Страница 9 из 31
Даже в Виктории, столице, дома были одно-, двух-, трехэтажные. Город вытянулся у подножия гор, и, чтобы пройтись по его главной улице, хватило и пары часов. Это, видимо, самая маленькая столица мира, но в ней — единственном городе на Сейшелах — проживает более третьи всех жителей островов, и в ней, как и во всякой столице, можно отчетливее ощутить, как и чем живет страна.
Главная улица начинается у порта. Здесь оживленно: целый день катера развозят людей, в том числе и туристов, по островам. Много яхт, рыболовецких суденышек.
Чем ближе к центру, тем более официальными становятся здания. Национальная библиотека, банк, министерство туризма, Национальный музей и... центральная площадь (точнее, площадка, перекресток). Здесь стоит башня с часами, крашенная серебряной краской, повторяющая в миниатюре известную лондонскую башню на Воксхолл-Бридж-роуд. Пылкие жители Виктории называют свою достопримечательность «наш Биг-Бен».
Рядом, на тротуаре, — веселый развал. Чего тут только нет! Развеваются разноцветные парео (накидки, сходные с сари), шляпы из пальмового волокна образуют настоящие пирамиды; раковины, кораллы, морские ежи, поделки из камня, дерева, панциря черепахи, кокосового ореха...
Дальше идут улочки, заполненные магазинами и магазинчиками, и неспешная прогулка по ним непременно приведет к базару. Вот здесь-то без труда узнаешь, чем питаются сейшельцы. Прежде всего — рыбой, в тот день на прилавке лежали тунец, рыба-снайпер и голубой марлин. В овощном ряду — огурцы, морковь, картофель (местный сладкий), редька, плоды хлебного дерева, китайская капуста... И фрукты были узнаваемы — ананасы, бананы, авокадо, папайя, дыни, арбузы, кокосовые орехи...
Особняком — прилавок с пряностями. Торговец, пожилой индиец, не торопил нас, пока мы перебирали пакетики с палочками ванили, корицей, перцем, кориандром, и только иногда открывал тот или иной пакетик, вдыхал аромат и закатывал в восхищении глаза.
Неподалеку от базара поднимался индуистский храм — пышный, бело-голубой, миниатюрное повторение гигантских южноиндийских храмов. А через квартал сиял на мечети полумесяц... Но большинство населения Сейшел — католики, и в дни праздников, сменив «бермуды» и цветастые рубашки на строгие костюмы, они стекаются к собору Богоматери.
Все смешалось в этом городе, но все подчинено неспешному, спокойному ритму простой, бесхитростной жизни — так, по крайней мере, кажется на первый взгляд.
Конечно, этот ритм сегодня немного ускорился, если судить по фотографиям Виктории начала века. Они висели в нашей гостинице (все залы Музея истории были заняты фотобиографией президента Франса Альберта Рене, которому в эти дни исполнилось 60 лет), и я подолгу рассматривала их: немощеная улица, крошечное здание почты, рикши, ожидающие пассажиров... Но уже тогда возвышался на перекрестке «Биг-Бен», поставленный в 1903 году в память об умершей английской королеве Виктории, имя которой и дано сейшельской столице.
Любопытно: сейшельцы считают, что сегодня Виктория слишком разрослась, и потому новое строительство в черте города уже запрещено. Понять их можно — они оберегают самое ценное, что есть на Сейшелах. В Национальном музее я видела выставку детских рисунков; юные сейшельцы рисовали то, чем живут: зелень, песок, океан — и над всем этим яркое солнце.
Капитан Фрэнсис, молодой креол, вел катер по заливу Виктории. Нас ожидало, хоть и недалекое, но необычное плавание. Посреди залива катер застопорил ход, и мы перешли на другое судно, стоявшее на якоре. Устроившись на металлических скамейках, прилипли к широким иллюминаторам-экранам, и глазам открылась картина жизни подводного мира.
...Голубая прозрачная вода, пронизанная солнечными лучами. Почти все дно покрыто светлыми и темными кораллами. Одни напоминают гигантский человеческий мозг (прямо иллюстрация к фантастическому рассказу!), другие — листья, третьи — ветки. Цветные кораллы живут на больших глубинах. Над коралловыми зарослями проплывают стайки разноцветных рыб, другие кружатся, как листья под ветром...
— Эх, поплавать бы здесь с маской или аквалангом... — мечтательно произносит кто-то, когда мы возвращаемся на свой катер.
Оказывается, здесь-то как раз это и невозможно. В других местах — пожалуйста, на Сейшелах столько коралловых рифов и лагун, где можно увидеть и сфотографировать, наверно, все 900 видов сейшельских рыб и почти сто видов кораллов, — но только не здесь. Дело в том, что мы находимся на территории первого Морского парка в Индийском океане. Он был открыт в 1973 году, лодки «со стеклянным дном» построены в Австралии, а на острове Св. Анны — вот он, поблизости, зеленый и гористый, — располагается информационный центр, работники которого следят за парком, лишнюю лодку не пропустят, и ведут научную работу вместе с приезжающими сюда иностранными учеными.
Все это рассказывает наш гид Наташа — так она представилась нам, — миловидная блондинка, русская, осевшая на острове Маэ волею судеб, а ныне представляющая самую значительную туристическую компанию на Сейшелах «Mason`s Travel». Контакт фирм — нашей «Люкс М Тур» и сейшельской — был бы достоин подробного разговора хотя бы потому, что обеими фирмами руководят молодые женщины — госпожа Макарова и миссис Мейсон, — и, представьте себе, находят общий язык, результатом чего и стало наше открытие Сейшел.
Итак, наш катер стоит, слегка покачиваясь, в водах Морского парка, в окружении зеленых островов, и Наташа, показывая на остров Св. Анны, говорит, что на нем в 1770 году высадились первые переселенцы. Берега Маэ были тогда очень болотистыми. Среди 27 переселенцев находилась всего одна женщина. Сейшельцы шутят: именно тогда началось смешение рас...
— А вот, смотрите, остров Муайен, или Средний, с ним связаны удивительные истории... — Наташа таинственно понижает голос. — Этот остров в 1962 году купил мистер Гримшоу, англичанин. С тех пор он там живет — один, без семьи. У него только четыре большие черепахи и две черные собаки. Уже много лет он ищет клад, ведь остров был пристанищем пиратов. Мистер Гримшоу называет себя Робинзоном, а некоего сейшельца, иногда навещающего его, — Пятницей...
— А нельзя ли пристать к острову? Наташа лишь загадочно улыбнулась.
— Может, и повидать Робинзона можно, поговорить с ним? — спросила я.
— Он сейчас в Сингапуре, — как-то замявшись, отозвалась Наташа.
Катер ткнулся в песчаную отмель, и первыми, кого я увидела на берегу, были трое креолов... подметавших пляж! Берег с одной стороны острова подпирала надежная каменная кладка, сложенная явно рукой человека. Лестница из обтесанных камней вела наверх, в гору. Она и вывела нас на просторную площадку, где стояло несколько домиков. Один был огорожен забором с табличкой: «Не входить! Частное владение», за забором — во дворике лежали — четыре огромные черепахи, панцири которых были помечены красной краской. Две тощие черные собаки бродили между ними. Хоть что-то да совпадало с рассказом Наташи...
Я подошла ко второму домику под пальмовой крышей; на открытой веранде стояли столы, здесь же продавали напитки — и все это называлось «Ресторан «Веселый Роджер»! Надежда увидеть остров настоящего Робинзона окончательно испарилась. Оставалось лишь принять правила предложенной игры. Впрочем, игра оказалась интереснее, чем думалось мне, когда, сидя на веранде и потягивая холодное местное пиво, я разворачивала карту острова и короткий текст, врученные каждому из нас.
Я узнала, что отдельные любители уединенной жизни селились на Муайене еще в прошлом веке. Некоторых из них привлекали слухи о несметных сокровищах, оставленных здесь пиратами. Действительно, отдаленное положение Сейшельских островов сделало их в XVIII веке прибежищем флибустьеров. До сих пор жива память о французском корсаре Жан-Франсуа Одуле, который якобы запрятал часть награбленных богатств в свое будущее погребение (прах его покоится в Виктории, на старом кладбище Бель-Эр). Другой знаменитый корсар Оливье Левассер, как утверждает легенда, спрятал свои сокровища на одном из пляжей острова Маэ. Да и на Муайене не обошлось без слухов. Рассказывают, что одной девушке, жившей на Маэ и никогда не бывавшей на Муайене, привиделась однажды такая картина: остров Муайен, могила, манговое дерево, а под ним — сокровища пиратов. Человек, который жил тогда на Муайене, утверждал, что манго на острове не растет, когда же — после видения девушки — бросился его искать и нашел рядом с могилой, тут же схватился за лопату. Но едва он начал копать, как два здоровенных кокоса шмякнулись с соседней пальмы чуть ли ему не на голову. Это было воспринято как дурной знак, и о сокровищах временно забыли.