Страница 28 из 108
лапой.
Ужасная боль охватила Платона. Пламя охватило плотную кожу, пробралось внутрь.
Колючие злые язычки скользнули по внутренностям, взорвались в черепе. Глаза
лопнули, брызнула белесая жижа. Огонь охватил целиком. Пожирал мясо, жадно
глодал кости. Злыдень протяжно закричал. Боль терзала каждую клеточку тела,
разрывала мозг. Яркая вспышка, грохот лавин и нарастающий вой… А вслед за ним
тьма.
Платон Варламович очнулся на полу в собственном доме. Закашлялся и захрипел.
Тело сводили судороги. Скручивали дряблые мышцы в узлы, заставляли выгибаться
дугой. Под черепом жгучая боль, в глазах темно. Колдун жалобно заскулил,
скрючился в позе эмбриона. Постепенно, минута за минутой боль отпускала,
уходила. Злыдень ощутил стекающую по губе теплую жидкость. Неосторожно глотнул,
булькнул, выдул кровавые пузыри. Зрение вернулось. Вокруг появились силуэты
мебели, по занавескам скользнул круг света от проезжающего мимо двора
автомобиля…
Лишь час спустя Платон сумел подняться с пола. На подкашивающихся ногах побрел в
ванную. Долго плескал холодной водой в лицо, отфыркивался и кряхтел. Колдуна
трусило в ознобе, зубы сухо клацали. Кое-как заварил кружку лечебного настоя,
уселся на диван. Боль не ушла полностью, угнездилась где-то за глазными
яблоками. Виски и затылок ныли. Кроме того на щеке осталось несколько глубоких
царапин — следы острых когтей.
Кошка… — подумал Платон со злостью. — Карты спутала кошка. Мерзкое существо!
Ненавижу!.. Но что же делать?
Колдун задумался, поставил кружку на пол. Кошки — волшебные животные.
Одновременно живут во двух мирах. В древнем Египте их почитали как священных. И
не зря! Для теневых сущностей коты — грозные стражи мира живых. Платону не
повезло, у Александра оказалась животина. Что-то почувствовала и бросилась на
помощь хозяину. Если бы не черная тварь, то Злыдень успел схватить мага.
Дела плохи… Пока маг находится дома, он под защитой кошки. Войти в сон парня не
составляет проблем. Но Стражница Теней теперь настороже. И раз за разом будет
выбрасывать колдуна с Дороги Сна. Вывод? Нужно застать мага врасплох где-то за
пределами дома. Оглушить, лишить сознания. И тогда спокойно затянуть на дно
Дороги, опутать кошмарами, довести до сумасшествия.
Мельников с удовольствием потянулся, захрустел суставами. На худом морщинистом
лице появилась гадкая ухмылка. Платон погладил бородку и вновь потянулся за
кружкой. В мозгу стал формироваться новый план… * * *
В щеку тыкался мокрый нос, кожу щекотали жесткие усы, мягкая шерсть. Я застонал
сквозь сонную одурь, отпихнул кошку. Но Багира не желала уходить. Громко и
возмущенно мяукнула, замурлыкала и засопела на ухо как паровоз. Улеглась на
груди, обняла лапами шею.
— Отстань! — проворчал я. — Брысь!
— Мяу! — требовательно сказала кошка. — Мррр…
— За что наказание? — сонно пробурчал я.
С трудом разлепил веки и сфокусировал взгляд на Багире. Мордочка довольная и
хитрая — знает зараза, что сдамся. Жмурилась на яркий солнечный свет, льющийся
из окна. По-своему, по-кошачьи улыбалась золотистым пылинкам, что танцевали в
воздухе. Блаженно вытягивала спинку, вяло водила хвостом.
— Неужели обязательно будить каждое утро? — посокрушался я. — Выходной ведь.
Багира, ты эгоистка! Я не должен просыпаться, когда это делаешь ты.
Кошка дернула хвостом, оставила мой укор без внимания. На кухне застучали
кастрюли, ноздри пощекотал запах наваристого мясного бульона. Багира
встрепенулась, широко распахнула глазища — там вкусное! Мигом спрыгнула с груди
и юркнула в щель приоткрытой двери. Сразу же раздался грохот и возмущенный вопль
Елистрата:
— Пошла вон, мышатница! Не мешай готовить! Куда все влезает, мохнатое чудовище?
Значит, Светка с Вовкой еще не вернулись, — рассеяно подумал я. — Пока соседей
нет домовой осмелел, стал хозяйничать в открытую.
Закрыл глаза и попытался заснуть. Но тут в мозгу мелькнули картинки
воспоминания, кожу обожгло ледяной волной. Я задрожал и сел на постели. Простыня
влажная, по спине и груди стекал холодный пот. Голову сразу же стянуло тисками
боли, в глазах помутилось. Я застонал сквозь плотно стиснутые зубы, сдержал
тошноту.
Помню муторный сон… Я вернулся в детство, оказался в деревне. Когда были живы
дед и бабушка родители возили туда каждое лето. Ведь ребенок должен знать, что
такое природа. Самые светлые и счастливые воспоминания связаны с тем домом. А
еще сад… у меня была любимая вишня, на ветке которой просиживал часами.
Всматривался в небо, наблюдал за листвой. Слушал ветер, скрип веток… Мне
частенько снилась то дерево. Вот и теперь увидел. Смеялся, мечтал, снова стал
ребенком.
А потом заметил жуткое чудовище, что кралось по земле. Нечто невообразимо
мерзкое — помесь дракона с человеком. Монстр выглядел так, будто побывал в
мартеновской печи. Весь обгоревший, кое-где обугленный. По телу стекала
скользкая зеленая кровь, из глубоких ран проглядывало бледное как у лягушки
мясо… Самое странное — показалось, что сквозь гротескные черты на меня смотрит
давешний академик, Платон Варламович. Узкий череп с клочками безжизненных волос,
длинная козлиная бороденка и сверкающие злобой черные глаза…
Я не столь впечатлительная личность. И чудака, что предложил продать душу не
испугался. Но вдруг есть связь? В последнее время со мной творится слишком много
запредельного. Вчера, например, чуть не зарезала Грейс Моран. Но появилась
ведьма и вытащила из корявых лап злобной блондинки… Похоже Елистрат прав. На
меня открылся сезон охоты.
Мотнув головой, я медленно сполз с постели и стал одеваться. Боль прошла, но в
теле слабость. Голова противно кружилась. Я обул тапочки и отправился умываться.
Почистил зубы и, поразмыслив, полез в душ. Заодно побриться не помешает. Минут
через двадцать вышел чистый и благоухающий, как зомби побрел на кухню.
— Доброе утро, Елистрат! — буркнул я и плюхнулся на табурет. Нащупал на столе
полупустую пачку, прикурил, с удовольствием вдохнул дым.
Домовой серым мохнатым шаром метался по кухне. Одинаково легко перемещался по
полу, стенам и потолку. Удивительным образом успевал помешивать суп поварешкой,
мыть посуду, протирать стол чистой тряпицей. Бросил на меня быстрый взгляд,
пропыхтел на бегу:
— Утро доброе, молодец! Что бледный такой? А ли заболел?..
Я наблюдал за суетой домового. Курил, прихлебывал горячий чай из кружки, что
подставил заботливый Елистрат. Не знаю, смогу ли когда-нибудь привыкнуть. То и
дело подмывало сходить к психиатру, проверится. Знал — все реально. Мир просто
раздвинул границы, стал больше, ярче, интереснее. Но мозг по инерции отрицал
очевидное, с трудом укладывал на полочки новые знания.
— Не заболел, — поморщился я. — Ничего серьезного, кошмар приснился.
Еслистрат споткнулся и резко остановился. Остроконечные кошачьи ушки стали
торчком, в блестящих глазках промелькнуло беспокойство. Домовой запрыгнул на
стол, остановился предо мной. Сложил руки на груди, нахмурился и строго сказал:
— Рассказывай, молодец!
— Не о чем рассказывать, — отмахнулся я. — Плохой сон. Ни больше, ни меньше.
— Ох, и дурак! — фыркнул Елистрат, скривил лицо. — Разве не знаешь… Боги, а ведь
и, правда, не знаешь!
— Что я должен знать? — спросил я с раздражением. — Объясни, дядюшка домовой,
будь добр!
Елистрат всплеснул руками и схватился за голову. Яростно поскреб бороду,
забормотал что-то под нос. Но успокоился, уселся на палку колбасы как на
скамейку, тяжко вздохнул.
— Мы живем в Яви, то бишь в реальности. Сны — часть Астрального мира, отражение