Страница 10 из 27
– Ну уж поручиться…
– Как вы можете… – Ольховская с возмущением посмотрела на Дубравина. – Вы своим друзьям верите?
– Друзьям – да. И на вашем месте утверждал бы то же. Но посудите сами: по вашим словам, когда вы были в театре, никто в квартиру не заходил. Так? Так, ибо все вещи на местах, ничего не пропало, на первый взгляд, конечно, в чем я сомневаюсь, так как, вернувшись после спектакля вместе с подругами, вы не проверяли содержимое ларца. Итак, остаются ваши подруги и бывший муж, который мог воспользоваться вашим отсутствием, чтобы таким образом решить свои финансовые затруднения; а что они у него постоянные и он в долгах, это несомненно. Допустим, это дело не их рук. Тогда кто? И как? Нечистая сила? У потусторонних сил иная специальность, и мне в моей работе встречаться с ними не приходилось.
– Не знаю… Просто не представляю… – Ольховская с трудом сдерживала слезы.
– С вашего позволения, я позвоню в управление, – понял ее состояние Дубравин и решил пока оставить актрису в покое. – Нужно вызвать эксперта-криминалиста, пусть поработает. Это не займет много времени. Не возражаете?
– Пожалуйста… – и Ольховская вышла на кухню. Майор посмотрел ей вслед, вздохнул с сочувствием и набрал номер экспертно-криминалистического отдела.
7. СВИДЕТЕЛИ
– Финита… – наконец щегольнул латынью эксперт, немолодой майор, которого почти все сотрудники ОУР звали просто дядя Саша. И принялся собирать свой чемоданчик.
– Ну что? – спросил его Дубравин с надеждой.
– Спешишь, все спешишь… – проворчал дядя Саша. – Торопыгин. Ларчик и шкатулку забери с собой. Вещдок.
– Как замок входной двери?
– В порядке. Без повреждений. Если только дверь была открыта не ключом, то можешь не сомневаться – здесь поработал "домушник" с немалым стажем и весьма солидной выучкой. Работа чистая… Пальчики я везде срисовал. Ты со мной?
– Еще задержусь.
– Тогда я покатил. Бывай…
Ольховская, пока в квартире работал эксперт, так и не вышла из кухни.
– Ариадна Эрнестовна! – позвал ее Дубравин.
– Вы уходите? – спросила она недружелюбно. "Плакала…" – догадался майор о причине дурного настроения актрисы.
– Пока нет. Я хочу отнять у вас еще минут двадцать. Мне нужны перечень вещей и их описание. Вам не трудно это сделать?
– Нет… – Ольховская потерла узкой ладошкой лоб, что-то припоминая, и вдруг быстро пошла в спальню бабушки.
Возвратившись, она протянула Дубравину миниатюрный электрический фонарик.
– Вот…
– Зачем?
– Или я стала мнительной, или. Фонарик в тот вечер, когда она умерла, лежал в ее спальне. Тогда я не придала этому значения и, убирая перед похоронами комнаты, засунула его впопыхах в белье. Но теперь могу точно сказать, что у нее не было фонарика. Откуда он взялся?
– Интересно… У вас найдется бумажная салфетка?
– Конечно.
– Заверните, пожалуйста, фонарик в салфетку. Я его заберу. Ларец и шкатулку тоже.
Заполучив перечень вещей из ларца, которые унес с собой вор, майор распрощался с актрисой и поспешил в управление. Долго там он не задержался: передав вещественные доказательства, как теперь стали именоваться ларец, шкатулка и фонарик, в распоряжение ЭКО, Дубравин поехал к Крутских.
– …Что вы говорите?! – всплеснул руками Модест Савватиевич. – Это же настоящее злодейство – похитить такой камень, такой уникум… Ай-ай-ай… – сокрушенно покачал головой. – Прискорбный случай… Да-с…
– Модест Савватиевич, я к вам за консультацией. Что собой представляет этот "Магистр"? Неужели и впрямь такой уникальный бриллиант? Совершенно невероятно – в нашем городе… Может, подделка?
– Молодой человек! – глаза Крутских гневно заблестели. – Я вам прощаю это невольное и оскорбительное сомнение в моей высокой квалификации ювелира только потому, что до сих пор мы с вами не были знакомы. Да-с. Я отвечаю за свои слова – это "Магистр". Могу подтвердить письменно, если требуется.
– Об этом я и хотел вас попросить. И, будьте добры, составьте по возможности точное описание камня – цвет, вес, какая огранка… И что там еще… А также, если сумеете, нарисуйте и опишите внешний вид перстня и прочих вещей из ларца.
– Сумею, сумею… Я ведь еще и художник-гравер.
– Отлично. Вот бумага и авторучка…
Когда Крутских закончил писать, за окнами уже было темно. "Опять мне Драч всыплет… – удрученно думал Дубравин. – На доклад никак не успеть… – посмотрел на часы, завздыхал. – И телефона здесь нет. Вот невезение…"
– Спасибо, Модест Савватиевич, – принимая от старого ювелира кипу исписанных и изрисованных листков, поблагодарил майор. – Возможно, вы еще понадобитесь мне по этому делу, так я вас заранее об этом прошу…
– Всегда к вашему услугам. Да-с…
– Модест Савватиевич, а вы, случаем, никому не рассказывали о "Магистре"?
Крутских слегка вздрогнул и быстро-быстро замигал на удивление длинными ярко-рыжими ресницами.
– Н-нет… – он не ожидал такого вопроса и, судя по всему, растерялся немного. – По-моему, нет… Да и кому это нужно?
– Ну что же, тогда до свидания…
На другой день майор пригласил в управление Алифанову и Новосад, подруг Ольховской. С Драчом обошлось: его куда-то срочно вызвали, и он на работе даже не появлялся. "Зря спешил. Два рублика с полтиной только крылышками взмахнули…" – думал Дубравин с сожалением – он добирался на такси, потому как погода опять оставляла желать лучшего, и автобусы ходили нерегулярно.
– Бронек, – обратился он к Белейко. – Придется тебе сегодня на полдня снимать квартиру
– Что, клиентов привел?
– Клиенты в парикмахерской, – не принял его шутки майор
– Ладно. Пошел… – Белейко понял, что его друг не в духе, и поспешил к двери.
– Погоди, – остановил его Дубравин. – Там в коридоре девушка рыженькая сидит, Алифанова. Позови.
– Будь сделано…
Алифанова произвела на майора приятное впечатление. Она была невысокого роста, полненькая, розовощекая, с лицом в россыпях мелких веснушек, чуть курносая и застенчивая. От нее исходила простодушная доброта, без малейшего жеманства и желания блеснуть: скромная прическа, не менее скромная одежда; немного испуганные зеленые глаза смотрели прямо, без хитринки, не таясь.
– …Да, я уже знаю. Мне Ада говорила.
– Что именно она вам сказала?
– Думала, что это розыгрыш, что кто-то из нас пошутил. Мы ведь вместе заканчивали театральное училище, занимались в одной группе. Ну и, сами понимаете, иногда позволяли себе… нечто подобное..
– Вы учились вместе? Но, мне кажется, Ольховская старше вас.
– До училища Ада закончила университет – так захотели ее родители. Но потом все же сумела их убедить, что ее призвание – театр. И это действительно так: у нее талант необычный.
– Ирина Викторовна, а что вы думаете по поводу этой неприятной истории?
– Я поначалу просто не могла поверить. Ада показывала мне и Валентине ларец и этот перстень… Честно признаться, мы были восхищены. Валя даже расстроилась: она всегда считала Аду везучей. А тут такое подтверждение – можно позавидовать.
– Почему расстроилась?
– У них еще с первого курса соперничество. Валя ведь тоже незаурядная актриса.
– В чем проявлялось это соперничество?
– А, смешно вспомнить… Глупости всякие…
– И все-таки?
– Например, если у Ады появлялась новая красивая шляпка, то можно было не сомневаться, что на следующий день у Вали будет такая же или получше. Если за Адой кто-либо начинал ухаживать, то мы уже заранее знали, что Валентина постарается перебежать ей дорожку…
– И они после всего этого остались подругами?
– Вы не знаете женщин, товарищ майор. Самые лучшие подруги – самые большие завистницы. Особенно такие красивые, как Ада и Валя. Ну и, кроме всего прочего, у Ады характер мягкий, покладистый, не то, что у Валентины. Потому ее выходки Ада воспринимала спокойно, не обижалась. Единственное, в чем Ариадна была неуступчивой, так это когда дело касалось распределения ролей в спектаклях. Тогда они и впрямь ссорились, некоторое время не разговаривали друг с дружкой, но потом опять мирились и жили душа в душу…