Жертва Киднеппинга

Теперь они смеялись дуэтом, потом Бармагов с издевкой спросил Рашида:

- Ну как, понял, чурик? Рашид промолчал.

Бармагов пощелкал языком с притворным сочувствием и поинтересовался:

- У тебя, похоже, навалом пушек. Газеты пишут, что менты видели, как ты брал оружие в своем магазине. Уж не привез ли ты с собой все свои запасы?

Рашид продолжал молчать, и Бармагов бросил:

- Посмотрим.

Он заставил Рашида повернуться лицом к стене и опереться на нее руками, потом быстро обхлопал его тело.

- Нет, - признал Бармагов, отступив на пару шагов. - Ты остался совсем без пушек.

Рашид повернулся, взглянул на Бармагова, который возвышался над ним как башня, и спокойно произнес:

- Вам не долго осталось веселиться, Бармагов. И вы получите свое.

Бармагов рассмеялся, его мощная грудь колыхалась.

- Твой призрак будет преследовать меня после твоей смерти? Ты это хочешь сказать?

- И мой, и Акпера, и кассира, и кто знает, чей еще.

Помолчав, Бармагов медленно произнес:

- Я смотрю, ты все просек, Гатыгов. Иначе бы ты не пришел сюда.

- Просек.

- Не важно. Через минуту ты уже будешь не в состоянии рассказать об этом кому бы то ни было. - Он сделал паузу. - Так, посмотрим: ты вломился сюда, мы схватились, и я тебя подстрелил. Вот как все будет выглядеть. - Он нахмурился. - Но если я нанесу тебе удары после.., после твоей смерти.., кровоподтеков не будет. У мертвых не бывает синяков. Все должно выглядеть естественно, поэтому...

Он внезапно сделал шаг вперед и замахнулся своим каменным кулаком, целя Рашиду под ложечку. Рашид заметил его движение, попытался уклониться, напряг мышцы живота и сжал руки в кулаки. Вот он, шанс, успел он подумать, пусть даже у Бармагова пушка. Но в следующий миг кулак Бармагова погрузился в его живот, и воздух с шумом вырвался из его легких.

Рашид сложился вдвое, тошнота стала комом в его горле. Ему стоило немалых усилий остаться на ногах. Он устоял, но никак не мог выпрямиться. Бармагов тихо хохотнул. Почувствовав, что легкие готовы задышать снова, Рашид проглотил наполнившую горло влагу, схватил ртом глоток воздуха, выпрямился и шагнул к Бармагову, делая замах правым кулаком по большой дуге и метя в тяжелую челюсть Бармагова.

Бармагов легко увернулся, сунул тяжелый пистолет 45-го калибра в солнечное сплетение Рашида и нанес хук левой по его щеке. Рашид рухнул навзничь и, несмотря на потемнение в глазах, ухитрился удержать сознание. Тошнота опять заполнила его горло.

До него доносились голоса, но он был не в состоянии различить слова, пока наконец не расслышал, как Бармагов сказал:

- Тебе лучше одеться, золотце. Когда заявятся менты, мы скажем, что репетировали, когда ворвался Гатыгов. И поторопись, с ним надо кончать.

Недвижно распростертый на спине, Рашид постепенно приходил в себя. "Я практически мертв, - подумалось ему, - и с этим ничего уже не поделаешь. Бармагов гораздо крупнее и мощнее меня, искуснее в драке. К тому же у него пушка".

Рашид сглотнул, встряхнул головой, ухитрился сесть и прислониться спиной к дивану. Сосало под ложечкой, дышать было больно, все тело словно онемело. Но лицо уже не болело, и он чувствовал, как к нему возвращаются силы. Но что это ему даст? С трудом он поднялся на ноги, не спуская глаз с Бармагова.

Марьям показалась в дверях спальни, но Бармагов приказал:

- Побудь там еще минутку, крошка, тебе незачем видеть это.

Марьям взглянула на Рашида, поджав губы, потом спросила:

- Разве обязательно... Бармагов прервал ее:

- А ты как думала? Сама знаешь, мы вляпались, детка. Нас спасет лишь его смерть. Так что выйди. Или ты хочешь посмотреть?

Она колебалась, покусывая нижнюю губу, потом пожала плечами, повернулась и скрылась в спальне.

Бармагов взглянул на пистолет, как бы проверяя его, чуть приподнял огромный ствол и нацелил его в грудь Рашида. Для Рашида эта доля секунды растянулась на целую вечность, позволив ему с невероятной ясностью и отчетливостью разглядеть все, что находилось в комнате, в том числе и Бармагова. С поразительной скоростью в его голове промелькнули воспоминания. Он припомнил, как подкрадывался к своему магазину в Ахмедлах, чтобы добыть оружие, вспомнил Марьям и Нюню, вспомнил мертвое и потому страшное лицо Акпера.

Уголком глаза он увидел стальной письменный стол, "инструменты взломщика" на нем, полупустую бутылку пива на его краю, телефон, по которому вскоре Марьям или Бармагов вызовут полицию.

Все это пронеслось в его голове, пока он наблюдал, как поднимается и прицеливается в него дуло пистолета. И сейчас, когда Бармагов намеревался пристрелить Рашида, его мозг заработал четко, как никогда, с небывалой для него логикой, Рашид хотел что-то сказать, он просто должен был сделать это.

Ему следовало броситься на Бармагова, лишить его возможности выстрелить прицельно, но на долю секунды Рашида как бы парализовало. Он заметил, как ствол чуть дрогнул. Он увидел, как слегка напряглись мышцы лица Бармагова, готового уже нажать на спусковой крючок, и как истончились его широкие чувственные губы.

Внезапно Рашид произнес так стремительно, что фраза как бы слилась в одно слово:

- Убей-меня-и-ты-труп!

Бармагов заколебался и слегка нахмурился, а ствол пистолета снова чуть дрогнул. Но лоб убийцы тут же разгладился, он снова твердо держал пистолет в руке, но пока не стрелял.

С дрожью в голосе Рашид заговорил снова:

- То-то и оно, Бармагов, если ты убьешь меня сейчас, ты тоже умрешь. Только выстрели, и тебе конец. Бармагов вздохнул и немного расслабился.

- Судя по всему, тебе хочется прожить еще хотя бы секунд пять. А, Гатыгов?

Рашид едва держался на ногах, чувствуя слабость в коленях, и, когда заговорил, не узнал собственного голоса.

- Ты близок к истине: сейчас и пять секунд - больше, чем вся жизнь. Но я сказал правду. Тебе следует драпать сию минуту. Ты пропадешь, если не сбежишь.., да даже если и сбежишь.

Рашид жаждал говорить, сказать что бы там ни было, излиться любыми словами, лишь бы Бармагов не спустил курок. Однако он понимал, что должен привести в порядок мысли, пришедшие ему в голову, когда он проснулся в доме Нюни, и только что промелькнувшие в его мозгу: изложить их так, чтобы убедить Бармагова. Иначе ему не прожить и пяти секунд. И он постарался говорить нормальным голосом:

- Уже не имеет никакого значения, Бармагов, убьешь ты меня или нет.., разве что для меня. Тебе конец - слишком уж много ты наделал ошибок.

Бармагов даже не улыбнулся, только смотрел на Рашида, нахмурив брови.

- Только не вешай мне лапшу на уши, паршивец, пожалеешь. Я так тебе всыплю, что ты умолять меня будешь, чтобы я пустил тебе пулю в лоб.

- Еще до прихода сюда, - Рашид покачал головой, - я знал, что ты убил Акпера и своего гнусавого кассира. Не догадывался, а знал. Вскоре и менты сядут тебе на хвост, Бармагов. Слишком много ты наделал глупостей.

- Я не делаю глупостей, ты, мразь! Рашид рассмеялся вполне искренне.

- Ты сделал не менее сотни ошибок. Некоторые из них ты, вероятно, сможешь исправить, если я назову их тебе. Но не все. Единственное, о чем я не могу сказать с уверенностью, - это о том, что вынудило тебя убить Акпера. Вам заплатили жертвы предыдущего киднепинга, заплатили хорошо, чтоб вы убили Акпера. Это месть, не более того. Но не суть.

Но какое то представление о тебе я все же имею. Многие знают, что на твоих руках кровь.

Несколько секунд Бармагов пялился на Рашида, поджав губы, потом заговорил:

- Да, мне заплатили. Причем не плохо заплатили. Надо было убить Акпера в отмезку, в противовес преступлениям его родственникаю. Для тебя-то, Гатыгов, это уже не имеет никакого значения, но я действительно убрал несколько лет назад одного парня и вынужден был подкупить кое-кого, чтобы скрыть этот факт. Значит, кровь на моих руках, а? - Бармагов хохотнул. - К тому же Акпер вечно путался под ногами. Он мог бы что то вынухать про меня. Теперь-то, чурик, ты знаешь уже все, а?