Страница 20 из 35
– Мне нужен «Страж третьих ворот», – сказал Паша. – Он прибудет дня через три, четыре. Не раньше. Так что мы можем спокойно поужинать. – Тогда поужинать было бы очень кстати, – сказал Паша с улыбкой. Рыцари поднялись по каменной лестнице и вошли в зал для приема гостей. Васильков вдруг почувствовал, как будто на его плечи опустилась гора. Он еще раз отметил, что по-настоящему пугаешься лишь тогда, когда опасность проходит и в спокойной обстановке ты осознаешь чем все могло кончиться. Паша осознал. Да так осознал, что холодный пот выступил у него на лбу. Слава Богу, что все теперь было позади.
После неожиданного освобождения висельника, король покинул балкон в дурном расположении духа. Еще бы, в самый пик развлечения всё сорвалось. Людовик искренне сожалел об этом, ведь в его жизни праздники теперь почему-то случаются так редко. Министры, шаркая башмаками по тёмно-красному ковру, волочились сзади. Нет, они не предчувствовали грозу. Они были уверены в тайфуне. Одна Луиза шла с сияющими глазами и плохо скрываемой радостью на лице. Незнакомец сразу же привлёк её внимание. Впрочем, почему незнакомец? Его зовут Павел. Да и вырвать у толпы еще одну жизнь, разве это не удача? Нет. Она не ненавидела свой народ. Скорее любила. Луизе было его безумно жаль. За множество веков они деградировали до уровня покорного стада, которому нужно лишь хлеба и зрелищ. Тем более обидно это осознавать, когда ты являешься частью народа. Плоть от плоти. И родители твои часть этого народа, и дети твои будут его частью, и дети твоих детей. В огромной истории этого мира были взлёты и падения. Цивилизации рождались и умирали, но никогда еще в своём развитии не опускались так низко. А ведь принцессе не рассказывали всего. То, что она знала, было лишь верхушкой огромного айсберга зловонной действительности. Кай не хотел обрушивать на хрупкие плечи Луизы всю правду. Принцессе было всего лишь семнадцать лет, и ей незачем разочаровываться в жизни, в людях так рано. При дворе Кай занимал две должности. Он был первым советником короля. Не потому, что к нему всегда прислушивались, хотя и это было нередко. Король всегда его слушал первым. Это обстоятельство вытекало из другой особенности. Кай был свидетелем (скорее прозвище, чем должность). Он обладал исключительной памятью, кристальной честностью и был неподкупен. Никто и ничто не могло заставить его солгать. В королевстве был еще один бесстрашный человек. Марс. По влиянию на короля только Марс мог сравниться с Каем, и поэтому между ними была скрытая, извечная вражда. Да, честно говоря, не такая уж и скрытая. В те минуты, когда король прислушивался к Каю, Марс был похож на своего знаменитого тёзку, бога войны Марса. Казалось, еще мгновение – и его зубы раскрошатся от той силы, с которой они стиснуты. Пожалуй, это можно отнести к парадоксу. Хладнокровный и расчетливый при ведении военных операций и плетении замысловатых интриг, Марс очень редко мог сдерживать свой гнев. Самая заветная мечта Марса заключалась в том, чтобы сидеть на троне. Тронный зал поражал своим великолепием. В этом не было заслуги короля Людовика 64-го. Тронный зал он получил по наследству, вместе с короной от своего отца. У дверей зала Луиза попросила разрешения удалиться и король, лишь удрученно разведя руками, не возражал. Людовик 64-ый медленной, усталой походкой, со следами глубокой задумчивости на лице, пересёк зал и сел на трон. Подложив правую ногу под задницу и облокотившись правым же локтём о спинку, сцепил руки на животе в замок и окинул присутствующих тоскливо-вопросительным взглядом. Министры, два маршала, богатые купцы, всё в месте они составляло свиту, стояли перед королем полукругом. Лица их выглядели спокойными, но в внутри каждый чувствовал что, сегодня простым криком дело не закончиться. Кого-нибудь обязательно повесят. Не шпиона, так министра.
– Ну!.. – медленно проговорил король, окинув присутствующих хищным взглядом. – Дорогие мои… Мне в собственном королевстве… Да Бог с ним, с королевством…
В собственном доме не дают рта открыть?! – заключил Людовик сдавленным полушепотом. – Я король или свинопас?! – взревел Людовик. – Король, ваше величество, – ответили министры не ровным хором и в смирении, точнее в испуге, склонили головы. – Тогда почему я не могу повесить, кого-нибудь, в своё удовольствие?! – уже не спрашивал, а требовал, истошно орал, король. – Но в этот раз подсудимый был невиновен, – еле выговорил церемониймейстер.
– В этот? Ну да… Невиновен… – согласился король. Он уже не орал, а говорил достаточно тихо. Даже вкрадчиво. – Почему? Почему невиновен? – задал он вопрос сразу всем присутствующим. Ответ у присутствующих не нашелся. Зато мурашки по их спинам забегали размером с телят. В прошлый четверг сорвалась еще одна казнь. Два свидетеля во время совершения преступления были в дугу пьяными, а третий вообще умер за три года до самого преступления. Сам же подсудимый по старости просто не мог стоять на ногах, хотя его обвиняли в том, что он забрался по ветвям дерева на балкон второго этажа и пытался соблазнить девицу. Так вот в тот раз отрубили голову министру по озеленению. Он оказался восьмым в строю, а Людовику в тот день понравилась именно эта цифра. Дальше расчет на первый восьмой… Хряп! И голова министра в корзине. Но Людовик 64-ый даже не захотел присутствовать на этом мероприятии. Из-за неудачи с развратом на него напала хандра и разыгралась подагра. – Непроверенные факты из рук народа и поспешность выводов, – констатировал первый советник. – В судебных делах…
– А кто не проверил факты и сделал выводы? – мгновенно спросил король, и его глазки забегали по лицам придворных. Те сразу же начали рассматривать гобелены, серебряные пряжки на башмаках, стряхивать невидимые пылинки с рукавов. – Ваше величество, – сказал Марс. – Доверьте мне провести расследование. Я найду виновного.
– Пустое, – ответил Людовик и махнул на присутствующих рукой. – Ничего ты не найдёшь. Просто вы меня не любите. Вы все меня не любите! Прочь с глаз моих. Я устал… хочу отдохнуть.
Придворные с удовольствием выполнили волю короля. На выходе взгляды Кая и Марса встретились. Эффект был такой, как будто в кадку с водой бросили раскалённую подкову. Пшик – и тишина. Несомненно, Марс был талантливым полководцем. Он не проиграл ни одного сражения. В его жизни было всего четыре отступления, которые помогли сохранить армию, а затем выиграть войну. А в остальном, даже в интригах, Марс был обыкновенной посредственностью. Весьма серой. И эта посредственность была заметна пропорционально каждому проявлению мудрости Кая. После беседы с королём Кай направился к Луизе. Левая часть дворца условно называлась женской. Покои принцессы находились в самых дальних залах. Подойдя к ним, Кай осторожно приоткрыл дверь. Зал был пуст. Лишь слабые потоки ветра, проходившие через неплотно закрытую дверь балкона, приводили в движение полупрозрачную, шелковую занавеску. Кай прошел к балкону. Под балконом принцессы раскинулся парк, точнее облагороженная часть леса, со всех сторон огороженная стенами, спрятанными за высокими деревьями. Они хорошо скрывали их от взгляда маленькой девочки, которая никогда не уходила далеко с красивой поляны. На поляне с одной стороны рос дикий малинник, с другой – лесные яблони. Чуть в низине журчал холодный хрустально-прозрачный ручей. Животные, населявшие парк, были непугаными и поэтому часто выходили к маленькой принцессе. Иногда они брали из её рук еду. Нередко в парке можно было видеть, как белка скачет по веткам, а лосенок пьет воду из ручья. Девочка выросла, а представление о жизни ничуть не изменились. В парк принцесса спускалась по лестнице прямо из своих покоев. Луиза была уверена, что такая жизнь везде за пределами города. Под страхом смертной казни король хранил эту тайну. Кай отвел правой рукой занавеску. Луиза была одна. Она стояла у перил, опершись о них своими маленькими локотками, и смотрела в глубь парка. Её светлые волосы, как водопад, изгибаясь на хрупких плечиках, падали вниз. Рядом с Луизой стоял хрустальный кубок, наполовину заполненный молоком. – Я не помешал тебе Луиза? – спросил Кай. – Нет, что ты. Ты не можешь мне помешать, – ответила принцесса и оставила свои размышления. – Как у тебя получается всегда так тихо приходить?