ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ

Иван, не медля ни минуты, отправился в Панфиловку. Дорогой он принялся обсуживать, как бы удобнее привести в действие свое намерение: для того необходимо было проникнуть на барский двор или в сад, выждать там барышню и наедине переговорить с нею… Все это тотчас же оказалось невозможным: Пьяшка портила все дело.

"Уж от нее не уйдешь!.. ничем не отделаешься", - подумал Иван.

Надо заметить, что в последнее время Пьяшка преследовала столяра с большею еще настойчивостью, чем Егор преследовал Машу. Егор ловил Машу, Пьяшка ловила

Ивана. Стоило Ивану показаться подле дома помещицы, Пьяшка вырастала пред ним как из травы. Преследования Пьяшки, по всему видно, не были, однакож, внушаемы чувством ненависти: черные, маслистые глазки ее ласково устремлялись на молодого столяра; при встречах с ним в руках ее всегда появлялись обломки лепешки, кусок пирога, огурец или яйцо; вступая в разговор с молодым парнем, она как бы нечаянно совала ему в руку эти припасы. Предчувствие не обмануло Ивана: едва поровнялся он с маленьким флигельком помещицы, Пьяшка показалась на пороге. Она держала обеими руками суповую чашку; к подолу ее цеплялся семилетний оборванный мальчик, о котором она никогда не упоминала; мальчик поражал, однакож, сходством с Пьяшкой. Увидев Ивана, она тотчас же остановилась и принялась покручивать головой, украшенной на затылке пучком волос величиною с грецкий орех. Отступить было поздно; Иван подошел к ней и поздоровался.

- Здравствуй, Ваня, здравствуй… - заговорила Пьяшка, толкая ногой мальчика, который так дергал ее за подол, что суп в миске начал плескаться, - куда это ты шел, Ваня? - примолвила она, поглядывая на парня радостными, светящимися глазками.

- Так… мимо шел.

- Что ж это ты, Ваня, никогда не зайдешь покалякать? Обещал, а не зайдешь…

Приходи нонче вечером, как скотину пригонят. У нас никого нет, один Дрон… да тот ничего… почитай глухой совсем.

- Недосуг… право недосуг… Есть… есть одно такое дело… - переминаясь, произнес Иван.

- А что такое? Что такое? Какое такое дело? - проговорила Пьяшка с таким оживлением, что суп снова расплескался.

- Пьяшка! Пьяшка!.. - раздался в эту минуту из дома гнусливый голос

Анисьи Петровны.

- Сейчас сели обедать… - сказала Пьяшка. - Ты, Ваня, погоди… голубчик, погоди!.. постой здесь; я мигом приду…

Пьяшка быстро перенесла миску в левую руку, правой рукой дала три проворные плеска мальчику и, освободившись от него таким образом, поспешила в дом. Через минуту Пьяшка снова вернулась.

- О чем же это хотел ты сказать, Ваня?.. Скорей говори, голубчик… Вишь требуют то и дело…

Ваня почувствовал в то же время в руке прикосновение чего-то холодного; он посмотрел и увидел огурец, который как будто сам собою попал ему в ладонь.

- Куды мне его? Мне этого не надо, - проговорил он.

- Ничего, Ваня, возьми, возьми; нам это наплевать! Ну, так что ж? говори скорей, голубчик…

- Да ты сделаешь ли, о чем я попрошу?

- Скажи только, - произнесла Пьяшка, быстро оглядываясь во все стороны без всякой видимой причины, - скажи: для тебя я все, Ваня, сделаю… Что скажешь, то и сделаю, - примолвила она с таким взглядом, который не оставлял сомнения в ее готовности исполнить просьбу молодого парня.

- Ты не скажешь, о чем я попрошу тебя? Побожись.

- Отсохни руки и ноги… провалиться мне стамши… лопни мои глаза…

- Пьяшка! Пьяшка!.. - заголосила опять из дому Анисья Петровна.

- Ишь ее, неугомонная какая! Ты, Ваня, погоди… касатик, погоди! - произнесла Пьяшка почти с умоляющим видом, - я сейчас… - И она стрелою понеслась в дом.

Ваня повертел огурцом и подал его оборванному мальчику, который тотчас же взял, откусил половину и, прикрикивая, побежал на улицу.

- Фу, батюшки, совсем затормошили! фу! - проговорила Пьяшка, подскакивая к столяру. - Ты, Ваня, не сумлевайся, сказала: сделаю - стало, сделаю… ну…

- Вот что… Пелагеюшка… - проговорил Иван, запинаясь, - как бы так… сделать?.. надо бы мне с барышней повидаться…

Пьяшка, очевидно, не ожидала такой просьбы: маленькие глазки ее расширились; лицо изобразило удивление.

- Барышню?.. Зачем тебе барышня?

- Так… дело есть одно… до нее касающееся… дело такое.

- Что ж? что?

- Я тебе все расскажу потом… теперь, вишь, не время!.. все расскажу… ты только вызови ее…

- А барыня-то?

- Знамо, одну барышню надобно. Вызови ее в сад… там, подле пруда, есть место такое - никто не увидит!..

- Зачем тебе?.. зачем?..

- Ну, хорошо, - проговорила Пьяшка, подпрыгивая от нетерпения. - Стой там, у пруда, я приведу, как пообедают… Провал бы тебя взял, право! совсем замучили…

Последние слова относились, кажется, к Анисье Петровне, голос которой снова раздался в доме. На этот раз Иван не дожидался уже возвращения Пьяшки: он поспешил пройти стороною мимо двора, миновал гумно и, придерживаясь к плетню, обогнул дальнюю часть сада; подойдя к пруду, оглянулся он на стороны, улучил минуту и перемахнул через плетень. Сад был так густ, что, глядя на него из дома, не было возможности видеть, что происходило в десяти шагах. Место, выбранное

Иваном, приходилось уже к концу сада: оно было совершенно безопасно. Иван притаился в кусты малины и стал дожидаться.

Час спустя после того, как Пьяшка рассталась с Иваном, на крылечке барского домика показалась Наташа. Полное, свежее лицо ее дышало оживлением; грудь волновалась; светлые глаза с любопытством устремлялись к саду. При всем том, идя по двору, она заметно задерживала шаг: глядя на нее из дома, могло казаться, что она так себе ходит по двору и сама еще не знает, идти ей в сад или на гумно. Но Пьяшка, сопровождавшая Наташу, сильно ее выдавала: Пьяшку с ног до головы подергивало от нетерпенья; она то и дело подталкивала барышню под локоть и так выразительно кивала ей на калитку сада, что сам полуслепой Дрон (единственное мужское лицо в дворне Ивановой) мог бы заподозрить и барышню и Пьяшку в каком-нибудь заговоре.

- Пьяшка, я, право, боюсь… - проговорила Наташа.

- Вот! чего бояться? Идите знайте, идите…

- Да ты мне скажи только, кто там? Кто дожидается?

- Ничего не скажу… идите только - сами увидите!.. Поскорей теперь завертывайте в калитку… скорей! теперь никто не смотрит.

- Пьяшка! Пьяшка! - неожиданно прокричала Анисья Петровна, высовываясь из окна.

В эту минуту Пьяшке легче бы, кажется, было получить удар палкой; скрыться или показать вид, что не слышит, не предстояло возможности: Анисья Петровна стояла в окне; Пьяшка сделала отчаянный жест и поплелась к крыльцу.