Страница 1 из 51
Зейн Грей
Пограничный легион
Глава I
Жанна Рэндль направила свою лошадь к поросшему кедрами горному кряжу. Дикий вид высившихся кругом скал постепенно пробудил в ее груди раскаяние и страх.
«Значит, Джим не шутил, – промолвила она про себя. – Он серьезно взялся за дело и теперь мчится прямо к границе… О, зачем я только насмехалась над ним!»
Действительно, эта восточная пограничная полоса штата Айдахо имела весьма неприветливый вид, особенно в тот жуткий для всего Запада год. Погоня за золотом наводнила Калифорнию сбродом свирепых и беспардонных людей. Так называемый «усмирительный комитет» и богатые золотом участки в Айдахо отодвинули вглубь всю эту темную толпу, но жуткие рассказы о кровопролитиях и золоте продолжали еще ходить в народе. То и дело сталкивались охотники и золотоискатели со всевозможными таинственными личностями.
Жанна недавно рассорилась с Джимом Клэвом и теперь горько раскаивалась в этом. Она была стройной и сильной брюнеткой лет двадцати. Родилась она на Миссури, где ее отец занимал видное положение, пока, как и большинство его современников, не погиб от шальной пули. Тогда Жанна попала под покровительство своего дяди, тоже погнавшегося за золотом; таким образом, остальные годы своей жизни она провела в полной глуши.
Уже несколько десятков миль проехала она за Джимом и, наконец, решила слезть и посмотреть, действительно ли так свежи следы его лошади, как она думает. Из их маленькой деревушки он выехал еще до восхода солнца. Один крестьянин видел его и тотчас же сообщил ей об этом. Вероятно, Джим где-то задержался, так как солнце уже показывало полдень. Жанна принялась размышлять. К постоянным пустым угрозам Джима она уже привыкла, а его вечная нерешительность надоела ей. Ведь в самом деле, это было просто жалко. В общем, Джим был очень мил и любезен, но со времени знакомства с ней он еще ни в чем не проявил силу своего характера.
Жанна подошла к своей лошади и принялась вглядываться вдаль – в высокие и мрачные горы. Отважная и находчивая, привыкшая к переездам на лошадях, она всегда умела позаботиться о самой себе. В эту минуту девушка ясно видела, что заехала дальше чем следовало, но она так была уверена, что догонит Джима. Разве он не всегда готов каяться перед ней? Однако на этот раз все вышло по-иному. Она вспомнила его худое лицо, настолько побледневшее, что даже выступили маленькие веснушки, которых она до тех пор не замечала. А его глаза? Обычно такие мягкие и нежные, в тот момент они блестели подобно острой стали. Да, его лицо в самом деле выглядело очень расстроенным, даже больше того: оно выражало отчаяние. Но что же особенного она сказала ему? И Жанна начала вспоминать.
Вчера вечером, еще до сумерек, Жанна ожидала его. Из немногих молодых людей, живших в деревне, она всегда выделяла Джима, и, как ей это сейчас казалось, он недостаточно ценил такое внимание. Это сердило ее. Поведение Джима ни с какой стороны не выглядело удовлетворительным, за исключением только его нежной к ней привязанности. Но, увы, этого для нее было недостаточно. Все в нем казалось ей преувеличенным, даже его чувство.
Жанна задумалась, действительно ли так сильна любовь Джима к ней, и постепенно все детали прошедшего вечера ожили в ее памяти. Она увидела себя сидевшей возле блокгауза под большой сосной. Постепенно тени сгустились, но взошедший месяц снова заставил их побледнеть. Она прислушивалась к тихому жужжанию насекомых, к отдаленному смеху женщин в деревне и сонному журчанию ручейка. В тот вечер Джим заставил ждать себя дольше обыкновенного. Вероятно, он задержался в кабачке, в том самом кабачке, который, по словам ее дяди, с недавних пор сделался сборищем всех нарушителей спокойствия в деревне. Кроме того, Жанну раздражало постоянно возраставшее население деревушки. Слишком много набралось в одно место скандальных, вечно пьяных мужчин. Еще не так давно пойти в деревенскую лавку было одним удовольствием, теперь же это было риском. Особенно же дурно то, что все эти новые обстоятельства очень скверно повлияли на Джима, хотя он никогда не переходил границ дозволенного. Ее досада на него возрастала. Она больше не намерена дожидаться его. Ни одной секунды дольше. А если ей придется встретить его, то пусть не ждет от нее ничего больше, кроме черствой истины…
Но как раз в эту минуту позади нее послышался легкий шорох, и, прежде чем она успела обернуться, две сильных руки крепко обхватили ее. Хватка была настолько неожиданна, что Жанна не успела ни крикнуть, ни защититься. Темное лицо приблизилось к ее лицу. Быстрые и жгучие поцелуи загорелись на ее щеках, закрыли ей глаза и, наконец, страстно замерли на ее устах. Какая-то странная нега на секунду охватила все ее существо, однако в следующее мгновение она уже снова овладела собой.
Отпрянув назад, Жанна остановилась, напуганная и возмущенная. Она была настолько ошеломлена, что сразу не узнала, кто перед ней стоит, и только смех выдал ей виновника. То был Джим.
– Ты всегда говоришь, что я слишком робок, – промолвил он. – Что же ты теперь скажешь?
В душе Жанны поднялась слепая ярость. Казалось, она могла бы убить его в ту минуту. Никогда не давала она ему никакого права над собой, никогда ничего не обещала, никогда не старалась уверить его, что хоть сколько-нибудь отвечает на его чувство. И он осмелился… Горячая волна прилила к ее щекам. Она злилась на него, но еще более на самое себя, ибо эти поцелуи пробудили в ней какое-то новое и странное чувство мучительного стыда. В тот момент Жанна от всей души ненавидела этого человека.
– Ты… ты? – вырвалось у нее. – Ну, Джим Клэв, теперь между нами все кончено.
– А по-моему, ты еще ничего и не начинала, – сказал он с горечью. – Так или иначе, все ведь осталось, как и было… но я не жалею… Черт возьми! Я… Да, я все-таки целовал тебя!
Он тяжело дышал. При неясном свете луны она увидела, как он побледнел. Во всем его существе произошла какая-то перемена. Жанна почувствовала в нем холодное упрямство.
– Ты еще раскаешься в этом, – сказала она. – Отныне наши дороги разошлись.
– Отлично, но я все-таки не раскаиваюсь и никогда не раскаюсь.
Жанна подумала сперва, не пьян ли он, но вспомнила, что Джим не любил напиваться – пожалуй, это было его единственное достоинство… Тогда какая же причина побудила его вести себя подобным образом? Может быть, он догадывался, что его поцелуи так сильно подействуют на нее? Если бы он только еще раз осмелился… При этой мысли она вся задрожала. Теперь она как следует отчитает его.
– Послушай, Жанна, я целовал тебя потому, что мне надоело ходить около тебя каким-то нераскаянным грешником, – сказал Джим. – Я люблю тебя и без тебя ни на что не годен. Давай поженимся. Я…
– Никогда! – жестко оборвала она. – Из тебя все равно не получится никакого толку.
– Ошибаешься! – страстно запротестовал он. – Еще не так давно я здорово работал, но с тех пор… с тех пор, как я встретил тебя, я сделался тряпкой. Я с ума схожу при мысли о тебе. Ты знакомишься с некоторыми мужчинами, которые недостойны даже… чтобы… чтобы… У меня постоянно так скверно на душе. Я истерзался от тоски и ревности… Ну дай мне хоть маленькую надежду, Жанна.
– Почему я должна сделать это? – холодно ответила она. – Ты все время слоняешься, не хочешь работать. А если и найдешь когда немного золота, то тотчас же его спускаешь. У тебя ничего нет, кроме твоего револьвера, и ты больше ничего не умеешь, как палить из него.
– Это может мне очень пригодиться, – легкомысленно заявил он.
– Джим Клэв, ты даже не способен стать настоящим негодяем, – резко сказала она.
При этих словах он круто повернулся к ней, и наклонившись, спросил:
– Неужели ты это серьезно?
– Конечно, – последовал ответ. Наконец-то ей удалось заставить разгореться его ленивую кровь.
– Так, значит, по-твоему, я такой тюфяк, что не могу стать даже негодяем?
– Я в этом уверена.