Ведьма на выданье

— Только то, что это, — из под плаща появилась рука в перчатке и легла на фолиант, — «Том черепов», подлинный. Как вы полагаете, милейший, поверят братья-познающие в то, что вы не заглянули в него даже одним глазком?

Хельга сквозь зубы процедила какое-то уж совсем замысловатое ругательство, а Метробиус замолк и, кажется, даже слегка опустил руку в растерянности.

— Этого не может быть. — наконец произнес он, хотя и не слишком уверенно. — Последний экземпляр этого богомерзкого труда был уничтожен лет пятьсот назад, хотя многие сомневаются в том, что он вообще существовал.

— Последний, и последний известный, это две большие разницы, молодой человек. — негромко рассмеялся некромаг. — Скажите, вы и впрямь намерены уничтожить эту книгу, и те силу и власть, что дают записанные в ней знания? Это… недальновидно.

— Возможно. — скучным голосом ответил Метробиус, и тут же рявкнул. — Пли!!!

Болты покинули ложа самострелов, но не достигли груди чародея — он лишь слегка пошевелил пальцами, и у его ног бессильно плюхнулись проржавевшие насквозь наконечники. Древки стрел на лету рассыпались в прах.

— Напрасно. — прокомментировал ситуацию некромаг. — Смерть, это пятая стихия, самая могучая, пожалуй.

Чародей вскинул руку в некой пародии на приветственный жест и по всему залу разнесся шелест ветра, а в нос мне ударил запах разверстой могилы. Хельга, не перестававшая бормотать заклинания, бросила в сторону некромага какой-то порошок, вспыхнувший зеленым пламенем, и плотная масса воздуха отбросила нас с наставницей к стене, вжала в нее, сковала, не давая даже закрыть глаза и вынуждая наблюдать, как распадаются в прах ничего не понимающие кондотьеры, как вспыхивает чистым белым светом и тут же начинает угасать магический щит Метробиуса, и как Басмиони, на пару с каким-то солдатом сумевший укрыться за спиной Лоли, бросаются в атаку, стремительно преодолевая пространство до некромага и синхронно ударяя его мечами.

— Вот и станцевали. — услышала я злой голос Анхеля, перед тем, как лишиться чувств. — Выбрал для проживания маленький спокойный городок, называется.

Ведьмины слезки…

Ну, надо же, всем не отказывает, а мне отказывает!

Андрей Тихонов, веб-дизайнер

— Согласитесь, фрау Сантанна, это уже второе чрезвычайное происшествие, в котором оказываетесь замешаны вы. — произнес Вертер фон Кюсте, задумчиво водя мягким кончиком пера по пергаментному листу. — Меня, как лицо духовное, это не может не настораживать, особенно если учесть то, с какой магией мы столкнулись, а также то, что между обоими случаями прошли всего сутки. Я уже просто молчу о том, что погибли люди.

Вот же старый pezzo di merda, про то, что люди погибли он молчит уже! Когда это святош волновало, что люди гибнут?

И нунций, и отец Адриан, вновь расположившиеся в кабинете городского священника, выглядели замученными и невыспавшимися. Конечно, оба были отнюдь не мальчиками, а время позднее… Или, скорее, раннее — до первых петухов оставалось не более часа.

Сэр Готфри, который во главе своих ландскнехтов принесся на место происшествия буквально через несколько минут, наоборот, выглядел эдаким огурчиком. Стоя у окна (и что он там постоянно выглядывает?) он с задумчивым видом вертел в руках тяжелый метательный нож — не иначе ожидал, что я сейчас брошусь на священников и дам ему повод себя шлепнуть.

Вообще-то мысль. Если попаду под следствие братьев-познающих небо мне покажется с такую овчинку, что пусть уж лучше рыцарь меня сразу убивает, просто и без затей. На дыбу и костер что-то не хочется.

— Ваше преподобие, — голос у меня был хриплый от усталости и слез (увидев что случилось с домом Виртелов я долго билась в истерике), — я настаиваю на том, что это простое совпадение. С тем же успехом можно утверждать, что это уже второе чрезвычайное происшествие, в котором замешан Кирхенбург.

Лебенау нервно дернул щекой — благочиние и вера в городе висели на нем, так что за все чрезвычайные происшествия он же был перед Святым Престолом и в ответе.

— Кроме того, герр Виртел имел намерение сделать мне предложение и если вы полагаете, что я уморила своего жениха…

— А я вас ни в чем и не обвиняю, фрау Сантана. — монотонно произнес отец Вертер, продолжая водить пером по листу. — Просто полагаю такие совпадения несколько… странными. Сэр Готфри, а вы как считаете?

Храмовник отвернулся от окна и коротко поклонился священнику.

— У меня нет никаких оснований полагать, что фрау Сантана прибегала к некромагии хотя бы раз в жизни, отче. Более того, я уверен, что она этого не делала. Что касается герра Бергенау, то я, на вашем месте, допросил бы его… более подробно.

— Вы не на моем месте. — резко бросил фон Кюсте. — Извольте говорить по существу. Вы его в чем-то обвиняете или имеете подозрения на его счет?

Ого, а священник и его телохранитель оказывается на ножах!

— Нет, ваше преподобие. — рыцарь, казалось, не заметил тона нунция и был самой кротостью. — Если не считать того, что все эти… события начались после его приезда в город.

— Косвенные улики. — отрезал отец Вертер. — Ладно, о методах следствия мы поговорим позже, а пока давайте приступим к допросу.

За последующие пару часов меня заставили рассказать и перерассказать историю нашего романтического свидания раз пять. Священники постоянно задавали провокационные вопросы, неожиданно возвращались к каким-то моментам, но так и не смогли подловить меня на противоречиях. А что делать, если я и впрямь невиновна в происшедшем?

Наконец, утомившись, они меня отпустили, строго приказав город в ближайшее время не покидать. Ха! Да я из дома теперь не выйду! Даже до ветру!

— Сигнора Сантана, я вас провожу. — обернутая плащом рука сэра Готфри подхватила меня под локоток. — Город у вас маленький, все уже проснулись и следят за улицами сквозь щели в ставнях. Будет лучше, если местные кумушки увидят, что вас сопровождает храмовник, и не как конвоир.

В неверном утреннем освещении лицо рыцаря было плохо видно, но, держу пари на гнутый пфенниг против флорина, где-то в глубине его стальных глаз мелькнуло простое человеческое тепло. На миг мне даже почудилось, что он посмотрел на меня как мужчина, а не как священник. Вот уж, понеслась телега в Рай — то ни одного ухажера, то целая толпа…

— Стоит ли разводить подобные политесы с простой горожанкой, сэр Готфри? — машинально ответила я опершись на его руку, и только после этого поняла, что беседу мы ведем на италийском, причем в произношении храмовника отчетливо слышался столь знакомый по речам ди Валетты лигурийский выговор.

— Думаю стоит. — нет, определенно мне не показалось, в лице и глазах рыцаря и впрямь наблюдалась неестественная для него живость. — К тому же мне необходимо поговорить с вами tet-a-tet.

— Как поговорить? — изумилась я. Да что он о себе такое возомнил, извращенец чертов? Я и слов-то таких не знаю, а он это порядочной девушке посредь улицы предлагает! — Сэр Готфри, я…

— Вообще-то, сэр Готфруа. — мягко перебил меня он, не дав устроить краткую, но содержательную отповедь. — Я меровенсец, это в Аллюстрии мое имя переиначили в более привычное здесь Готфри. А переговорить я вам предложил наедине, и всего-то. Ваш друг, сигнор Бергенау, порывался остаться и проводить вас до дома сам, но я убедил его, что мальчику сейчас забота нужна больше, чем вам.

Етишкина ж кочерыжка, про беднягу Гансика я и думать забыла за этими треволнениями во время допроса! Вот же коза я драная, как меня верно фрау Хельга, ни дна ей ни покрышки, называла!!!

— Как он? — слабым голосом выдавила я. Слезы подступили, комок в горле — нормальная бабская реакция, называется.

— А как можно себя чувствовать, став сиротой? — вопросом на вопрос ответил храмовник. — Разумеется, неважнецки. У него в городе есть родственники?