Страница 18 из 116
— Лети туда! — Приказала она дракону, который опустился на снегу, недалеко от границы прогретой земли.
— Не могу, Ваше Величество, земля здесь убойно пахнет и жжет. До дому вы уж как-то сами. Если несколько минуточек на ней проведу, сделаюсь вот таким махоньким! — он очертил лапой на снегу небольшой кружок. — Мне надо охрану несть!
— Какая охрана, несешь невесть что! — разозлилась Ее величество. — Что охранять-то? Меня охраняй, а то распоясались! Вражья зелень под ногами! Кто мне пользу уж какую-то станет приносить? Или сама я должна?!
— Не могу! — заупирался дракон. — Я, Ваше Величество, общественное достояние, и приставили меня к месту, а не к Вам. А если вы мне еще тычните, я к другому вампиру уйду! — вызывающе заявил он, обижено распустив крылья. — Не больно то ваш взгляд сыт в последнее время… Я вам верой и правдой служил, не помните? А вы идите! Я вас тут обожду, не могу я, как ни просите, а вот если бы кругом такая земля была, я бы понял, к какому месту меня приставили! Мне не ступить на эту землю — огонь из нее исходит…
— Это моя Маменька устроила? — разглядывая проклятую землю в подзорную трубу, расстроено спросила Ее Величество. Дракон говорил правду, она сама чувствовала себя не лучше.
Земля цвела, белые лепестки кружились в воздухе, как хлопья снега. Покрытые зеленой кроной деревья, похоже, чувствовали себя замечательно, будто не знали, что на дворе февраль. Стадами паслись животные, поедая сочную зеленую траву. Насколько хватало глаз, расстилался цветочный ковер. На лето посреди зимы Ее Величество смотрела с тоской.
— Она, — кивнул согласно дракон.
Ее Величество обернулась, да с таким видом, будто проглотила сразу два лимона без сахара.
— Неугасимое полено? — спросила она, не смея поверить в сказанное. — Не одно — два!
— Я знал, что они у нее есть! Всегда знал, — немного раздраженно подтвердил дракон. — Когда мы прилетали, мне казалось, что я тайно жарюсь на сковороде, поэтому я оставался, а вы шли к вашей Матушке.
— А я-то, я-то как страдала здесь! — возмущенно отозвалась Ее Величество. — В дом ступить не могла, пока она их в баню не снесла. Знала я, что огонь у неугасимого полена плавит железо внутрях, но землица-то здесь при чем?
— Это их теперь земля! — хмуро сказал дракон. — Самая что ни на есть. Посадилось тут полено и пустило корни.
— Само что ли? — уставилась на него Ее Величество, брови ее поползли вверх.
— Рукой человека. Огонь высек, огнем не соблазнен, отпустил полено на волю, — ответила одна голова. — Однажды такое уже было… — вспомнила другая. — Три человека убили дракона и посадили неугасимые деревья — и земля такой стала повсюду. Теперь эта государственная земля. Я тогда знал, где место, которое я должен охранять. Место было маленькое, но мое. Дерево там не прорастает… Но те трое умерли, а потом и люди, — дракон отвернулся и отошел от границы земли подальше.
Ее Величество засеменила за ним, проваливаясь в неглубоком снегу.
— И что?
— Не сразу, много веков прошло, — продолжил рассказ дракон одной головой, самой старшей. Другие слушали и поддакивали. — Те люди позволяли оборотням на земле жить, если он был человеком. Думали, если имеет в себе человека, то обязательно вылечится землей и неугасимым деревом, а оборотни ночью уводили их к вам. Вы тогда на кладбищах хоронились. Три человека предупреждали их, что так будет. И стали люди пить кровь у дерева, как вы пьете у людей. И оно засохло.
— Людей что ли не стало?
— Люди были, но уже не такие. Давно это было, очень давно. Много тысяч лет назад. Еще до того, как земля стала огнем и огонь снова землею.
— Да было ли у нас такое?
— Было. Я как увидел, сразу вспомнил. Потом была зима. Много веков. Вампиры спали, а оборотни продолжали убивать людей, которые жили возле последнего дерева.
— А огонь, отчего же на земле был?
— Деревья убивали себя, отдавая тепло, чтобы стать поленьим бревном. Потом кто-то распилил и разбросал его по свету. Я думал, они никогда не прорастут.
— Это я уже знаю. Мы собирали поленья и топили в море, в самом глубоком месте океана. Но какой идиот подсунул мне это? — с горечью произнесла она, с тоской обозревая в подзорную трубу проклятое место.
— Я! — скромно ответил дракон. — Я вижу огонь. Мне нет покоя, если полено рядом с тем местом, где я должен охрану несть. И меньший брат мой… В поленьях огонь не такой сильный, но тоже жжет.
— Что-о? — взревела Ее Величество. — Повтори!
Дракон взглянул на госпожу с ехидною насмешкой всех двенадцати голов. Ее Величество сникла. Да, в государстве были достойные вампиры, но драконы, когда встал вопрос, кто следующий займет трон, указали на нее и на Его Величество. Если уж на то пошло, то смерть предыдущего Царя и Царицы вызывала не меньше вопросов.
— Или нет, не надо… — почти прошептала она. — Но как же?
— Твоей Матушке мы сделали предложение: она заберет поленья, а я и мой брат будем ей время от времени оказывать услуги. Ну и, вампира усмиряли, если он супротив пошел. А за поленьями прикатились избы. Полено и изба — два в одном. Пользу она принесла нам немалую, ну так и мы ей…
— Почему же не сбросили их в глубокое море? — горестно вопросила Ее Величество.
— Матушка ваша не отдала. Зачем нам служить тому, кто нас не кормит? А Матушка ваша могла приказать. Грубый шантаж применяла, — пожаловалась одна из голов дракона с горечью. — Она помнила, откуда взяла полено, а я нет! — объяснила еще одна голова.
Ее Величество понимала, что Матушка обставила всех. И возвела ее на трон.
На ее месте она бы, пожалуй, тоже шантажировала. Чему удивляться-то? Пожить не каждому вампиру удавалось столько, сколько прожила Матушка. А теплилась ли в ней что-то от человека, она уже сама бы не сказала. Не будучи вампиром, она попридержала поленья, чтобы и вампиры, и драконы не ввязывались с ней в драку. Со временем, она нашла другие способы отправлять неугодных на тот свет. С проклятыми тоже не церемонилась, использовала, чтобы заманить вампира в сети, кровушку любила, на косточках повалятся. Бывать здесь Ее Величеству никогда не нравилось, и редкие дни, когда мать брала ее с собой, были для нее пленом. Но мать ее любила, как не любил никто… Похоже, одну ее и любила. И страшно удивилась, когда дочь отказалась пригласить на заимку зятя… Сама она никогда не чувствовала запаха гниющей плоти в избах, он казался ей благоуханием, как гниющая плоть медведю, тогда как даже вампиры воротили носы — дочушка пока не сошла с ума, чтобы напугать запашком муженька, за которым так долго охотилась.
Но сколько проблем создала своей дочери…
— Она что, проклятой была? — спросила Ее Величество, впервые подумав о матери, как о человеке, у которого была своя жизнь, не связанная с нею.
Дракон промолчал в некотором раздумье.
— Не совсем, — наконец ответил он. — Драконы ее не выбрали бы, слабенькая была. Таких пруд пруди, в небо не поднимают. Специально Зов на нее не ложили, случайно вышло и не по правилам. А Проклятие… Проклятие она закрыла, когда душу-вампира заманила в избы.
Значит, верны были ее догадки. Да, мать была проклятой, но нашла способ разрезать пуповину и отсадить от себя вампира в далекое место. Смерть его ей отлилась слезами. Своей земли как не было, так и не стало. Разрушенной надеждой на исцеленье, она поняла: вампир — и в Аду вампир. Силу он ей не давал, а жизнь стала еще худшим проклятием. Даже оттуда умудрялся заставить ее доставать для себя кровь, превратив в свинью и проникая в сердце каждого, кто коптил небо земли.
— А отчего же она не посадила полено? — спросила Ее Величество.
— Я же сказал: не соблазнится человек огнем! Не думал он, как сделать его оружием, порадовался просто, что тепло дает. А Матушка ваша, как железо обула да ноженьки стерла, да поговорила с каким-то магом, который ласково объяснил, что вампир — это явление не временное, обозлилась и на мага, и на вампира… И колодец повернула, который опять кто-то повернул… — напомнила одна из голов. — Да, колодец, — недовольно согласилась старшая и самая страшная голова, которую перебили. — Пили мы из него… Но потом… И задумала она убить вампира. Кусала себя, проклинала, пока не стал больной. Ей удалось его выманить — и посадила под замок в тот самый колодец, тогда вода в нем была еще живая. Припечатала крестом, свойства которого мне не известны, но, говорят, сильный против вас артефакт. А когда умер, плюнула… Спустя много времени маг тот подсказал отдать полено ей. Ей бы не удалось его посадить, он отчего-то знал это. Сказал, человек должен быть в железо обутый и железом пропитанный, чтобы, не имея души, человеком считаться, а у нее ни души, ни открытого железа не осталось.