Страница 16 из 51
Жанна только покачала головой. Если бы она и могла поверить Вуду, то все равно было уже поздно. Все предстоящие испытания были ей уже безразличны, поскольку своими страданиями она могла спасти своего Джима Клэва.
Бандит по имени Французик то и дело подмигивал влюбленными глазами и проявлял грубую внимательность. Он больше не обращал на своих товарищей никакого внимания, словно их тут вовсе не было. Он и Рыжий Пирс наперебой старались рассыпаться в любезностях. Остальные бандиты поглядывали на них хмуро и недоверчиво. Положение могло бы показаться даже веселым, если бы не было страшным. Молоденькая, очаровательная женщина свалилась, как снег на голову, в лагерь одиноких и диких людей. Это неожиданное обстоятельство возродило в их одичавших сердцах прежний эгоизм, тщеславие и неудержимую жажду чем-то казаться. Они выглядели так же курьезно, как стая тетеревов, расхаживающих и прихорашивающихся перед единственной самкой. Возможно, что в некоторых сердцах пробудилось и простое, братское чувство к этой беззащитной девушке, однако многие возгорелись к ней той же самой животной страстью, которую испытал и Келс.
– Послушай, Французик, ты плохой кавалер, – заявил Рыжий Пирс. – А ты, Бейд, слишком стар. Убирайтесь-ка отсюда, – ну, быстро, быстро! – Дружелюбно, но властно он отвел обоих мужчин в сторону.
– Никак ты забыл, что она все-таки Келсова девчонка, а? – протяжно заявил Вуд.
– Келс спит, а может быть, даже и мертв, – ответил Пирс.
– Чем же вы еще обработали Келса? – спросил он Жанну, наклоняя к ней свою красную рожу.
Жанне пришлось разыграть роль. В любопытстве Пирса она чувствовала желание уличить ее во лжи. Очевидно, ему хотелось сопоставить ее невинность, так сильно подействовавшую на него и его товарищей, с той покорностью, с которой Жанна отдавала себя во власть Келса, не будучи в то же время его женой.
– Это никого не касается, – ответила Жанна.
– Само собой! – сказал Пирс и затем, нагнувшись к ней ближе, спросил: – Что я еще хотел узнать… Прав Гульден или нет? Это вы прострелили Келса?
Жанна быстро отклонилась в темноту и схватила Келса за руку.
– Алло! Кто здесь? – резко воскликнул тот, подняв голову. Пирс осторожно отодвинулся, испуганный, но не смутившийся.
– Это только я, хозяин, – ответил он. – Я уж собрался спать, но потом решил посмотреть, как ты себя чувствуешь и не могу ли я чем помочь…
– Все в порядке, Рыжий! – сказал Келс холодно. – Убирайся отсюда и дай мне отдохнуть. Убирайтесь все отсюда.
Пожелав спокойной ночи, Пирс отошел к своим товарищам. Вскоре все они расположились на ночлег, и только один Гульден продолжал сидеть, освещенный дрожащим пламенем костра.
– Жанна, почему вы разбудили меня? – прошептал Келс.
– Пирс начал допытываться, стреляла я в вас или нет, – ответила Жанна, – и вместо ответа я разбудила вас.
– В самом деле? – воскликнул Келс сдержанным тоном и рассмеялся. – Ничего с ними не поделаешь. Но в этом нет ничего плохого. Может быть, даже будет очень хорошо, если они узнают, что ты хотела пристрелить меня.
Он задумался. Гаснущий костер освещал его бледное лицо, но больше он ничего не сказал и вскоре уснул снова.
Жанна закуталась в свои одеяла и прислонилась головой к седлу. Ночь становилась морозной. Ветер метался в ветвях бальзаминовых деревьев; костер тлел грустно и багрово. Жанна следила глазами за черной, бесформенной массой, представлявшей собою Гульдена. Долгое время он сидел совершенно неподвижно, но постепенно оживился. Приблизившись к костру, он на мгновенье выпрямился. При неровном свете он казался еще чудовищнее. Двумя черными впадинами зияли глаза на его жутком лице. Жанна почувствовала их взгляд на себе. Затем он пошел к остальным разбойникам, и вскоре раздалось его тяжелое и глубокое дыхание, подобное мирному сну зверя.
К утру весь лагерь кипел оживленной работой. Лошади стояли оседланными. Восседая на камне вблизи костра, Келс держал в руке чашку с кофе. Он выглядел значительно лучше. Направляясь к ручью, Жанна почти вплотную прошла мимо Пирса, Французика и Гульдена, однако они не обратили на нее никакого внимания. Один только Бейд Вуд приподнял свое сомбреро и промолвил: «Добрый день, мисс».
Вскоре они снова тронулись в путь. Сидя в седле, Жанна совершенно не замечала времени. Движение и перемена местности доставляли ей удовольствие. Около полудня въехали в широкую долину, окруженную высокими, куполообразными горами. Среди зеленой травы паслось стадо лошадей и овец. Широкая и шумная река разделяла поляну на две части.
Погонщики повели лошадей через реку и затем наискось – через полянку к большой расселине среди скал. Расселина оказалась узкой, стесненной отвесными и колючими стенами; но дорога была хорошая. Вскоре это ущелье вывело их на прекрасную трехугольной формы теснину. По гладкой земле струился ручеек; то там, то сям стояли группы сосен и елок, среди них высоко вздымались гиганты-бальзамины. Громадные участки, усеянные цветами, придавали холмам розовый оттенок. В дальнем конце теснины Жанна заметила несколько разбросанных блокгаузов. То был знаменитый Кэбин-Галч.
Доехав до первой хижины, всадники разделились. Из хижины с громкими приветствиями выходили мужчины. Гульден остановился здесь; другие поехали дальше. Вуд погнал нескольких лошадей вверх по отлогому холму. Рыжий Пирс, ехавший возле Келса, сделал знак Жанне следовать за ним. Они подъехали к редкому ельнику, посреди которого стоял большой дом.
Быстрым и острым взглядом Жанна окинула мужчин, вышедших к ним навстречу. Джима среди них не оказалось. Исчезли судороги, сжимавшие ее горло, и Жанна с облегчением вздохнула.
Келс чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера, однако с седла его все-таки пришлось снять. Все бандиты старались помочь Келсу, но он оказался в состоянии и без посторонней помощи дойти до дверей дома. Бейд Вуд повел за ним Жанну.
Они вошли в длинное помещение с камином и грубыми скамейками, стоявшими возле такого же грубого стола. Шкуры зверей устилали пол, на стенах висели фонари и всевозможное оружие. В переднем углу Жанна увидела беспорядочную кучу кухонных принадлежностей и несколько досок с разложенной на них пищей.
Поднявшийся шум и расспросы внезапно прекратились от нетерпеливого окрика Келса.
– Я вовсе не ранен, – сказал он. – Все в порядке, я только немного ослаб и устал. Вот, ребята, это моя жена… Жанна, там, с той стороны дома, ты найдешь еще одну комнату. Можешь занять ее.
Жанна с радостью ухватилась за его предложение. В задней стене первой комнаты была пробита дверь, завешенная одеялом. Отодвинув завесу, Жанна очутилась у крутых ступенек, которые вели в более маленькую хижину, состоящую из двух комнат. Обе комнаты разделяла стена, сделанная из засохших ветвей.
Опустив за собой одеяло, Жанна поднялась по ступенькам. Новый блокгауз был вплотную пристроен к старому и, кроме той двери, в которую вошла Жанна, не имел никакого другого входа. Щели между балками пропускали достаточно света.
Внутреннее убранство представляло из себя широкую постель из груды сваленных ветвей, покрытых одеялом, помутневшее и разбитое зеркало, составленный из ящиков стол и фонарь. Это помещение было на четыре фута выше остального дома. Комнаты оказались тихими и удобными, а главное, защищенными от всяких нежеланных посетителей. Жанна не ожидала от Келса такого внимания и почувствовала к нему благодарность. Она прилегла, желая отдохнуть и собраться с мыслями. В ее новом жилище было очень приятно. В трещинах стен птицы свили себе гнезда; пробегавшая по балкам белка зашипела на нее. В одну из щелей, как раз вровень с ее лицом, она могла видеть куст диких роз и зеленые склоны ущелья; мягкий, душистый ветерок проникал к ней в комнату и шевелил волосы. Как странно, что в таком разбойничьем гнезде могут оказаться такие приятные и красивые вещи. Внезапно Жанной овладела страшная слабость, глаза ее слипались. Она хотела побороть усталость, но сон одолел ее, и она проснулась только от какого-то громкого шума. Кто-то сильно стучался к ней. Встав, она отодвинула завесу в сторону. Бейд Вуд стоял у ее дверей.