Чёрный полдень

Он одарил ее ледяным взглядом.

— Хищники возвращаются, Десс. Спасти всех невозможно, и с этим придется смириться.

Она зло уставилась на него в ответ. Этот новый Рекс, с темняком в душе, похоже, запросто мог рассуждать о том, о чем нормальному человеку и помыслить невозможно. Прежний Рекс ужаснулся бы, если б пришлось говорить о неизбежности одной-единственной смерти. А этот разглагольствует о тысячах, словно речь идет не более чем об очередном проигрыше школьной футбольной команды.

— Все, что мы можем, так это следовать старым традициям, — сказала Мелисса.

Она опиралась о плечо Рекса — колени у нее до сих пор дрожали после безумной гонки.

— Это как? — спросила Десс. — Нарядиться во всяких страшилок?

— Валяй, если хочешь, — сказал Рекс. — Но я имел в виду другое. Надо организовать людей, собрать их вместе и научить, как защититься. А тем временем мы постараемся удерживать темняков на расстоянии так долго, как сумеем. — Он посмотрел на Джессику. — Возможно, в этом и есть твое предназначение.

— В смысле? — переспросила она.

Рекс прищурился.

— В смысле, ради этого судьба и забросила тебя в Биксби, ради этого ты и появилась на свет. Тебе ведь дана власть возжигать огонь, а нам понадобится по-настоящему большой костер.

И Рекс начал серию экспериментов.

Сначала он заставил Джессику зажечь свечу в пределах разрыва и отойти от нее. Обычно в тайный час свеча сразу шипела и гасла, как только Джессика отводила от нее руку: без ее дара огнетворения пламя не могло существовать в синем времени. Но вот Джессика зажгла свечу, поставила ее на землю и отошла от нее сначала на ярд, потом подальше, потом наконец вышла за пределы разрыва, перешагнув светящуюся красным границу, — а свеча все горела. Джессика смотрела на это чудо во все глаза. В разрыве законы синего времени действительно были иные. Огонь не гас сразу после того, как его зажгли, как не остановился розовый «кадиллак».

— Это цена, которую темнякам пришлось заплатить за ослабление синего времени, — пояснил Рекс. — И если обычные люди могут проходить через разрыв, то и пламя может.

— То есть кто угодно сможет разжечь костер? — спросила Десс.

— Сомневаюсь. — Рекс несколько раз подряд щелкнул зажигалкой — из нее не вылетело ни единой искры. Но когда Рекс поднес зажигалку к свече и щелкнул снова — на ней вспыхнул крохотный огонек. Рекс улыбнулся, подняв вверх миниатюрный факел. — Но если огонь разожжет Джессика, ей уже не надо будет его поддерживать. Люди смогут передавать его друг другу.

— Ухты! — воскликнул Джонатан. — Джесси, проверь-ка, твой фонарь тоже так сработает?

Джессика подождала, пока все они закроют глаза, потом прошептала имя — Вдохновленный — и зажгла фонарь.

Десс, осторожно глядя в щелку между пальцами, увидела, как синеву «затмения» вспорол ослепительный белый луч. Но когда Джессика положила фонарь на дорогу и отошла от него, он тут же мигнул и погас.

— Нет, не думаю, — сказал Рекс. — Химические реакции в батарейках слишком сложны, чтобы поддерживать самих себя… как это делает автомобильный мотор. Но если Джессика подожжет пучок факелов, мы сможем защитить одновременно многих людей.

— Да, если будет время. Но это же начнется в полночь, Рекс, — сказал Джонатан. — Люди будут рассеяны по всему Биксби, вообще повсюду. И как же мы их соберем вместе без радио или телефонов?

— Мы не будем никого собирать, Джонатан. Мы спасем тех, кого сумеем спасти.

Все замолчали.

Десс слегка затошнило от ужаса. Вся эта история с концом света вдруг сделалась очень и очень реальной. Это совсем не то, что спасти одну маленькую девочку. Жизни бесчисленных незнакомцев зависят теперь от них пятерых.

Сколько человек может сожрать за ночь один темняк? Сколько всего темняков явится в город? От простых подсчетов ей быстро поплохело. Числа хороши, пока остаются абстрактными — координаты места, или компьютерные байты, или секунды, оставшиеся до полуночи… Но стоит числам превратиться в человеческие жизни, в них появляется нечто отвратительное.

А Рексу хоть бы хны — стоит и рассуждает о том, что да как надо будет сделать, когда придет долгая полночь.

— Прежде всего необходимо будет разбудить как можно больше народа, — говорил он. — Потом подать какой-то сигнал, который будет виден из любой точки города. Будем надеяться, что это привлечет внимание людей и они соберутся вместе. И наконец, нужно найти способ защитить их от темняков. — Рекс прищелкнул языком. — Вот я и подумал, что большой фейерверк может выполнить все три задачи сразу.

Десс кивнула. Рекс рассуждал обо всем холодно, бесчувственно, но он дело говорил. Когда Джессика впервые обнаружила свой дар, она забавы ради пыталась запускать в синем времени шутихи, но огненные шары гасли, пролетев всего пару футов. Однако в пределах разрыва они, возможно, будут гореть и дальше — и послужат огненной стеной, которая пусть на мгновение, но приостановит наплыв темняков.

Рекс рассуждал, Джессика стояла столбом, все еще не в силах осознать масштабы происходящего. Но когда Рекс воткнул в гравий петарду, она тут же взяла себя в руки и сосредоточилась. Опустившись на колени, она подожгла запал, потом поднялась и отступила назад.

Из хвостовой части петарды посыпались ослепительные искры, с пронзительным шипением петарда взмыла в воздух, поднялась примерно на двадцать футов над землей, оставляя за собой огненный след, а потом вдруг погасла.

— Бракованная петарда? — предположил Джонатан.

— Нет, — покачала головой Десс. — Разрыв имеет три измерения. И теперь мы знаем, на какой высоте он заканчивается.

Ракета была отлично видна всем — она повисла в воздухе, застряв на границе разрыва. Когда «затмение» кончится, она взорвется.

Рекс снова заговорил о самолетах, о том, на какой высоте они должны находиться, чтобы попасть в область разрыва в момент наступления Самайна.

Не в силах больше слушать хладнокровные рассуждения об авиакатастрофах, Десс отошла в сторонку и направилась к краю разрыва, пытаясь понять, продолжает ли он увеличиваться.

Вот если бы Рекс преодолел в себе страх темняка перед числами и записал точные даты и время всех предстоящих затмений… Если уж даже он, с его аллергией на вычисления, уловил там некую закономерность, то Десс смогла бы глубоко проанализировать происходящее. И тогда, возможно, они впятером сумели бы сделать для Биксби нечто более полезное, чем просто фейерверк.

Например, найти способ вообще не допустить весь этот ужас.

За спиной Десс зашуршал гравий. Она резко обернулась — и увидела Мелиссу.

— Не трогай меня! — рявкнула Десс.

Мелисса вскинула руки.

— Успокойся! Я не собираюсь прикасаться к тебе против твоей воли.

— Против моей воли? Да будь моя воля, я б к тебе и близко не подошла!

— Послушай, Десс, я была с Рексом, когда Мадлен вломилась в его разум. Я видела то, что ему известно. Я могу передать это тебе.

Десс упрямо покачала головой.

— Десс, послушай, мне очень жаль, что я так с тобой поступила, я виновата, прости. Но сейчас ты нужна нам всем. Я знаю, ты уже поняла, насколько все это серьезно.

Десс отвернулась. Конечно, телепатка прочитала ее эмоции.

— Должен быть способ остановить все это, Десс. Но найти его можешь только ты.

Перед внутренним взором Десс нарисовалась жуткая картина Биксби, в который ворвались сонмища темняков. Возможно, подумала она, это видение подбросила телепатка. Но даже если и так, кошмар все равно станет реальностью уже через тринадцать дней… если они не найдут выход.

— Ответ может находиться прямо где-то здесь, рядом с нами, — сказала Мелисса. — Но это «затмение» скоро кончится.

Десс тяжело вздохнула. Хороший выбор, нечего сказать: позволить телепатке прикоснуться к себе или смириться с ужасающими расчетами Рекса. Пустить Воображалу копаться в своей голове — или стать свидетельницей массовых убийств.

Но было бы несправедливо позволить погибнуть тысячам человек. Слишком несправедливо.