Страница 17 из 25
Некоторые смельчаки пытались бежать с острова на самодельных лодках — но о них никто и никогда больше не слышал. Их поглотила пучина. За несколько часов свободы в океане они расплатились жизнью.
Сейчас на острове живет чуть более трех тысяч человек. Из них две тысячи островитян — «рапа-нуи», как они сами себя называют, тысяча чилийских переселенцев и 15 французов.
— Чем занимаются? — переспрашивает меня наш водитель-чилиец. — Рыбачат, работают на фермах, в администрации и обслуживают туристов.
На острове три доктора, одна церковь и единственная больница. Один колледж. Воинская часть — морские пехотинцы. Переговорный пункт — спутниковый телефон. И три ресторана, которые содержат французы. Свежая рыба поступает к ним в первую очередь.
— Единственное, что, пожалуй, совершенно не изменилось, — неожиданно добавляет Тур, — так это сам остров. Здесь не строят отели и многоэтажные дома. Весь остров как заповедник. Только появились посадки эвкалиптовых лесов.
... Под вечер 5 апреля 1722 года прямо по курсу флагманского корабля небольшой флотилии из трех фрегатов под командой голландского адмирала Якоба Роггевена вдруг заметили землю — на карте в этом месте суша не была обозначена. Впрочем, еще задолго до голландцев английский флибустьер Дэвис утверждал, что видел сушу в здешних водах, но ему никто не верил. Роггевен отдал приказ подойти ближе к неизвестной земле.
Всего один день провели голландские моряки на каменистом острове. Адмирал так описал островитян: «Они походили на туземцев с других полинезийских островов и были татуированы с ног до головы, но производили особо странное впечатление благодаря своим ушам: мочки у них растянуты под тяжестью украшений до самых плеч».
Мореплавателю удалось рассмотреть и необычные статуи, установленные на побережье: «Каменные фигуры поразили и восхитили нас. Мы не могли понять, как люди, у которых нет не только дерева, но даже канатов, были в состоянии их воздвигнуть».
События эти происходили на Пасху — отсюда и новое название острова. Что же касается предыдущих, то их было несколько — и каждое хранит свою тайну: «Рапа-Нуи» — «Большая Рапа» (весло для религиозных церемоний); «Те-Пито-о-Те-Хенуа» — «Пуп вселенной»; «Ваиху», — записал в судовом журнале Джеймс Кук. Или: «Мата-Ки-Те-Ранге» — вот исконное название острова, что означает «Око, глядящее в небо», — утверждал Миклухо-Маклай, побывавший на острове в конце прошлого века.
Еще Кук отметил в 1774 году, что многие статуи были повалены... В 1816 году на «Рюрике» к острову подошел Отто Коцебу. Островитяне встретили русских враждебно — и те отказались от высадки на неприветливый берег. Коцебу рассмотрел с борта, что все статуи в бухте Кука лежат на земле. На острове явно происходили какие-то драматические события.
Восстановить картину того, как этот таинственный остров возник из океанской пучины, как на нем возникла уникальная культура и как она сама себя уничтожила, помог многолетний труд ученых-энтузиастов, которые подчас полностью противоречат друг другу.
По мнению Тура Хейердала, на острове было три культурно-исторических периода: первые люди приплыли на остров около 380 года. Постройки и статуи этого народа очень похожи на сооружения в предгорьях Анд.
Затем первопроходцы по неизвестной причине исчезли. Вторая волна переселенцев появилась тоже из Южной Америки — возможно, из Тукуме. Их-то условно и называют «длинноухими».
Около 1400 года на остров прибыли полинезийцы — «короткоухие». Двести лет оба народа существовали в мире, затем вспыхнула гражданская война. «Короткоухие» истребили расу посвященных — «длинноухих». Все было кончено. И произошло это примерно в 1680 году. «Короткоухие» повергли на землю статуи. Храмы-«марас» опустели. Болезни, голод и внешние набеги довершили дело. Цивилизация Мата-Ранге исчезла...
Хейердал принимает многие гипотезы своих предшественников. Единственное, чего он не переносит на дух, — это «космические теории» о том, что древние пасхальцы — потомки пришельцев, что они обладали тайными знаниями потустороннего мира, что расположение статуй — зашифрованная карта звездного неба. Когда об этом заходит речь, ученый рассказывает эпизод из собственной жизни:
— Это было много лет назад. На экраны только что вышел фильм фон Деникена «Воспоминания о будущем». Тогда я жил в Италии. Однажды мне звонят с норвежского телевидения и приятный женский голос в трубке спрашивает:
— Господин Хейердал, что вы думаете о господине фон Деникене?
— Он жулик, — отвечаю я.
— Спасибо, господин Хейердал. Вы в прямом эфире. И гость нашей программы сегодня — фон Деникен.
В Полинезии, так же как и в Африке, время течет по-другому. Здесь неторопливый образ жизни и никто не спешит, и не стремится повысить собственное благосостояние. Чтобы жить, полинезийцу нужно мало денег, так же как и африканцу. Полинезийцы в отличие от нас, европейцев, до сих пор не разучились радоваться жизни и понимают, что смертны и не смогут все прихватить с собой «туда».
К сожалению, мне так и не удалось ощутить себя полинезийцем — нам скоро выезжать. И снова — затемно. Сонный повар кормит нас яичницей и в душе проклинает своих непоседливых постояльцев...
Хейердал свеж и бодр, словно бравый молодец после долгого сна. Мы отправляемся в Анакену. Заблудиться на острове Пасхи невозможно — здесь всего три дороги. Одна ведет в Анакену, другая — вдоль океана — тоже в Анакену, а третья — к святилищу Оронго.
В Анакене сегодня должен быть спущен на воду трехмачтовый тростниковый корабль «Мата-Ранге». Его строили из тростника тоторы те же индейцы аймара с озера Титикака, которые когда-то сделали лодки Хейердалу, — Паулино Какас и его товарищи.
Командует кораблем Кетин Муньес — он считает себя учеником Хейердала. Тур, похоже, не возражает и относится к 38-летнему испанцу по-отечески.
— Мы познакомились с ним в Тукуме, — вспоминает Хейердал, — я сидел один в вагончике, когда появился Кетин. Мне даже нечем было его угостить: у меня был только черствый хлеб и «писко». Кетин сказал, что не пьет, но сегодня выпьет. Мы жевали сухой хлеб и запивали водкой. Мой новый знакомый остался ночевать и перед сном сказал: «Спасибо, это был лучший день рождения в моей жизни». Ему тогда исполнилось тридцать.
Муньес совсем не похож на Хейердала. Он не исследователь, а выживальщик. Родился в семье военного — в Марокко и вырос там же, в пустыне. В 24 года переплыл на виндсерфере из Марселя в Тунис. Сейчас собирается доплыть до Таити, потом, после просушки корпуса, — на Самоа и Фиджи. В его команде — 12 человек: индейцы, таитяне и пасхальцы. Во многих матросах, которые готовят корабль к спуску, я узнаю «комитет по встрече в аэропорту».
Раздувается тростниковый парус. Кран и буксир тщетно пытаются сдвинуть «Ма-та-Ранге» с места, но многотонный корабль даже не шелохнется.
— Кажется, Кетин ошибся в расчетах, — озабоченно говорит Хейердал. — Сначала нужно было покрыть стапель листьями.
В тот день «Мата-Ранге» так и не стал на воду. Но никто не переживал: то, что не сделали сегодня, можно сделать и завтра. На следующий день корабль уже качался на лазурной глади бухты Анакена.
В бухте Анакена, спиной к океану, стоят на постаментах — «аху» — статуи — «моаи». Они тоже были повержены, но затем, после норвежской экспедиции, восстановлены на тех же аху с помощью подъемного крана. Тур Хейердал считает, что каждая статуя была изваяна в честь определенного вождя. Их имена помнили и после того, как статуи были сброшены «короткоухими» на землю.
В наш век узкой специализации на Хейердала часто нападают за то, что он быстро переключается с одного на другое: с мореходных экспедиций на археологию... и так до бесконечности. Многих раздражает его способность открывать скрытый смысл в привычных вещах и толковать незримые связи в цепи противоречивых фактов.
Происхождение статуй на острове никто не может толком объяснить, кроме Хейердала. Нигде в Полинезии, не считая Маркизских островов, нет ничего подобного. Всюду скульпторы использовали дерево. На острове Пасхи, оказывается, тоже росли деревья. Тамошняя растительность походила на флору Гавайских островов — это показали исследования палеоботаников. И тем не менее первопоселенцы воздвигали свои статуи из камня.