Жертва Киднеппинга

Гасанов Эльчин Гафар Оглы

Жертва Киднеппинга

Глава 1

Рашид Гатыгов нахмурился: что это так взволновало Марьям? Тряхнув головой, он потянулся всем своим большим телом и откинулся на мягкую спинку сиденья. Врывавшийся в окошко ночной бриз взлохматил его темные волнистые волосы; он взглянул на девушку за рулем и тихо проговорил:

- Да успокойся ты, Марьям, расслабься. Девушка была красива броской красотой эстрадной артистки. Повернув голову, она взглянула на Рашида темными, широко поставленными глазами, потом перевела взгляд на дорогу - туда, где яркие лучи фар прорезали темноту.

- Я совершенно спокойна, дорогой, - произнесла она приятным, глубоким, хорошо поставленным голосом. - Не выдумывай.

Рашид посмотрел на ее длинные пальцы, сжимавшие рулевое колесо с такой силой, что суставы побелели. Все еще хмурый, он снова потянулся, с трудом сдержав зевок.

- Ладно, Марьям. Я, похоже, еще не проснулся. Никогда тебе не прощу, что ты даже не сварила мне кофе. - Он провел ладонью по темной щетине, выступившей на выдающемся вперед подбородке. - Мне следовало по крайней мере побриться.

- Я тебе говорила, у нас не было на это времени. Уже светает. - Ее голос прозвучал весьма напряженно.

Он выглянул в окошко. В полукилометре справа от машины на фоне светлеющего неба начинали вырисовываться силуэты небоскребов Баку. Через несколько минут должно было появиться солнце.

- Расскажи-ка мне подробнее об этом ревнивом Ромео, - попросил Рашид.

- О чем тут говорить? - небрежно бросила она.

- Какого хрена тогда ты так напугана? - поинтересовался он.

Ответ ее прозвучал резко, даже грубовато:

- И вовсе я ничем не напугана. Ты не можешь помолчать?

Рашид поиграл желваками, помолчал, потом спросил спокойным голосом:

- Да в чем дело, Марьям?

Оторвавшись от дороги, она взглянула на него широко открытыми глазами, заметно расслабилась и произнесла:

- Прости. Я задумалась. Не следовало так огрызаться.

- Задумалась о чем?

- О тебе и о себе, Рашид. Иногда думаю о том, что твой друг Акпер являеться родственником этих людей....ну....которых арестовали за киднеппинг.

- А... - протянул Рашид.

- Зурна! А ты не думал о расплате? Я обо всем думаю. О том, как весело нам было. Кажется, уже миллион лет назад. И какие разные мы стали.

Он попытался было ответить, но тут его взгляд снова упал на ее руки, сжимающие руль, и он спросил небрежным тоном:

- Что тебя грызет? Почему ты так нервничаешь?

- Не глупи, Рашид.

- И не думаю. Ты словно боишься чего-то. Она тихо рассмеялась:

- Да чего мне бояться? У тебя просто разыгралось воображение.

- Может быть. Может, все дело в этом парне, кем бы там он ни был. Может...

Она повернула голову и пристально взглянула на него, поджав красные губы.

- Отстань. Я уже говорила, что у тебя разыгралось воображение. Оставим это. Рашид Гатыгов вздохнул:

- О'кей, все. Успокойся.

Следующий квартал они проехали молча, потом Марьям прижалась к обочине и остановилась между двумя уличными фонарями.

- Приехали? - спросил Рашид.

- Полагаю, дальше не стоит подвозить тебя. Нас могут увидеть.

Рашид наморщил лоб и спросил:

- Ну и что? Не нравится мне такая осторожность, Марьям. Мы увидимся сегодня вечером?

- Если хочешь.

- Разумеется, хочу. В восемь?

- В любое время. Можно и в восемь. Рашид левой рукой обнял ее за плечи и притянул к себе. Она протянула ему полные приоткрытые губы.

- Ты замечательная, Марьям, - тихо произнес он. - Мне так тебя не хватало все это время!

- Рашид, - промолвила она сдавленным голосом, потом схватила руками его шею и поцеловала в губы. На мгновение она с силой прижалась к нему; отпустив, проговорила:

- Тебе пора. Уже светает.

Бросив взгляд через плечо на светлеющее небо, он снова повернулся к ней, положил руки на ее плечи и медленно сказал:

- Марьям, я же вижу, ты чем-то озабочена. Не могу ли я помочь...

Резким движением она стряхнула его руки со своих плеч и выкрикнула:

- Оставь это! Сколько раз тебе говорить, что все в порядке! А теперь - проваливай!

Не сказав больше ни слова, Рашид Гатыгов открыл дверцу машины и выбрался на тротуар. Гибкий, длинноногий, грациозно двигающийся, он захлопнул дверцу, пробормотал: "Увидимся" - и зашагал по улице в сторону центра Баку.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как девушка высунулась из окошка и позвала:

- Рашид!

Он остановился и обернулся:

- Да?

Долгую секунду она пристально смотрела на него, потом тряхнула головой и устало произнесла:

- Нет, ничего. Позвони мне вечером. Кивнув, он пошел прочь, озадаченно нахмурившись. В свои двадцать шесть он так и не научился понимать женщин и в данный момент пребывал в полном недоумении. Пожав плечами, он направился к освещенному кафе на углу.

Рашид распахнул дверь под неоновой вывеской "Елки Палки" и вошел внутрь. Слева он увидел длинную сверкающую стойку, а справа - с полдюжины пустых кабинок. У дальнего конца стойки сидел один-единственный посетитель.

Рашид присел на табурет у стойки и просмотрел меню. Перед ним остановился маленький худой мужчина, протер сверкающую столешницу белой тряпицей и вежливо сказал:

- Доброе утро. Закажите, пожалуйста, побольше, а? Мне нужно зарабатывать на жизнь. Рашид усмехнулся:

- Вы, должно быть, хозяин?

- Точно. Зовут Вадим. Это мое заведение. Но я в долгу как в шелку. Так как насчет ростовской ухи? Совсем дешево - всего четыре бакса.

Рашид Гатыгов рассмеялся:

- О'кей. Но только хорошую уху, а для начала кофе, пожалуйста. Черный.

Рашид еще потягивал горячий кофе, когда почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Он повернулся на табурете и увидел лукаво урывающееся девичье лицо.

Девушка поджала ярко-красные губы, потом мелодично проговорила:

- Привет, амбал. Ты уже встал или только собираешься баиньки?

Рашид почувствовал, как непроизвольно вспыхнуло его лицо. Встав, он пробормотал, заикаясь:

- Ух.., п-просто завтракаю. Привет, Нюня. Она смотрела на него, качая головой и не произнося ни слова, потом наконец спросила:

- Что приключилось с твоим лицом?

- С лицом? - После минутного замешательства Рашид все припомнил и покраснел еще больше. В его голове промелькнули не связанные друг с другом сценки: прошлая ночь, Марьям, ее неистовое тело в постели, свирепость ее слов и движений, ее ногти, впивающиеся в его плечи, потом внезапная пронзительная боль, когда эти ногти пропарывали его щеку, оставив на коже четыре глубоких красных борозды.

Проглотив слюну, он попытался скрыть свое замешательство и смущение, достал из кармана носовой платок и зачем-то промокнул уже покрывшиеся корочкой царапины.

- А ты не разучился краснеть! - воскликнула Нюня, все еще улыбаясь, но уголки ее губ дрогнули и опустились.

Рашид обратил внимание, что она смотрит уже не на его лицо, а на платок в его руке. Он тоже взглянул на него и увидел ярко-красное пятно от помады, а под ним - более темное пятно крови от царапин на щеке. Вывод напрашивался сам собой.

Рашид поспешно затолкал платок обратно в карман и неуклюже пробормотал:

- Да, выгляжу я не лучшим образом. Присаживайся, я угощу тебя завтраком.

- Не помешало бы, хотя бы в виде компенсации за ужин, которого я так и не дождалась вчера.

При этих словах Рашид поморщился, наблюдая, как Нюня вскарабкивается на высокий табурет - ее туфли на низких каблуках едва касались пола; потом сел сам.

После короткой консультации с Нюней Рашид отверг ее просьбу о чем-нибудь "легком" и заказал Вадиму один мощный лангет по кубаньски. Тот просиял.

- Как это ты оказалась здесь в такой ранний час, Нюня? - спросил Рашид, пытаясь завязать беседу.

- Мне сегодня нужно пораньше появиться в газете, - ответила она. - А это единственное заведение поблизости, которое уже открыто. Остальные забегаловки откроются только через пару часов. Я живу здесь за углом - на Хагани. Ты же знаешь. - Она искоса взглянула на него, произнося эти слова.