаза под нависшими плитами надбровий затянуло поволокой.
Майор расслаблено откинулся на спинку кресла, расстегнул воротник куртки. Оттуда
сразу выбились клоки жесткой черной шерсти, показалась красная шея и грудь.
Я съел немного действительно очень вкусной картошки. Глянул на курицу, но
побрезговал. Данилов постарался, превратил произведение искусства в измочаленный