Чужие уроки — 2009

Ракамье подал встречный иск, и суд подделки дезавуировал. Однако, как в том анекдоте про семейное серебро, «негативный осадок» остался, и за кланом Вюиттонов надолго закрепилась репутация персон нон грата.

При столь благоприятном общественном мнении формальное изгнание всех представителей семейства Вюиттонов из компании LVMH стало для Бернара Арно вопросом техники.

Дальнейшие события в холдинге LVMH — с начала 90-х и поныне — развивались по плоскому сценарию. Нескончаемую финансовую подпитку со стороны (надо полагать — благодетелей, а по совместительству — реальных владельцев бизнеса) дополняла блестящая интуиция Бернара Арно по части того, что из ассортимента haute couture и предметов роскоши будет продаваться, а что — нет. Это обеспечивало массированную скупку элитных брэндов и домов мод в Старом свете, а также успешную экспансию продаж в странах Третьего мира — в первую очередь, в России, Индии и Китае. В наши дни это основные потребители «крутой» продукции LVMH.

Остается разобраться с последним моментом: откуда у пианиста-любителя взялось столь безошибочное понимание «моды» и «продаваемости» того или иного брэнда? Отвечу на него словами Марии Саксен-Кобург-Готской, некогда — королевы Румынии: «Мода существует для женщин, которым недостает вкуса, а этикет — для женщин, которым недостает воспитания». Кому как не Бернару Арно, нуворишу и самому блистательному представителю класса менеджеров Новой Этики, не знать, что будет пользоваться популярностью у его же родного сословия?!

Примечания

1 Предметы роскоши (англ.).

Право на ошибку: полвека DARPA

Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №12 от 01 декабря 2009 года.

Из динамика раздался голос Левитана: «…Передаем сообщение ТАСС…». Андрей Андреевич замер посреди комнаты, сжимая на груди моментально увлажнившейся ладонью измявшуюся за ночь рубашку. «…4 октября 1957 года в шесть часов утра по московскому времени в Советском Союзе произведен, — диктор сделал секундную паузу, — запуск искусственного спутника Земли!..» В далекой студии московского радио что-то щелкнуло, на несколько мгновений эфир замолк, и, в гармонии с охватившим душу ликованием, прозвучали первые аккорды увертюры к опере «Руслан и Людмила» Михаила Ивановича Глинки.

В одной из повестей писатель Юрий Голубицкий (по совместительству — мой дядюшка) воспроизвел тревожную осеннюю ночь, проведенную героем, главным редактором провинциальной многотиражки, в ожидании спецсообщения ТАСС, под которое высочайшим распоряжением ЦК Партии до самого рассвета резервировалось место на первой полосе газеты. Главред едва не довел себя до инфаркта, тревожно перебирая один вариант мрачнее другого. Опять война? Очередное закручивание идеологических гаек? Демонтаж решений XX съезда? Кончилась ночная вигилия, как уже знает читатель, мирно — сообщением об очередной победе советского народа над силами неразумной природы.

Признаюсь, когда в студенческие годы читал впервые «Ожидание», искренне недоумевал: отчего это протагонист истории (прототипом которой послужил мой дед, главный редактор журнала «Коммунист Молдавии») столь неадекватно воспринял, казалось бы, рядовое событие: «Наконец, зазвонил телефон. — Да, да, слушаю, в курсе, — Андрей Андреевич радостно подтвердил свою осведомленность. — И тебя, Сергей Дмитриевич, поздравляю… Конечно же, здорово, что там говорить. Чертовски здорово! Все-таки мы — прорвались!..

Он сморгнул слезинку, которая скатилась по щеке в уголок рта и оставила на губах солоноватый привкус. Становлюсь сентиментальным, подумал без осуждения. Годы, дорогой, годы…»

Слезы радости, взаимные поздравления, ощущение триумфа… Господи, что же это с ними делалось, с дорогими нашими отцами-дедами?!

Поверите ли: понадобилась четверть века да вмешательство еще одного главного редактора — на сей раз нашего Дениса Викторова, чтобы во всей полноте оценить не только переживания минувшего поколения, но и грандиозность самого события, случившегося 4 октября 1957 года.

Своим «просветлением» я обязан предложению Дениса написать в «Чужих уроках» об американском агентстве DARPA1, не так давно отметившем полувековой юбилей. Наш главный редактор искренне недоумевал: оказывается, реликт холодной войны, который давно должен был почить в бозе, не только продержался до наших дней, но даже продолжает задавать тон в научно-исследовательских прорывах Соединенных Штатов!

Для меня DARPA, в силу гуманитарного образования, всегда была пустым звуком, за которым ничего не скрывалось, кроме общеизвестных ритуальных вех, приписанных молвой этому военному ведомству: создания прототипа мировой компьютерной сети Интернет, разработки системы глобального позиционирования (GPS) да истребителя-невидимки (Stealth). Забегая вперед, скажу, что обстоятельное изучение истории DARPA не только позволило сделать удивительные и неожиданные открытия по части американской социальной мифологии, но и многое прояснило в мифологии нашего дорогого отечества.

Открытия начались с запуска первого советского спутника, поскольку именно это событие послужило прямым поводом для создания Агентства перспективных исследований Министерства обороны США. Оказалось, что скромное 58-сантиметровое алюминиевое тельце «Спутника-1» породило бурю эмоций не только у советских людей, но и людей американских. Эмоции эти отличались лишь по знаку (плюс — здесь, минус — за океаном), а по модулю зашкаливали у обоих.

140 ТЕХНИЧЕСКИХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРОЕКТОВ ПОЛНОСТЬЮ РАСПОРЯЖАЮТСЯ БЮДЖЕТОМ DARPA, КОТОРЫЙ СЕГОДНЯ ДОСТИГ ПОИСТИНЕ ИСПОЛИНСКИХ РАЗМЕРОВ — 3 МИЛЛИАРДА 200 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ!

Роджер Лониус в эссе «Спутник и истоки космической эры» вспоминает: «Единственное подходящее слово, передающее настроение, царившее повсеместно 5 октября 1957 года, было «истерика». Лониус передает слова Линдона Джонсона, в то время лидера сенатского большинства: «Отныне непонятно, как и почему небо казалось нам чужим. Я никогда не забуду глубочайший шок, возникший от осознания, что какая-то другая нация сумела добиться технологического превосходства над нашей великой страной».

Что же так напугало американцев? Разумеется, не безобидный алюминиевый шарик спутника. Идея, положенная — по крайней мере официально — в фундамент DARPA, прописана на гербе Агентства: Bridging The Gap, устранение разрыва. Эту фразу можно понимать двояко: устранение разрыва между научной теорией и ее практической реализацией — либо устранение отставания от врага в холодной войне. Достаточно, однако, проанализировать общественно-политическую ситуацию эпохи, чтобы усомниться по крайней мере в подсознательной мотивации.

Дело в том, что у Соединенных Штатов к 57-му году скопилось множество прецедентов, которые радикально нивелировали технологическое преимущество страны, таким трудом полученное за счет тотального импорта ученых мозгов со всего света (в первую очередь из Германии). Достаточно вспомнить замечательных Джулиуса и Этель Розенбергов, а заодно — и стоящую за ними гигантскую армию «сочувствующих», из которых Советский Союз умело сплетал эффективные шпионские сети. Эти сети замечательным образом компенсировали любое отставание в научно-техническом (и технологическом) отношении — и текущее, и будущее.

Скажем, когда 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР Молотов заявил о том, что «секрета атомной бомбы давно уже не существует», американцы не поверили, решив, что Советы блефуют. По их расчетам, атомное оружие у врагов должно было появиться не ранее 1952-го. Между тем бодрый ядерный гриб распустился над Семипалатинском уже 29 августа 1949 года.