Альфа Большого Пса

Идти и послушать, что он скажет. И те, и другие, и третьи рассчитывают получить книгу. Кто сам, кто — руками профессора. Но случайные воры ломают все планы. Что им остается? Идти к Стасу. Или туману напустить еще больше, сказать, это он, пришелец, украл или для него украли. Что касается нас…

Всем сразу показываться не следует, я с тобой согласен. Поэтому мы придем первыми. Через первый подъезд на чердак и в подъезд Стаса. Ключи от квартиры у меня есть. Через полчаса придет он сам.

— Луиджи говорил, что пришелец внешне ничем не отличается от человека, — сказал Стас. — Только мимика несколько неполноценная. Я этого толстячка еще в первый день приметил. Правда, далековато до него было, лицо толком не разглядел. А сегодня, когда разговаривал, заметил, что у него правый угол губ не двигается. Знаете, мужики, мне кажется, что это он.

— Кто он? — спросил Топорков.

— Пришелец. И еще. Я заметил, в глазах у него была какая-то безысходность, что ли… и в то же время надежда.

— Он что, тебя на жалость давил? — спросил Топорков. — Для них облик человека принять пара пустяков, а слезу-то он уж как-нибудь пустит.

Егоров молчал, не зная, что еще сказать.

Вовка был согласен с Юрой, встреча могла быть ловушкой. Но Стас сказал, что чувствовал в глазах пришельца надежду. В академии говорили, что бывают такие случаи, когда прямой и открытый контакт с потенциальным противником является не только оправданным, но и единственно верным. Значит, нужно встретиться и посмотреть, что к чему.

Как и было условлено, первыми в квартиру Егорова пришли Вовка и Юра. Они сразу же осмотрелись, нет ли в квартире нежданного гостя, под кроватью или в шкафу, зашли на кухню, выпили по чашке растворимого кофе, после чего скрылись в маленькой комнате, оставив ее дверь приоткрытой. Без пяти минут девять пришел профессор. Он не торопясь разделся, умылся и вошел в большую комнату. Было душно. Профессор распахнул окно и задернул шторы.

Слабое дыхание сквозняка сразу же надуло их, словно паруса фрегата. В ожидании гостя Стас осмотрел комнату требовательным взглядом и улыбнулся.

В памяти всплыло воспоминание первого прихода его девушки к нему домой.

В эту самую квартиру. Как он в тот день волновался и тщательно готовился…

В квартиру позвонили. Егоров подошел к двери и, не взглянув в глазок, открыл ее. На пороге стоял невысокий лысоватый толстячок в джинсах, майке и жилетке.

— Проходите, — посторонившись, сказал Егоров.

Гость шагнул за порог и остановился за спиной хозяина. Профессор закрыл дверь, обернулся, жестом руки предложил пройти в большую комнату.

— Присаживайтесь, — сказал Стас, показав на кресло.

— Благодарю, — ответил гость.

Егоров сел в кресло напротив. Между хозяином квартиры и гостем стоял журнальный столик.

— Почему ваши друзья прячутся? — спросил гость, чуть улыбнувшись.

Профессору показалось, что улыбка — это перманентное состояние его лица.

Хотя улыбка и была немного уродливой.

— Я вас не боюсь, поэтому пришел без друзей, — ответил Стас.

— Вы говорите неправду. Два человека сейчас находятся в соседней комнате.

Наверное, это Владимир и Юра. Может, им лучше присоединиться к нам, раз уж они пришли?

— Вы правы. Юра, Володя, выходите.

Топорков вышел первым, Вовка следом. Они поздоровались, гость чуть привстал и чуть качнул головой.

— Вы читаете мысли? — спросил Егоров.

— Нет. Просто я чувствую присутствие живых организмов.

Топорков прошел к окну напротив журнального столика, Вовка сел на диван, стоявший у стены рядом с креслом, перпендикулярно ему. Юра остался стоять, прислонившись к подоконнику, скрестив руки на груди.

— Поскольку я знаю, как вас зовут, — начал гость, — я представлюсь сам.

Меня зовут Гиппарх.

— Гиппарх? — удивился профессор и не смог скрыть этого удивления.

— Да. Гиппарх. Но с вашим Гиппархом я не имею ничего общего.

— Кто такой Гиппарх? — спросил Юра у Стаса.

— Историческая личность, — ответил он. — Во втором столетии до нашей эры жил ученый с таким именем. Астроном, кроме всего прочего. Он первым сказал, что мир звезд изменяется, когда заметил новую звезду в созвездии Скорпиона.

— Интересное совпадение, — подметил Топорков.

— Так уж получилось, — развел руками Гиппарх.

— Вы хотели о чем-то поговорить? — спросил Стас.

Гиппарх окинул всех присутствующих взглядом.

— Да. Хотел. — Он замолчал на пару секунд, затем продолжил: — Кем вам представился Луиджи?

— В каком смысле? — поинтересовался Стас.

— Кто он, откуда?

— Он… монах, — ответил Стас. — Его орден занимается охраной, скажем так, магических вещей, предметов магических культов, всего, что способно разрушить мироздание.

— Понятно, — сказал Гиппарх. — Хотя странно. Вы все люди с высшим образованием, но так легко поверили в существование магии, колдунов и адептов культа.

Я не отрицаю существование подобных сил и энергетических субстанций в принципе, но объясняется все это совсем не колдовством, а математикой и физикой. Законами, на которых построена вселенная. Луиджи Бианчини не монах и уж тем более не итальянец. Его настоящее имя Зелловес. Он, как и я, пришел к вам с Сириуса.

— Откуда? — спросил Топорков и не смог удержаться от улыбки.

— С Сириуса. Скажите, Станислав, вы видели у Луиджи на руке перстень?

— Конечно, видели, — сказал Вовка. — В Италии. Я еще просил его, чтобы он дал мне его посмотреть. Черный перстень, с надписью серебром.

— Вы не помните, что там было написано?

— Помилуйте, Гиппарх. Это было двенадцать лет назад, — ответил профессор.

— Даже если бы я и прочел тогда надпись на перстне, то вспомнить сейчас…

— Альфа канис маиор, — провозгласил Вовка. — Чего вы смотрите? Для пятнадцатилетнего пацана это было что-то вроде магического заклинания. Я его наизусть выучил.

— Канис маиор, — медленно повторил профессор. — По-латыни — Большой Пес.

Альфа в созвездии Большого Пса… Хм… Господи, как же я не сообразил.

Топорков недоверчиво посмотрел сначала на Вовку, потом на Стаса.

— Ты что, наизусть знаешь всю карту звездного неба? — спросил Юра. Он сомневался в беспристрастности профессора. Ему казалось, что Стас ослеплен грандиозностью услышанного и готов поверить во что угодно.

— Сириус не просто звезда, — сказал профессор. — В Древнем Египте жрецы заметили, что перед разливом Нила, перед восходом солнца, в небе начинает появляться яркая звезда. Они называли ее Сотис. Я надеюсь, мое знание истории ты не собираешься оспаривать?

— Такие перстни носят все аникулы, которые находятся на земле, — сказал Гиппарх. — Несомненно, это доказательство очень слабое…

— Кстати, о доказательстве, — перебил Гиппарха Юра. — Луиджи говорил, что на Земле вы будете выглядеть как обычный человек, хотя на самом деле вы не человек. Выдавать вас будут некоторые проблемы с мимикой. Раз уж вы сказали, как вас зовут, может, покажете свой истинный облик?

— Вынужден вас разочаровать, — сказал Гиппарх. — Так я выгляжу и у себя дома, и в созвездии Центавра. А малоподвижный участок кожи у рта — это… по-вашему, ярко выраженный национальный признак. Но раз вы настаиваете, я готов вам кое-что продемонстрировать.

В следующую секунду Гиппарх исчез из кресла, в котором сидел, и появился на противоположном от Вовки конце дивана. Это произошло так быстро, что ни Вовка, ни Стас, ни Юра не успели ничего заметить, хотя и не спускали глаз с Гиппарха.

— Это… как это? — спросил ошарашенный Топорков.

— Обычная телепортация, — ответил Гиппарх.

— Вот это по-нашему, по-бразильски, — криво улыбаясь, пробормотал Вовка.

— Невероятно, — прошептал профессор.

— Минуточку, — Топорков был все еще явно растерян. — В зале не все успели проследить за фокусом. Можно повторить?

— Извините, но мой организм вторую телепортацию за столь короткий промежуток времени не выдержит, — грустно улыбнувшись, сказал Гиппарх.