Страница 10 из 31
Мистер Гримшоу обосновался на острове с явным намерением отыскать сокровища. Но потом, похоже, его захватил сам остров — его богатая природа, история, и он со временем придумал игру «в остров», которая нашла к тому же практическое применение.
Держа в руках карту, я отправляюсь в путь.
Тропа, выложенная огромными камнями, тоже помеченными красными пятнами, ведет в гору. Она петляет среди валунов, перевитых лианами, полускрытых гигантскими акациями и пальмами, но стрелка-указатель, нарисованная на камне, не дает сбиться с дороги. Возле многих деревьев стоят таблички с латинскими названиями. Вот рощица высокого бамбука, вот заросли ореха-кешью, прямо какая-то «экологическая тропа»... Вскоре показался маленький домик; стрелка указывала — «museum». Двери открыты. Вхожу — и вижу все богатство острова: кораллы многих видов, раковины, орехи с разных пальм, таблицы рыб... И никаких строгих предупреждений: «Руками не трогать!» Смотри, изучай, запоминай, удивляйся, думай. В углу висит выцветшая небольшая фотография: мужчина средних лет, сухощавый, похоже, светловолосый, сидит в лодке с собакой — сидит раскованно, просто, естественно. Видимо, это и есть мистер Гримшоу.
Тропинка ведет дальше. Вскоре чуть в стороне от тропы различаю прикрытую листвой деревьев пальмовую крышу. У входа в часовню — три огромные каменные глыбы с металлическими дощечками, на них — надписи. Две первые короткие и одинаковые: «Несчастный неизвестный». Третья — длинная: «Раймонд Гримшоу. 1894 — 1987. Прожил хорошую жизнь и умер великим старцем. Отец и друг».
Дверей в часовне нет. Помещение крошечное, но все, как положено в католической церкви: деревянные скамейки, алтарь, покрытый красным сукном, на алтаре — свечи, раковина, Библия. И распятие Христа, сделанное из корня темного дерева.
Полумрак. Тишина. Думаю о мистере Гримшоу. Вот его карта. Сколько на ней заманчивых, влекущих названий: Бухта пиратов, Золотая пещера, Пик сокровищ, Слоновья скала, Малые раскопки, Большие раскопки... Говорят, когда мистер Робинзон в хорошем настроении, он «угощает» гостей классической музыкой и рассказами о привидениях — «намс», как называют их на Сейшелах. Они бродят по острову не только в полночь, но и днем, стучат в окна и двери, а однажды предупредили мистера Гримшоу, чтобы он не ходил на следующий день в Коралловую бухту, потому что там в четыре часа дня на берег выползут морские черепахи откладывать в песок яйца. И черепахи действительно появились ровно в четыре. Вот тут-то он поверил в привидения...
Ну а как же с пиратскими сокровищами, которые привели его на остров? Мистер Гримшоу искал клад много лет, а потом, наверно, понял, что давно нашел его. Это — остров Муайен. Он купил его за 16 тысяч долларов, а теперь, исследованный, изученный, обустроенный для приема не чуждых романтики, но любящих комфорт гостей, остров оценивается в 15 миллионов долларов. Впрочем, мистер Гримшоу не отказывает гостям в возможности испытать судьбу: в раскопе, уже заброшенном хозяином, торчит лопата. Копай!
Вернувшись после путешествия по Муайену в «Веселый Роджер», я обнаружила, что на «необитаемом» острове нас ждет еще и «креольский шведский» стол. Под пальмовым навесом два креола жарили на углях барбекю — нарезанный маленькими кусочками шашлык (сегодня он был из только что пойманного тунца); грудой лежали на блюдах рассыпчатый рис и овощи, к ним полагались соусы разных цветов и остроты; чаши были наполнены чипсами из плодов хлебного дерева и салатами — с креветками, из авокадо; на десерт предлагался салат из ананасов с папайей, политый кокосовым молоком. А в заключение — чай, пахнущий лимоном, из местной травы.
Нет, не зря о креольской кухне говорят, что она взяла все лучшее из кухонь французской, китайской, индийской, добавив свое. Правда, не только здесь, но и на Маэ мы так и не пробовали таких блюд, как отбивные из черепахи, мясо осьминога и летучей лисицы под соусом карри и омлет из яиц морских птиц. Мне говорили, что сейчас эти традиционные блюда сейшельцы для себя почти не готовят. И слава Богу, берегут природу. А вот салат из сердцевины кокосовой пальмы — его еще называют «салат миллионеров» — мы пробовали. По вкусу он немного напомнил мне... репу.
Во время обеда капитан Фрэнсис развлекал нас игрой на аккордеоне, а вокруг него ходили розовогрудые птички, поклевывая зерно, рассыпанное специально. Идиллия, да и только, но, увы, создателя ее, мистера Гримшоу, я не увидела... Сожалея об этом, я еще раз подошла к заборчику с табличкой «Не входить! Частное владение», как вдруг в окне мелькнуло лицо, постаревшее по сравнению с фотографией лет на двадцать, но все еще моложавое, рука приветственно помахала — и человек скрылся. И тотчас послышался стук пишущей машинки.
Наверно, подумала я, когда мистер Гримшоу работает или просто не хочет выходить к гостям (Робинзон все-таки...), — тогда он «уезжает в Сингапур».
Рейсовый самолетик за какие-то 15 минут перебросил нас с Маэ на остров Прален, второй по величине остров на Сейшелах. Самолет летел низко, и видно было, как плотная синева между островами с пенной полосой рифов переходила в светлое мелководье с черно-белыми пятнами (песчаное дно и дно, заросшее водорослями) и вскоре словно теряла свой цвет, слившись с белизной песчаных пляжей, широкой полосой окаймлявших остров. Прален поднимался из вод невысоким зеленым горбом.
Нас встретила шоколадная девушка Мариэн в форме представительницы фирмы «Mason`s Travel» строгой темной юбке и светлой кофточке. В тот же день немногословный шофер Джек повез нас в Майскую долину, в горные леса острова, где растет веерная сейшельская пальма, прославившая остров.
Дорога кажется уже знакомой: такая же узкая, как на Маэ, те же гранитные откосы, та же буйная зелень. Но почему же тогда только на Пралене да еще на маленьком островке Кюрьез, что рядом с Праленом, сохранились естественные заросли этого эндемика? То ли условия на Пралене все-таки чуть иные, чем на Маэ, — вон на обочине дороги вижу какие-то, почти наши, хвойные деревья, более скромные, чем вся остальная тропическая растительность; то ли природа так надежно спрятала ее?
Это дерево искали не одно столетие. Его плоды, имеющие форму женских ягодиц и весящие порой 20-25 килограммов, прибивало иногда морскими течениями к берегам Индии, Цейлона, Мальдивских островов, реже — Индонезии. Но никто не знал — что это. Плод ли дерева или минерал? Где он растет или откуда берется? Эту природную диковинку назвали «орехом Соломона», «морским кокосом» (коко-де-мер), приписав ему тысячу лечебных свойств. Неудивительно, что стоимость ореха была баснословной: за него можно было получить груз целого купеческого судна. Существовало поверье, что морской кокос растет прямо в океане и что его охраняет мифическая птица Гаруда. Любопытно, что даже такой солидный исследователь XVII века, как Георг Эберхард Рамф, купец Ост-Индской компании, создавший замечательный труд о растениях южноазиатских стран, подсмеиваясь над легендой о птице Гаруде, тоже пришел к выводу, что орех — это дар моря, и придумал растение, которое якобы произрастает на дне, неподалеку от берегов, где находили плоды.
Жаль, что «Плиний Индии» (как называли Рамфа) так и не узнал тайну происхождения морского кокоса. Только в 1756 году француз Барре, исследуя остров Прален по приказу герцога Пралена, обнаружил в глубине острова гигантские пальмы, буквально усыпанные этими орехами. Барре недолго думая нагрузил ими корабль и отвез в Индию. Вероятно, воображение рисовало ему заманчивую картину собственного благоденствия до конца дней. Но не тут-то было: обилие привезенных сокровищ сразу обесценило морской кокос...
Мы вступаем под своды тропического леса, под которыми ходил когда-то незадачливый Барре. Теперь этот массив из семи тысяч веерных пальм — коко-де-мер, как называют сейшельцы и сами деревья, — объявлен заповедником. ЮНЕСКО дала ему статус объекта мирового наследия.
Мариэн строго предупреждает: