Страница 2 из 51
– Так вот ты какого обо мне мнения, хотя из любви к тебе же я и дошел до этого?
Она расхохоталась. Какую странную и горячую радость ощущала она, причиняя ему боль.
– Клянусь, я докажу тебе обратное! – воскликнул он хрипло.
– Ну-с, с чего же ты начнешь, Джим? – спросила она насмешливо.
– Я уйду из этого лагеря и доберусь до границы, найду Келса или Гульдена… И ты еще услышишь обо мне, Жанна Рэндль.
Гульден и Келс! Это были жуткие имена страшных главарей постепенно разраставшейся пограничной шайки бандитов. Где-то там, далеко, жили десперадо – разбойники, грабители и убийцы. Все новые и новые слухи доходили о них до этой когда-то совершенно мирной деревеньки. Сердце Жанны ущипнул легкий холодок страха. Но стоило ли беспокоиться? Это одна из обычных высокопарных угроз Джима. Такой поступок совершенно не вяжется с ним. Кроме того, и она никогда не допустит его до этого. Однако по непонятной женской прихоти она ничего ему не сказала.
– Ба! – воскликнула она с издевкой. – У тебя и смелости не хватит.
Мгновение посмотрев на нее растерянными и дикими глазами, он вдруг повернулся и, не сказав больше ни слова, удалился. Жанна осталась сидеть, пораженная, немного напуганная и растерянная, но обратно его все же не позвала.
А на следующее утро она уже мчалась следом за ним в горы. Он поехал по широкой дороге, по которой обычно ездят все охотники и золотоискатели. Заблудиться она не боялась, но зато могла встретить на пути какого-нибудь негодяя из пограничной шайки, уже начавшей понемногу навещать ее деревню. Буквально за каждой скалой, за каждым кедром высматривала она Джима. Может быть, он только пригрозил? Но ведь она говорила с ним в таком тоне, какого не может перенести ни один мужчина.
Раскаяние и страх Жанны все больше возрастали. В сущности, Джим еще совсем мальчик, он только двумя годами старше нее. А вдруг он и в самом деле натворит что-нибудь? Неужели она ошибочно судила о нем? Если это так, то, значит, она была очень, очень груба. Но ведь он имел дерзость поцеловать ее!
Внезапно, к своему глубокому изумлению, Жанна почувствовала, что, несмотря на оскорбленное самолюбие и всю их ссору, несмотря на то, что Джим все-таки поехал на границу, а она теперь в страхе и раскаянии едет по его следу, несмотря на все это – в ней растет странное и робкое чувство уважения к Джиму Клэву.
Поднявшись на второй холм, девушка снова остановилась. На этот раз она увидела в заросшем кустарником овраге одинокого всадника. Сердце ее сильно вздрогнуло. Без сомнения, это Джим. Значит, он просто грозил и теперь возвращается обратно? Жанна почувствовала себя разом радостно и легко, но в глубине души все же шевельнулась легкая тень сожаления.
Однако постепенно она разглядела, что то была вовсе не лошадь Джима. Спрятавшись за кустами, Жанна принялась следить оттуда. Тем временем всадник подъехал ближе, и она узнала не Джима, а хорошего друга своего дяди, Гарвея Робертса, из одной с ней деревни. При звуке голоса Жанны Гарвей вздрогнул и схватился за револьвер – жест, характерный для беспокойной местности.
– Хелло, Жанна! – воскликнул он, увидев ее. – Однако вы здорово напугали меня. Совсем одна?
– Да, одна. Я поехала за Джимом и увидела вас, – ответила она, – приняла вас сперва за Джима.
– За Джимом? Что такое стряслось?
– Мы поругались, и он поклялся отправиться на границу. Я же точно с ума сошла и подзадорила его… И теперь страшно раскаиваюсь в этом.
– Вот оно что! Так значит, это следы Джима я только что видел там, мили за две на повороте к границе. Я знаю эту дорогу, не раз сам ездил по ней.
Жанна пристально посмотрела на Робертса. Его изрытое оспой, обросшее седой щетиной лицо выглядело серьезно. Он старательно избегал ее взгляда.
– Неужели вы думаете, что Джим действительно отправился к границе? – быстро спросила она.
– Похоже на то, Жанна! – ответил он, немного помолчав. – Джим достаточно глуп для этого. За последнее время он распустился окончательно. Да и времена теперь не такие, чтобы парень мог остаться безупречным. Вчера вечером Джим попал в паршивую перепалку: чуть было не укокошил молодого Бредли, но ведь вам все это должно быть уже известно.
– Я ничего не слыхала, – отвечала она. – Расскажите.
– Кто-то сболтнул, будто бы Бредли недостаточно почтительно отозвался о вас.
Жанна почувствовала, как волна горячей крови сладко прокатилась по ее телу. Опять совершенно новое и незнакомое для нее явление. Бредли она не терпела. Он всегда был страшно навязчив и вел себя самым оскорбительным образом.
– Почему же Джим не рассказал мне всего этого? – спросила она, обращаясь больше к самой себе.
– Вероятно, ему было не особенно приятно вспоминать вид Бредли, в котором он его оставил, – заметил Робертс со смехом. – А теперь, Жанна, повернем-ка обратно восвояси.
Несколько мгновений девушка молчала. Взгляд ее скользил по зеленым холмам, к высившимся вдали громадным серо-черным горам. Странное чувство шевельнулось в ее груди. В молодости ее отец был авантюристом, и его кровь заговорила в ней с неожиданной силой.
– Я поеду дальше, – сказала она.
Робертс нисколько не удивился. Он только посмотрел на солнце и, повернув лошадь, лаконически произнес:
– Надеюсь, что мы догоним его, и до захода солнца успеем вернуться домой. Сейчас поедем наперерез и спустя мили две снова нападем на его след. Ошибиться невозможно.
Тронув удила, он поехал рысью, а Жанна последовала за ним.
Вскоре они свернули в долину, лежавшую между ближайшими горами, и поехали несколько быстрее. Долина оказалась в несколько миль длиной. Доехав до середины, Робертс неожиданно издал радостный возглас. Жанна поняла, что они снова напали на след. Всадники пустили лошадей галопом и ехали таким темпом все время, пока не оставили за собой поляны и не наткнулись на узкую тропинку, шедшую в глубину гор. Полная надежды увидеть Джима, девушка беспрестанно жадно всматривалась в даль. Однако впереди никто не появлялся. Робертс все чаще поглядывал на садившееся солнце, а Жанна начала беспокоиться о своих домашних. Она была так уверена, что догонит Джима и вернется домой еще днем, что ей и в голову не пришло предупредить кого-нибудь о своих намерениях. Вероятно, ее уже разыскивают. А тем временем и местность становилась все более и более дикой. Всюду громадные обломки скал, кедры и колючий кустарник. В зарослях часто пробегали олени, а дикие куропатки прыскали из-под самых копыт лошадей.
– А не лучше ли отказаться от этого дела? – крикнул Робертс через плечо.
– Нет, нет! Поедем дальше, – сказала Жанна.
И они быстрее погнали лошадей; наконец взобрались на самую вершину склона. Перед глазами Жанны раскинулась залитая светом долина, но и здесь она не увидела никого. Мужество девушки ослабевало. Очевидно, не было никакой надежды догнать сегодня Джима. Как раз в эту минуту лошадь Робертса попала в размытую водой впадину и захромала. Робертс слез на землю и принялся осматривать ее ногу.
– Ого! Нога-то еще осталась цела, – сказал он, давая понять, насколько серьезно повреждение. – Ну, Жанна, как бы нам не пришлось здорово помаяться на обратном пути. Ваша лошадь с двойной ношей не справится, а я пешком идти не могу.
Жанна молча сошла с лошади и помогла Робертсу застоявшейся в канаве водой обмыть вывихнутую и сильно вспухшую ногу лошади.
– Придется, видно, нам здесь переночевать, – сказал Робертс. – Хорошо еще, что я кое-что прихватил с собой и смогу устроить вас поудобнее. Однако с огнем нам следует быть поосторожнее: как только стемнеет, костер придется затушить.
Робертс отстегнул от своего седла пакет, а затем снял и самое седло. Едва он принялся снимать и седло Жанны, как вдруг вся его фигура разом напряглась.
– Что это такое? – резко проговорил он.
Сначала Жанна услыхала мягкий и глухой стук по траве, а затем раздался резкий топот неподкованных копыт по голому камню. Обернувшись, она увидела троих всадников, находившихся по другую сторону канавы и ехавших прямо на них. Один из седоков указал на нее рукой. На светлом фоне неба, красного от лучей заходящего солнца, они выглядели мрачно и жутко. Жанна боязливо взглянула на Робертса. Тот не отрываясь смотрел на подъезжавших, и в его лице отразилась какая-то догадка, словно он ожидал встретить нечто знакомое. Приглушенным голосом он пробормотал проклятье. Жанне показалось, будто по его лицу скользнула какая-то тень.