Страница 52 из 57
Для того чтобы осуществить высказанный дуком проект, прежде всего были необходимы средства, и княгиня Мария сразу же поняла, что эти средства у ее мужа появились, если ему не жаль истратить деньги на праздник.
— Мы еще ни разу, — продолжал дук, — не принимали у себя, и надо, чтобы наш первый прием был достоин нашего имени.
Все это очень нравилось княгине Марии, она слушала с большим удовольствием мужа. Слушала и княгиня Гуджавели, считавшая неловким уйти, пока продолжается эта беседа.
Но этот разговор, интересный, в особенности, для княгини Марии, должен был скоро прекратиться, потому что вошел лакей и доложил, что старик Белый явился и просит принять его…
Дук сейчас же вышел, Гуджавели бросилась к княгине Марии, схватила ее за руку и почти насильно повлекла за собой.
— Идемте, идемте! — торопила она. — Вы же обещали спуститься к нам, как только придет этот Белый…
Княгиня Мария последовала за нею.
Они спустились вниз, достигли комнаты Жанны; перед княгиней Марией отворился шкаф, служивший входом в тайник, и княгиня Гуджавели сказала ей:
— Войдите туда и наблюдайте за тем, что увидите…
Все произошло так быстро, что княгиня Мария едва успела опомниться…
И, опомнившись, она очутилась уже у отверстия, в котором, к своему удивлению, увидела мужа и старика Белого.
Они разговаривали. Дук сказал что-то, засмеялся и прошел в соседнюю с кабинетом уборную.
Через некоторое время оттуда вышел точно такой же старик, какой остался в кабинете. Княгиня Мария легко догадалась, что это переодетый дук.
Теперь ей стали ясны частые посещения их дома этим стариком. Ее муж под видом старика отправлялся куда-то.
Для открытого, честного дела не переодеваются, и княгиня Мария вспомнила выкрик Жанны, что самозваный дук занимается «воровскими штуками»…
Растерянная и бледная, она вернулась в комнату Жанны.
Де Ламот была больна — на самом деле или притворно, трудно было сказать, — хотя и перенесенный удар мог бы свалить ее весьма легко. Она лежала в капоте в своей постели поверх одеяла и изредка стонала.
— Каким образом вы устроили этот ход? — спросила княгиня Мария, до того пораженная, что сразу не сообразила нелепости этого вопроса.
— Разве мы могли устроить этот ход? — слабо произнесла Жанна. — Мы открыли его совершенно случайно; а устроен он был уже раньше…
Она не хотела объяснять, что получила указание на этот ход от неизвестного благоприятеля в анонимном письме.
— А вы таким образом следили за дуком? — воскликнула княгиня.
— Но ведь и вы сейчас сделали то же самое!
Княгиня должна была сознаться, что это правда. Она не только сама сейчас следила за дуком, но и желала продолжать свои наблюдения, вернувшись снова в тайник, когда переодетый в Белого дук придет домой и пройдет к себе в кабинет.
— Кто же этот старик и какие у него дела с дуком дель Асидо? — допытывалась Мария.
Но Жанна с некоторым оттенком оскорбленного достоинства, как бы показывая, что не желает входить в подробности из боязни какой-нибудь новой выходки со стороны княгини, на все ее вопросы отвечала только:
— Подождите немного, и вы сами все узнаете и увидите…
Княгиня Мария сильно желала все увидеть и узнать сама, потому что она и не поверила бы никаким рассказам.
Дук отлучился ненадолго, и вскоре послышался стук подъехавшей кареты.
Княгиня Мария поспешно устремилась в тайник и увидела, как ее переодетый муж был впущен в кабинет каким-то совершенно таким же стариком, двойником которого он являлся.
Дук вошел очень поспешно, держа в руках толстую книгу в кожаном переплете.
— Теперь все здесь! — сказал он. — Вот молитвенник, а здесь медальон, и стоит только сличить две вещи…
Он говорил и доставал в это время из запертой шкатулки медальон, который тогда показывал на лестнице княгине Марии.
— А тебе известно, как надо дешифровать сделанное таинственное указание? — спросил настоящий старик.
— О да! — уверенно произнес переодетый дук. — Это очень просто! В этом медальоне под портретом, вставленным в него, есть кусок пергамента, а на нем написан ряд цифр. На каждой странице этого молитвенника подчеркнуто по одной букве. Цифры в медальоне указывают на те страницы, на которых находятся буквы, составляющие слова указания. Вот и все! Конечно, мне хочется поскорее узнать, где это место, в котором хранится сокровище, способное обогатить нас…
Дук достал из медальона кусок пергамента с цифрами и быстро стал перебирать страницы молитвенника.
Вдруг он вздрогнул, захлопнул книгу и бессильно опустился в кресло.
— Нет, этого не может быть! — хрипло произнес он. — Не может быть!.. Это кошмар!.. Наваждение…
Он сделал над собой усилие, опять взялся за молитвенник и опять откинул его.
Княгине Марии видно было при этом его лицо. Оно было бледно, посиневшие губы скривились и вздрагивали, глаза словно выкатились и уставились в одну точку.
— В чем дело? — спросил старик.
Дук безвольно поднял руку, но она сейчас же упала, и он с расстановкой, с трудом произнес:
— По ключу и молитвеннику вышли слова: «Орест Беспалов все знает и ничего вам не скажет»… — он замолк; потом его губы снова зашептали:
— Кто же это, кто в самом деле — этот Орест?! Я не поверил Жанне де Ламот, предупреждавшей меня рассказом о том, что сделал с нею этот человек. Я дал бы голову на отсечение, что это у нее была галлюцинация… Но ведь я сам-то не сплю теперь?.. Ведь все мои способности, к сожалению, слишком отчетливы… Проверь, не ошибаюсь ли я?!..
Другой — настоящий старик — проверил и опять вышло то же самое: из латинских букв молитвенника составилась французская фраза: «Орест Беспалов один все знает, и ничего вам не скажет!»
— Ну да!.. Да! — заговорил опять дук. — Этот человек обладает как будто сверхъестественными средствами, и, может быть, когда я говорил, что он тайный агент иезуитов, и думал, что говорю это в насмешку над Жанной де Ламот, у меня была интуиция и я сам, того не ведая, разгадал истину?!.. Иначе, что же это?.. Как же это?.. Здесь очевидна его рука, очевидно, что это дубликат медальона, сфабрикованный им самим, а подлинник находится у него самого и он его действительно показывал Жанне де Ламот!
— Что же из всего этого ты заключаешь? — медленно проговорил старик.
— Что все рухнуло, мы разорены, что я, не боявшийся никого на своем веку, нашел, наконец, в Оресте Беспалове такого сильного врага, с которым сам не могу справиться и который взял верх надо мной… До сих пор я чувствовал себя сильнее других, теперь я нашел человека сильнее себя… Но я еще не сдамся так легко, я еще попробую бороться!..
— Ты все еще хочешь бороться?..
— Да, да! — воскликнул дук и, упав в полном изнеможении, бессильно откинулся на спинку кресла.
Глава LIII
Последняя ставка
Саша Николаич был сильно поражен вероломством княгини Марии. Иначе он и не мог назвать ее отношение к нему.
Он, питавший к ней самые нежные и возвышенные чувства, никак не ожидал, что она так жестоко надругается над ним и его чувствами, и окажется не только не соответствующей идеалу, какой себе представлял Саша Николаич, но, напротив, явилась как бы полной противоположностью этому идеалу.
И всегда, как это бывает, чем больше он был влюблен и отуманен красотой княгини Марии, тем сильнее было его разочарование и тем больше теперь он ненавидел ее.
Теперь, разочаровавшись в княгине Марии, Саша Николаич настолько же преувеличивал и свое разочарование. Его возмутил ее разговор с ним, но он окончательно убедился, как ему казалось, в ее ехидстве и в том, что она недостойная женщина, после того, как услышал рассказ бывшего графа Савищева о подслушанном им разговоре, который состоялся у дука с его женой.
Саша Николаич не мог простить княгине Марии, что она говорила с ним только ради получения от него денег.
Он сидел у себя в одиночестве, дулся на весь мир и уже готов был проклясть огулом всю человеческую породу.