Страница 21 из 23
Александр ПРОХАНОВ. В этой кромешной тьме, когда кажется, что все безнадежно, все пало, душа требует чуда, душа начинает роптать: “Где же ты, Господи? Почто меня оставил, где твои явления? Яви себя!” И в эти минуты отчаяния и богооставленности вдруг происходит Нечто. Вы помните, как мы осмысливали мученическую смерть русских патриотов на баррикадах 93-го года, где гибли красные, и белые, случайно попавшие под пули, или сознательно принимающие мученическую смерть. Весь народ интерпретировал это как мученический подвиг, как смерть за Родину, за святость, за Россию, Отечество. Даже была написана икона нашими друзьями, художниками, посвященная огнищу в Доме Советов. Вспоминаю недавнюю странную, загадочную смерть Ивана Орлова, который взорвал себя на Красной площади. С точки зрения официоза это был террорист, его упекли в тюрьму, где он корчился от ран, а потом все-таки погиб. Мы тоже понимали это как некую схватку со змеем, который взрывал, конечно, не Спасскую башню, не охранников, а взрывал померещившегося ему змея в Кремле. Но когда на публикацию о Евгении Родионове откликнулись тысячи людей, я воспринял это как абсолютное чудесное знамение, говорящее о том, что Бог есть, что Бог в России, что Бог среди нас, и носителем божественного промысла и божественного откровения может быть самый смирный, беззащитный, самый обычный среди нас человек — не аристократ, не подвижник, а крестьянско-рабочий сын, коими сейчас полнятся батальоны и бригады Вооруженных Сил. Чудо узнавания о его подвиге продолжает стремительно распространяться по России, по людям. После опубликования статьи, мать, которой грозило выселение, вдруг обретает дорогую для нее квартиру сына. У нас в редакции до сих пор стоит та казна — картонный ящик, куда все приходят и опускают деньги. Конечно, Владимир Григорьевич, государственные институты вяло реагируют на происшедшее, но главное все-таки свершается: свет подвига, как свет поднимающегося солнца, стремительно пронизывает пространство общественных связей и общественных отношений.
Отец ДМИТРИЙ. Вопрос, поставленный Владимиром Григорьевичем, правомерен. Горячий отклик на статью как раз и показывает, что народ воспринимает подвиг. Не надо торопиться. Думаю, что сам Бог делает свое дело. Вот он показал, посеял семя, и оно будет расти, потому что сразу делается только зло. Доброе — оно захватывает общество постепенно. Будет прорастать, прорастать и прорастать. Я даже считаю: не надо торопиться канонизировать Евгения — сам народ канонизирует его. И церковь тоже скажет свое слово.
Отец КОНСТАНТИН. Такие события находятся вне времени, и незачем оглядываться, кто и как воспримет? Когда распинался Христос, то ему кричали: “Сойди с креста, сотвори чудо, и мы уверуем”. Если следовать вашей логике, то он бы должен думать: “Надо же, они мою жертву не воспринимают!”
Нет, есть вещи, которые лежат вне времени, вне тех или других каких-то ситуаций жизненных. По прошествии десятилетия, столетия происходит глубочайшая переоценка ценностей. А эти светочи, звезды на небе светят, невзирая ни на то. Я выглядел бы провокатором, если бы призывал общество, армию, церковь к каким-то действия. Церковь — воинствующая и торжествующая, но она воинственна не против должностных лиц, а против духов и князей тьмы, которые прежде всего находятся в человеческом сердце.
Юрий ЮРЬЕВ. Я бы хотел дополнить, в развитие слов отца Константина конкретно о духовном подвиге. Ведь Евгений к этой санитарной машине шагнул, пошел ее проверять. А командование подало информацию, что он самовольно оставил часть. А солдаты говорили: “Какое самовольное оставление, когда там были следы борьбы, кровь”. То есть там была схватка рукопашная. И потом, когда мать пришла к убийце своего сына, тот сказал: “А зачем он пошел проверять машину? А почему он не принял веры? Почему он креста не снял?” Ведь другие блокпосты пропустили эту машину с плененными нашими солдатами и набитую оружием. То есть предали все и вся. Ясно, что одни проливали кровь под Бамутом, другие делали деньги на этом.
Владимир БОНДАРЕНКО. Я думаю, это наш долг — поддерживать и максимально возвышать значимость этого подвига. Поэтому мы и собрались здесь — священники, газетчики. В России было столько сражений. Столько раз она стояла на краю гибели. И сегодня уже настало время, когда каждый из нас должен решить: будет ли существовать Россия дальше, или она обречена. Я недавно был в Англии и там выступал и перед верующими в храме. Они настроены очень благодушно: “Ну Бог дал — нам суждено жить здесь, что нам там думать о возвращении к той далекой России?” Я почувствовал мягкотелость, малодушие. В связи с этим я даже хочу поспорить с Александром Андреевичем. Хорошо собрать деньги, но еще лучше собрать христовых воинов. Возвеличиванием подвига Евгения мы поднимем это воинство христово.
Отец КОНСТАНТИН. Да, силой от подвига веет великой! Вспоминаю, как я, утомленный службами, отдыхал вечером и ко мне пришел автор статьи. “Батюшка, я вот статью принес, посмотрите, пожалуйста”. “Я сейчас ничего не воспринимаю, строчки не прочитаю”. А он просит меня хотя бы посмотреть фильм, который он привез из “Русского дома”. Я посмотрел и забыл об усталости.
Александр ПРОХАНОВ. В своих размышлениях продираюсь через множество внутренних сомнений, сумеречных состояний и, может быть, для меня лично непреодолимых проблем духовных, интеллектуальных. Подхожу к решению одного из важнейших, мучающих меня вопросов: почему России на всем ее историческом пути уготовлены вот эти страшные муки и казни, почему постоянно усекновения русской головы происходят? Подвиг этого солдата не вызывает сомнения у нормального человека. Никто не скажет “зачем”? Русская этика воинская не ставит перед нами вопрос, зачем он это сделал? Зачем Матросов кинулся на амбразуру? Зачем Зоя Космодемьянская предпочла петлю предательству? Зачем Карбышев позволил себя запаять в эту ледяную глыбу? Зачем Яков Сталин в плену не отрекся от идеалов отца? Это не вызывает сомнения. Но я подумал, если такая жертвенность, такой подвиг за Христа отдельно взятого человека нужен, понятен, важен и даже неизбежен, то сама русская история и Россия, как этот отрок, постоянно кладет свою выю под топор и несет эти страшные муки, страшные жертвы. Значит, это тоже необходимо, тоже свидетельствует о чем-то чрезвычайно важном. Перед Христом ли Россия свидетельствует? Перед человечеством в целом, перед нынешним поколением русских людей? Перед братьями славянами, гибнущими в эти дни в Югославии под ударами натовских убийц?
Отец ДмИТРИЙ . Страну разбили, армию ослабили. Как будто от России ничего не осталось. Но то, что в России осталось, Господь и показывает на подвиге этого солдата. Помимо нас, Бог хочет поднять наши силы. Это чудо, которое явилось в лице Евгения, показывает, что до сих пор мы действовали просто человеческими силами. Их было недостаточно, и было недостаточно, чтобы победить такого страшного врага. И Господь явил чудо. То есть Господь свои силы прибавил к нашим человеческим.
Отец КоНСТАНТИН. В нашей Отчизне всегда значимы были не амбиции какие-то политические, не благосостояние ее граждан, а святость. И на алтарь святости приносилось все, потому Россия и не понималась многими. Святость скромна, она не выпячивается. Евгений не единственный, кто проявил чувство любви к Господу. В слове “святость” есть динамика очищения. Очень часто человек действительно может быть простым незаметным человеком, но в момент стяжания святости, а это является смыслом нашей жизни христианской, происходит очищение. Я бы сейчас поднял вопрос о возможности канонизации Евгения.