Страница 19 из 31
КРЕСТ. 1948 г.Над лоном малиновых дольних долинОгромно висели Стожары.В ночи тростниковый пылал Сахалин,А кто бы тушил их — пожары?Победу восставший великоросс,Японка с опасной улыбкой,Солдат в телогрейке, в бушлате — матрос,Стояли над детскою зыбкой.А остров качало, как зыбку. Как ял,Штормило его и качало.Мой юный отец на коленях стоялУ жизни сыновней начала.Он был — офицером советским. Ему льСтоять пред ставром и молиться?Но ставр уберег его тело от пуль,Чтоб мне на земле воплотиться.И пела японка: "…прииде Крестом…"Матрос подпевал: "…всему миру…"И зыбка, как шконка, качалась при том,Кивала военному клиру.Так я был крещен,А потом запрещенЖуком в человечьей личине.Молитвою стал православный мой стон,И шел я на Запад с Востока, как Он,В простом человеческом чине.Алмазно сияли мне звезды крестомНад каждым разъездом и каждым мостом,Был крестик крестильный на теле моемЗащитой, надеждой, оплотом.Но стыд забывал я, себя убивал,Греховные страсти вином запивалЯ трижды, казалось, убит наповал,Но Бог милосерд отчего-то:Он дал мне дорогу, любовь и жену,И сына, крещенного нами.Сын шепчет молитву, отходит ко сну,Питаемый светлыми снами.За отчим, за дедовским этим крестом:Что — там?Иди, поклонись освященным местам —Крестам.Там пращуров прах.Я шепчу, не тая,Прощаясь:Се сын твой…Се мати твоя…ДИМИТРОВСКАЯ СУББОТАВоробей под крестомВарит пиво под кустом —Ах, как небо-то чисто —Хорошо б не коршун!Как живется воробью?Нет водицы — пиво пью!Молодице налью —Будет плакать горше!Воробей под кустомПринакроется листом.Жить бы лет вот этак сто —Хорошо в пузе!Но средь каменных камнейСтолько нашенских парней!О, восплачьте обо мне,Братии и друзи!Сколько землю не топчиНоги на морозе.Апчи! — на печи:Покупайте кирпичи!Жив — чив!Жив — чив!И почил в Бозе.Не укроешься нигде:Под кустом или в гнездеНе робей, воробей,Думою несметной.И в гнезде ты в беде, и везде ты в беде —Внезапу найдеСтрашный час смертный.Чив — чив — ничего!Пиво — во! И воля — во!Мы ведь все до одного — одного званья.Мне страшно два дня —И не страшно два дня.Так целуйте ж меняСкорбным целованьем…ИСХОДТы ищешь до коликов: кто из нас враг…Где меты? Где вехи?Погибла Россия — запомни, дурак:Погибла навеки…Пока мы судились: кто прав — кто не прав…Пока мы рядились —Лишились Одессы, лишились Днепра —И в прах обратились.Мы выжили в черной тоске лагерей,И видно оттуда:Наш враг — не чеченец, наш враг — не еврей,А русский иуда.Кто бросил Россию ко вражьим ногам,Как бабкино платье?То русский иуда, то русский наш Хам,Достойный проклятья.Хотели мы блуда и водки, и драк…И вот мы — калеки.Погибла Россия — запомни, дурак.Погибла навеки.И путь наш — на Север, к морозам и льдам,В пределы земные.Прощальный поклон передай городам —Есть дали иные.И след заметет, заметелит наш следВ страну Семиречья.Там станет светлее, чем северный снег,Душа человечья.***Дорога к дому и дорога — из,Она в снегах и муках пролегла.Я думал вверх лечу, а падал вниз.Едва ль душа останется цела.Вот я собрал осколки и куски.Прими, сестра, подруга и жена.Как прежде мы, любимая, близки.Но какова той близости цена?..***Г.КрасниковуО погоде и чахлой, и хлипкой,Как с рыбалки с не пойманной рыбкой,Вдоль колодца под лифтовой клеткой,Мимо надписи матовой, меткойНа панели мохнатой стенной,Шел мужчина мириться с женой.Шел, похоже, мужчина мужчиной:Щеки вдавлены щедрой щетиной,Из кармана торчала газета,Что нашел он у биоклозета.И казалось тому мужику:Станет каждое лыко в строку.Он задумался меж этажами,Будто встретил бандитов с ножами.Словно аура эпилепсииВдруг мелькнула на небе России.Словно детский услышал он крик —Не мужчина уже, а старик.Это детскую видит он зыбку.Смуглой мамы святую улыбку.Кто-то шепчет: — Живи- не живи,А уже не узнаешь любви…Тут весенний, раскатистый громВ крышу дома ударил ребром.И виденье — оборвано громом.Утонуло дырявым паромом.Небосвод изогнулся — и замерПред его голубыми глазами.Нет. Не ляжет обратной дороги.Нет. Не встанет жена на пороге.Нет, родимый, подумай: тебе льКолыхать по ночам колыбель?И шептать над младенческой зыбкой:Хорошо не до старости жить,Хорошо — до усталости жить,И уйти незаметно, с улыбкой…Он в ненастную майскую ночьРазвернулся — и вышел. И — прочь.