Страница 39 из 91
К его удивлению, Вича стойко перенесла это ужасное известие, и читатель уже знает, почему.
Эти события заставили молодую семью изменить свой взгляд на ведение хозяйства. Последние месяцы они экономили на всем и считали каждый цент, а здесь сразу выложили все сбережения на ремонт, да еще и остались должны. С тех самых пор Дича с Вичей перестали крохоборничать и расставались с деньгами легко. Замечания родственников о расточительстве они пропускали мимо ушей, а после второй аварии и вовсе старались их избегать. При случайных встречах с родней, каждый из них старался посочувствовать: «Похоже, вы решили собрать все беды, предназначенные для нашей большой семьи. Как же так!? Разбить две машины за два месяца? Это ж надо так умудриться!?» Дича не обращал внимания на пустые сожаления и не унывал. Да и некогда ему было раскисать. Сцепив зубы, он целыми днями пропадал на двух работах и хватался за любые сверхурочные. Отец пытался помогать им втихаря, чем мог. Но поскольку он сам еще не имел стабильного заработка, помогать особенно было нечем. А вскоре об этом прознала приживалка, и скудный финансовый ручеек вовсе иссяк.
— Как она могла догадаться? — сокрушался Зосим. — Ведь у нас разные банковские счета.
— Как это у мужа и жены могут быть разные деньги!? — недоумевала Вича. — Какая же это, к черту, семья? — Разные-то они разные. Но, похоже, что приживалка контролирует все, что шуршит у Зосима в карманах. А что до их отношений, то слово «семья» здесь не подходит никаким боком…
Как-то Вича не выдержала и пристыдила отца: — Я еле дышу, а и то стараюсь хоть что-то заработать, а твоя здоровая кобыла палец о палец не ударила. Какое она имеет право запрещать тебе помогать нам? Накрученный Зосим решил поговорить со своей половиной.
Разговор получился недолгим, но результативным. На следующее утро Зосим ходил тигром. В том плане, что все его лицо было в полоску от ногтей приживалки. Тигрица же красовалась фингалом под глазом. Вечером, дождавшись, когда молодые сели ужинать, она набросилась на Вичу.
— Не смей натравливать на меня отца! — визжала она. — Сопли утри перед тем как лезть в дела взрослых.
— Это мой отец, — отрезала Вича. — О чем хочу, о том с ним и говорю. А вы вообще тут никто и звать вас никак! — Да вы не знаете, с кем связались? — перешла на писк приживалка. — Я вам еще устрою веселую жизнь.
Обещала — сделала. Следующим вечером, Когда Вича кормила уставшего мужа, в дверь требовательно позвонили. На пороге стоял полицейский.
— К нам поступил сигнал, что гражданин по имени Дмитрий избил тещу.
— Моя теща в Ленинграде, — удивленно ответил Дича.
— Что ты придуриваешься! — заорала выскочившая из комнаты приживалка. — Это он меня только что побил! — обратилась она к представителю власти и показала на свой фингал.
— Посмотрите на цвет этого синяка, — спокойно сказал Дича.
— Я как врач вам заявляю, что коричневые разводы по краям указывают на то, что синяк этот застарелый.
— А, кстати, сколько у вас дают за клевету? — как бы между прочим спросил он полицейского.
Приживалку как ветром сдуло. Блюститель порядка понимающе улыбнулся и, решив не связываться с сумасшедшими русскими, распрощался.
После этого случая Вича уже не могла спокойно оставаться дома одна.
— Видеть эту рожу больше не могу, — призналась она мужу.
— Того и гляди опять какую-нибудь гадость выкинет.
Теперь Вича все чаще пропадала у новой подруги, которая тоже была из Ленинграда и жила в соседней парадной.
— Ну и правильно, — согласился Дича. — Там тебе хоть по жизни подскажут, что здесь и как.
Их землячка приехала в Балтимор раньше и, благодаря хорошему английскому, уже устроилась на довольно приличную работу. Однако у нее в жизни тоже было не все так гладко.
Однажды она разоткровенничалась с Вичей и поведала ей о том, что от нее уходит муж.
— А правда говорят, что ты умеешь колдовать? — нерешительно спросила она.
— Кто говорит? — Ну, я как-то давно краем уха слышала, — замялась та и быстро продолжила: — Ты умеешь привораживать? — Нет, — сухо ответила Вича. — Но я могу попробовать отворот и сделать твоего мужа неинтересным для его новой пассии.
— Ой, правда!? Пожалуйста, попробуй! Дождавшись полнолуния, Вича тихо прошмыгнула на балкон и, перегнувшись через перила, устремила взор в ночное небо. Вскоре она почувствовала присутствие небольшого количества черной энергии недавнего скандала, остатки которой излучала одна из соседних квартир. Но дальше этих ощущений дело не пошло. Как Вича ни старалась, ее организм опять отказался принять чужеродную энергию. И лишь маленькие частички родных флюидов, вылетавших из квартир иммигрантов-соотечественников, бежали к ней, как потерявшиеся детки к своей мамке.
Но увы, их было недостаточно.
Отчаявшись, она решилась на ночной визит на кладбище.
Вича надеялась, что в кронах кладбищенских деревьев она сможет выловить хоть какие-то крохи негативной энергии, оставленной родственниками усопших. Подруга согласилась сопровождать ее, и, дождавшись ночи, они отправились на дело. Вича не разрешила мужу идти с ними. Высадив подруг, Дича отъехал подальше, чтобы не привлекать внимания редких водителей, не говоря уже о полицейских машинах, патрулирующих пустынные улицы. Сквозь лобовое стекло он напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть происходящее у кладбищенской стены. На душе у него было неспокойно. Нервничала и Вича, ей никогда раньше не приходилось прибегать к уловкам виккианских сестер. Она надеялась, что ей не придется убивать кур, рисовать их кровью пентаграммы и танцевать на крышах домов под полной луной. Вича верила, что однажды она все-таки сможет беспрепятственно впитывать враждебные флюиды. На родине ей было достаточно одного глубокого вдоха, чтобы выловить протекающие мимо воздушные ручейки негативной энергии. Но здесь, как виккианская воительница ни старалась, она не могла подчинить себе даже малоподвижную энергию, годами висевшую в кладбищенских елях. Но вдруг ее сердце радостно забилось. Довольная улыбка появилась на ее лице.
— Что!? Получилось? — обрадовалась вместе с ней подруга.
— Ш-ш-ш! — приложила Вича палец к губам.
Душа ее ликовала. Тягучая энергия сдвинулась с места и начала просачиваться сквозь густую хвою наружу. Вича протянула к ним руки, пытаясь обнять ставшие родными флюиды. Но те не ответили взаимностью. Сгустки черной энергии уходили вверх. Они неуклонно удалялись от нее в сторону океана. Там, над Гольфстримом, их подхватили могучие ветра и понесли в сторону матушки Европы. Вича позабыла о подруге. Ее мысли понеслись к Матрене.
«Враги задумали что-то большое!» — беззвучно кричала она своим сестрам, с горечью осознавая, что ее голос не будет услышан.
Нервный шепот и толчок в бок напомнил Виче о деле.
Скрывая свою неудачу, она принялась усердно что-то нашептывать в плотно сжатые ладони.
— Воткни это в левый лацкан одежды мужа, — сказала она, раскрывая перед подругой ладони, где одиноко лежала английская булавка. — Вскоре после того, как он ее обнаружит и выбросит, твоя соперница отвернется от него. Но когда это случится, я не берусь предсказать. Если же он уколется этой булавкой, то их разлука не заставит себя долго ждать.
— А может, сделаем заодно и приворот? — снова попросила подруга.
— Я бессильна в белой магии, — раздраженно ответила Вича и, резко развернувшись, направилась к выходу…
К новому году муж подруги ушел от своей любовницы, но в семью так и не вернулся. Виче с Дичей зимние праздники радости тоже не принесли. Несмотря на то, что это был их первый Новый Год в Америке, Вича его даже встречать не стала. И изза кого бы вы думали? Конечно, из-за недовольной подруги.
В тот праздничный вечер они, как и договаривались, пришли к землячке домой с бутылкой шампанского и скромным подарком. За полчаса до боя курантов появился новый бойфренд подруги и потянул ее в ресторан.
— А как же мы? — недоумевая, спросила Вича.