Страница 3 из 30
— Я совладаю с вашей семьей, — заявил Коул, скрестив руки на груди поверх черного шерстяного пальто.
— Вы не знаете, какая у меня семья, — возразила Анна, упрямо выпятив челюсть.
— Так познакомьте меня с ней, — с таким же упорством возразил он.
Коул собирался взять ее за локоть и проводить до двери, но Анна резко повернулась на каблуках и направилась к дому.
— Прекрасно! — обернувшись через плечо, воскликнула она. — Но не говорите потом, что я не предупредила вас.
Коул шел за ней по тротуару, чувствуя необъяснимое раздражение из-за ее нежелания, чтобы семья приняла их за пару.
Для него уже не имеет значения то, что, пока она не пригласила его на ужин, он старался думать о ней только как о холодном, неприступном боссе.
Но теперь… теперь он начинает воспринимать ее по-другому.
Коул нахмурился, с неудовольствием думая о том, что он не может позволить себе слишком сблизиться с Анной. В противном случае у него может сорваться с языка, что он совсем недавно обрел своего родного отца.
Тогда ее мнение о нем изменится, и он сомневается, что в лучшую сторону.
Особенно, если этот отец — Артур Скиллингтон, владелец и главный исполнительный директор полудюжины магазинов, которые составляют «Скиллингтон Ски Шопс».
Входя перед Коулом в дверь родительского дома, Анна слегка тряхнула рукой, тщетно надеясь освободить свой локоть, который он держал мертвой хваткой.
Неужели этот мужчина не понимает, что он подливает масла в огонь, который и так уже горит ярким пламенем?
— Отпустите! — прошипела она, но, по-видимому, недостаточно громко, чтобы заглушить гул разговоров и рождественских песнопений, доносившихся из музыкального центра в гостиной.
— Что вы сказали?
Коул наклонил голову так низко, что она ощутила на щеке его теплое дыхание.
— Я сказала… — начала Анна, но ход ее мыслей мгновенно прервался, когда Коул наклонился еще ниже.
Ее пульс немедленно откликнулся такой частой дробью, что ей бы позавидовал маленький барабанщик в рождественском гимне. Коул усмехнулся, и в его глазах вспыхнули огоньки. Неужели он догадался, как странно она чувствует себя в его присутствии?
— Анна, кто там с тобой?
Голос матери был так силен и пронзителен, что серебряные рождественские колокольчики стыдливо умолкли.
Анна отпрянула от Коула, чувствуя, как яркая краска стыда заливает ее лицо, хотя стыдиться ей было совершенно нечего.
Прихожая вела в большое помещение, в котором вся ее семья — родители, тетя и дядя, сестра с мужем и бабушка с дедушкой — собралась возле елки, увешанной воздушной кукурузой, блестящими игрушками и разноцветными лампочками.
Разговор прервался. Слышались лишь потрескивание поленьев в камине и тихая мелодия рождественского гимна.
— Это Коул Мэнсфилд, мама. Мы вместе работаем, — сказала Анна. Вот черт! Он все еще держит ее за руку! — Коул, это моя мама, Розмари Уэзли.
Родственники — черт бы их подрал! — дружно зажужжали, явно обмениваясь впечатлениями. Мать, низенькая женщина с проседью, облаченная в красный бархатный брючный костюм, подплыла к Анне и Коулу, которые остановились у входа.
— Вот это да! Подумать только, какой вы большой! — громовым голосом провозгласила она, окинув Коула оценивающим взглядом, начиная с густых черных волос и заканчивая дорогими кожаными ботинками.
— Благодарю вас, — улыбнулся Коул.
— Это я должна благодарить вас, — возразила она, протягивая ему обе руки, что позволило Анне освободить наконец свой локоть. Круглое добродушное лицо Розмари было очень выразительным. — Вы не можете себе представить, как долго мы ждали этого!
— Чего? — со страхом спросила Анна.
— Сама знаешь. — Ей показалось, что ослепительная улыбка матери затмила праздничное освещение в комнате. — Я ведь очень надеялась, что рано или поздно ты сдашься и начнешь встречаться с Брэдом Перрименом, но так даже лучше. Может быть, даже намного лучше.
— Что «даже лучше»? — спросила Анна, не потрудившись упомянуть, что Брэд Перримен ее совершенно не интересует. С тех пор как родители попытались свести их, пригласив его на обед, она несколько раз говорила им об этом.
— Он, — пояснила мать, указывая рукой на Коула. Но, Анна, тебе следовало сказать нам, что ты встречаешься с кем-то из сотрудников.
— Нет, нет! — она протестующе замахала правой рукой. — Мы не встречаемся. Я босс Коула. — Она толкнула его локтем:
— Коул, скажите же, что вы работаете под моим руководством.
— Это правда, — подтвердил он, и Анна перевела дух. — Она мой босс.
— Ну и ну! Кто бы мог подумать, что Анна заведет роман на работе! — изрекла тетя Миранда, стройная самоуверенная сестра ее отца, подходя к ним на каблуках высотой не менее семи сантиметров. Тронутые сединой белокурые волосы в сочетании с ослепительно белыми брюками и свитером такого же цвета создавали образ холодной изящной женщины, выглядевшей значительно моложе сорока лет. — Мы, конечно, в восторге, что можем наконец познакомиться хотя бы с одним из ее мужчин.
— У Анны появился мужчина? — Бабушка Шимански, такая же миниатюрная, как мать Анны, подошла к ним и, присоединившись к дочерям, чтобы рассмотреть Коула, задрала голову, явно гордясь волосами, недавно покрашенными в иссиня-черный цвет. — Он, конечно, громадный, но очень миленький. Молодец, Анна!
— Бабушка, он вовсе не мой мужчина! — резко возразила Анна.
— Если бы он не был твоим мужчиной, ты бы не привела его домой, чтобы познакомить с нами, — резонно возразила бабушка Шимански. Затем она повернулась и отдала общий приказ:
— Ну-ка, вы все, идите сюда и познакомьтесь с мужчиной Анны!
Один за другим, как гости, поздравляющие новобрачных на свадьбе, остальные члены семейства двинулись вперед. Дедушка Анны, ее дядя и зять сердечно пожали Коулу руку, младшая сестра Джулия по-дружески сжала ему локоть, а отец похлопал «мужчину» своей дочери по спине.
Если бы он был ее «молодым человеком», Анна смогла бы пережить эту сцену. Но он-то ей никто, просто коллега, который жаждет посягнуть на ее место.
— Послушайте! — снова воззвала Анна. — Почему никто не обращает внимания на мои слова? Мы с Коулом не встречаемся.
Отец, стоявший к ним ближе всех, подмигнул Коулу. Он был худ как тростинка, с редеющими светлыми волосами.
— То же самое она говорила о Ларри Липински, хотя они встречались шесть месяцев.
Анна удивленно повернулась к отцу.
— Ты знал, что я встречаюсь с Ларри?
— Кто такой Ларри Липински? — спросил Коул.
Кто-то — Анна не заметила кто, потому что все столпились возле них, — нечаянно толкнул ее, и она, качнувшись, едва не упала на Коула. Подняв руку, он обнял Анну за плечи, и горячая волна окатила ее с головы до ног, приковав к месту.
— Никто, о ком бы вам стоило беспокоиться, судя по тому, как вы держите в руках мою дочь, — отец снова подмигнул Коулу. — Она ни разу не привела Ларри к нам.
Это было неудивительно, учитывая, что Ларри был отъявленным лжецом. Он врал обо всем, начиная с колледжа, в котором якобы учился, и заканчивая количеством миль, пробегаемых трусцой во время ежедневной пробежки.
— Но… — заикнулась было Анна.
— Давайте-ка мне ваши пальто, — перебила ее Розмари, решительно стягивая с дочери верхнюю одежду. Анна не почувствовала, что ей стало менее жарко. Коул снял пальто, явив взорам присутствующих знаменитый галстук. Он сжал его рукой, и тоненькая мелодия «О, рождественская елка!» поплыла по комнате.
Дедушка Шимански, большой любитель всяких шуток, разразился смехом.
— Анна, мне он нравится, — добродушно заявил достойный старец.
— Но он не…
Дед не дал ей договорить.
— Что это у тебя там? — Он протянул руку и взял кивунчика, случайно нажав кнопку у него на спине.
— Хи-хи-хи, — пропищал Санта, кивая головой как сумасшедший. Дед снова нажал на кнопку, и кукла провозгласила:
— Бьюсь об заклад, что ты ожидал «хо-хо-хо»!
Дед захохотал так заразительно, что Анна не смогла не присоединиться к нему. Она бросила взгляд на Коула и увидела, что он смеется от всей души и от его глаз, скрытых профессорскими очками, разбегаются веселые морщинки.