Путь Никколо

Все, что она сказала вслух, было понято правильно. Все, что она подумала при этом… почти.

Она добавила:

— Думаю, я справлюсь. Назначу кого-то на время. Это мои заботы. Тебя же должно заботить лишь собственное будущее. Есть три предложения, которое ты выбираешь?

Любопытно, что решение он принимал всем телом: вытянул руки, упираясь ладонями в колени; глубоко вздохнул, укрепляя мышцы, помогавшие ему удерживать позу вежливого внимания на низком неудобном табурете. И наконец, произнес:

— А вы подумали о том, что, по закону, должны будете получить деньги от капитана галеры или от дофина за то, что отпустите своего подмастерья?

Итак, она получила ответ. Но все же сумела сохранить в голосе должную невозмутимость.

— Всякий раз, когда я смотрю на дебетовую колонку в своей учетной книге, я думаю об этом, — подтвердила Марианна де Шаретти. — Если вместо этого ты отправишься в Милан, то в виде компенсации я потребую большой доли в прибылях. Верно, ли я понимаю, что ты выбираешь Асторре и Италию?

Он был само смирение… весьма демонстративно.

— У меня нет иного выхода. Я с детства привык повиноваться каждому вашему слову. Вы посылаете меня в Милан, я отправляюсь туда.

— О, какая жертвенность! — воскликнула вдова. — Попытаемся пережить твой отъезд.

— Не сомневаюсь, — рассеянно отозвался Клаас. Теперь, похоже, его интересовала лишь деловая сторона вопроса. — Что касается красильни, то, насколько я понял, вы с мейстером Юлиусом обсуждали тот вариант, что если отдать на откуп сукновальню и окончательную отделку тканей, то Хеннинк с помощью Липпина с удовольствием занялся бы непосредственно окраской. А если взять на место поверенного кого-нибудь помоложе и веселого нрава, — нескольких таких мы с вами знаем, — то такой человек вполне мог бы сработаться с jonkheere Феликсом, раз уж он готов, наконец, заняться делом. Ссудная контора в Лувене пока может крутиться сама по себе. Но туда и впрямь нужно больше наличности. Так говорит Юлиус. Может быть, мы с Юлиусом и Асторре могли бы помочь делу?

— Конечно, можете, — подтвердила она. — Если получите контракт в Неаполе, то у нас появится живой капитал.

— О, да, — согласился он. — Конечно. Но я думал кое о чем еще. Если хотите, вы могли бы послать нас на юг с торговым караваном. Ну, вы знаете… Торговцы и деловые люди, которые едут в Италию, нуждаются в защите. Товар сопровождают через горы. А еще лучше оплачивается другая услуга; перевозка писем, счетов и закладных из фландрских банков в их головные отделения в Италии. Зимняя курьерская служба. Банки выплатят вам вознаграждение, а я все возьму с собой в эту поездку. С таким вооруженным эскортом они могли бы отправить даже серебро. А если мы произведем хорошее впечатление, то они могут предложить вам нанять людей и на следующий раз. Вы станете обучать собственных курьеров.

— Пожалуй, — медленно промолвила Марианна де Шаретти. Медленно — пытаясь осознать все то, что он подразумевал своими словами, и истинные масштабы принятого им решения. Ему было восемнадцать лет.

Она понимала, что, изгоняя его из Брюгге, лишает всякой защиты, понимала, что заставляет отправиться в Женеву, где он пережил свои худшие годы; и, несмотря на все уверения Асторре, что война в Неаполе будет сугубо оборонительной, а на будущий год там вообще никто не станет сражаться, она понимала, что посылает Клааса изучать искусство войны, и если или когда он вернется оттуда, то изменится навсегда.

И все же он должен учиться защищать себя. И он прав, он и впрямь натворил слишком много дел.

Она взглянула на него, и он тут же отозвался:

— Все к лучшему, демуазель, — и наградил ее быстрой, веселой улыбкой в знак утешения.

Она тоже невозмутимо улыбнулась в ответ. Ей это хорошо удавалось.

Самым значительным событием осени для крупнейших негоциантов Брюгге был банкет, который устраивал в честь капитана фландрских галер богатый герцогский казначей Пьер Бладелен. Прием должен был состояться в роскошном дворце казначея из красно-коричневого кирпича с восьмиугольной башней и пирамидальной крышей, что на Нальден-стрете.

Будь в городе сам герцог, то мероприятие перенеслось бы в Принсенхоф, к вящей радости всех приглашенных, поскольку, по слухам, теперь там была установлена новая ванна, и имелось несколько комнат для отдыха, с фруктами, цветами, сластями, ароматами и прочей невиданной роскошью, к услугам купальщиков до, во время и после омовения.

В прошлом, по меньшей мере, дважды, герцог выбирал себе новую любовницу из числа дам, приглашенных в Принсенхоф, и если девице случалось понести, то ее семья могла считать себя обеспеченной до конца дней. Герцог был весьма щедр ко всем своим бастардам, и никогда не имел проблем ни со своими любовницами, ни с их бывшими или будущими мужьями.

Кателина ван Борселен нередко слышала все эти разговоры в кругу собственной семьи, а также от кузин, и сейчас все говорили о том же самом, получив приглашение от Бладелена Де Вейры тут же ответили согласием, и ее отец тоже. А поскольку мать сейчас оставалась в Зеландии, то Кателина, имевшая опыт вращения в самых высоких кругах, предложила заменить ее на приеме.

Де Вейры, все как один, твердили, что дом казначея Бладелена обставлен по высшему разряду, что и неудивительно, учитывая его высокий пост и расположение, каким он пользуется у герцога, — хотя и родился в семье красильщика клееных холстов.

Об этой детали Кателина успела позабыть, и сейчас добавила к общему списку занимавших ее мыслей, когда переступила порог особняка и миновала резную молельню, где красовался герб хозяина дома и красивые скульптурные изваяния Мадонны и Младенца.

На подобном сборище она не ожидала встретить ни красильщиков, ни их сыновей, ни стряпчих. Или, может, красильщики держатся друг за дружку и подвергают остракизму всех врагов своего рода? От Маргрит Адорне (но не от отца) она узнала, что шотландцы все как один встали на защиту Саймона Килмиррена после его выходки в Слёйсе, когда он избил какого-то дерзкого мальчишку. Говорили, что бой был честным, хотя и омраченным под самый конец несчастным случаем. С этого момента победителю, невзирая на его недовольство, пришлось оставаться в стенах постоялого двора Жеана Меттенея, или Стивена Энгуса, или в обществе епископа и его управляющего. Однажды он навестил также ее кузена, поскольку там остановился брат шотландского короля. Она знала об этом, поскольку, судя по всему, милорд Саймон осведомлялся о ней у Вольферта.

Разумеется, ее отец не забыл упомянуть об этом. Она понимала, что он держит ее при себе в Брюгге и не спешит отправить в Зеландию или в Брюссель, потому что не доволен дочерью и лелеет надежду, что покуда Саймон не покинул Фландрию, она еще может одуматься и поправить отношения между ними. Как ни странно, она все еще сомневалась. Для человека благородного воспитания, Саймон в саду вел себя безобразно (так она себе говорила). Он был избалован легкими победами, — но с другой стороны, кто устоял бы перед соблазном, с его-то внешностью? Она и сама… Она и сама испытала на себе его чары.

Если правдивы были слухи, и он и впрямь имел какое-то отношение к этой девице в подвале Меттенея, тогда его поведение вполне объяснимо. Что же касается той драки в Слёйсе, — не по годам резвый подмастерье Шаретти первым пролил кровь, а значит, заслужил все, что воспоследовало за этим.

Она заметила, что другие мужчины отзывались о Саймоне с некоторой толикой недоверия. Ему было уже далеко за тридцать, большую часть жизни он провел в праздности, и лишь за последние годы как будто взялся за ум. Она не забывала, разумеется, что в их последнюю встречу на его ухаживания ответила оскорбительными словами, которые вывели его из себя. Впоследствии она пожалела об этом, но ведь ее интересовал брак… Только брак, а не то, что он предлагал ей в тот вечер.

Впрочем, сейчас, если на то будет ее воля, появится возможность все поправить. У него и так было не слишком много доброжелателей, так что едва ли он захочет еще больше сузить этот круг, и если они встретятся сегодня, она будет с ним любезна.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.