Страница 15 из 29
Одна из женщин с беспокойством подняла голову.
— Ой! — воскликнула она. — Послушайте-ка!
Из лесу доносился прерывистый хруст. Ветер превращался в шквал и крушил ветви. Стремительно надвигалась буря.
— Побыстрей… Побыстрей…
Хаген и Виркур подхватили покойника под колени и под мышки. Женщины, подобрав юбки и придерживая шляпки, опередили мужчин и, спотыкаясь, пошли впереди.
В ушах звенел, нарастая с каждой минутой, беспрерывный гомон вспугнутых ночных птиц. Ураган приближался со стороны Вогезов. Он гудел и мчался по лотарингской равнине подобно скорому поезду. Ветер набросился сбоку на кучку людей; под его напором в снегу обнажились борозды, и взметенная вихрем пороша взмывала в небо, словно дым, смешиваясь с хлопьями, которые яростно неслись ей навстречу. Казалось, разверзлась пучина и поглотила все вокруг.
— Представляю, что творится сейчас в лесу, — заметил г-н Нуаргутт.
— Что вы сказали? — откликнулся доктор.
— Я говорю, что в лесу сейчас хуже некуда! — крикнул мэр.
Нужно было надсаживать горло, чтобы тебя услышали.
Из лесу доносились настоящие пушечные выстрелы: буря корежила и выворачивала с корнем деревья, ломала их, бросая одно подле другого и увлекая за собой оторванные ветви. На мертвенно-черном небе не было ни звезды. Погас один фонарь, потом другой. Женщины заголосили. Катрин Арно, испугавшись, схватилась за руку барона.
— Черт побери, это конец света! — выругался Викур; он задыхался и с трудом тащил свою ношу.
— Куда мы его денем? — спросил доктор.
— Что? — не расслышал мэр.
— Куда же мы его денем? — переспросил, напрягая голос, Рикоме.
— Кого?
— Покойника! — прокричал доктор.
— В мэрию! — крикнул в ответ г-н Нуаргутт.
Он добавил еще несколько слов, тут же проглоченных бешеным ветром, и лишь развел руками.
В мэрию набились кто только мог, и когда доктор снял с Деда Мороза шапку, парик и накладную бороду, все присутствующие ахнули. Под маскарадным костюмом и балахоном, которые Корнюсс не снимал с полудня, оказался совсем не тот, кого думали увидеть. Это был мертвец, но вовсе не фотограф!
— Что это за тип?
Никто не знал. Ни один человек не видел его в Мортфоне. У него было круглое лицо. Отсутствие бороды, усов и стриженые волосы делали его еще более круглым.
— У него физиономия как у немца, — сказал Копф.
— Видать, турист, из благородных, — заметил Хаген. — Посмотрите только, во что он одет!
В самом деле, одежда была добротной: шерстяной, очень плотный свитер, бриджи английского сукна, высокие ботинки из мягкой кожи.
В бумажнике обнаружились две купюры по сто франков и листки, испещренные цифрами, но никаких документов, удостоверяющих личность, не было. Кроме того, нашли перочинный нож, часы, платок и горсть мелочи.
На безымянном пальце левой руки покойный носил золотое обручальное кольцо.
Буря нарушила связь, и вызвать по телефону Нанси оказалось непросто. Наконец, после долгого ожидания и раздражающих перерывов, в трубке раздался голос, по которому мэр не сумел в точности определить, кто на проводе — следователь, комиссар полиции, инспектор уголовного розыска или капитан жандармерии. Судя по репликам, голос принадлежал человеку, которого внезапно подняли с постели.
— Вы говорите, преступление?
— Да, преступление. Человек задушен.
— Кто пострадавший? Он был влиятельным лицом в вашей местности?
— Он не местный. Никто его не знает. При нем нет никаких документов.
— Досадно! Господин мэр, вы действительно уверены, что произошло преступление?
— На этот счет нет ни малейших сомнений.
— Весьма досадно! А врач у вас толковый?
— Безусловно. Да я же вам говорю, что убийство…
— Убийство… Убийство… Знаете, сколько сейчас развелось самоубийств, которые поначалу принимают за убийства?.. Может, он покончил с собой?
— Нет! Повторяю, нет!
— Ладно. Отправим к вам кого-нибудь. У вас там что — совсем гнусная погода?
— Да нет, всего-то небольшой дождь. И туман, — обронил мэр, вконец удрученный разговором.
— Вот как? Прекрасно. Я думал, куда хуже. Словом… Можно ли вам позвонить, если потребуется?.. Хорошо, господин мэр… Доброй ночи, господин мэр!
— Идиот! — выругался г-н Нуаргутт, бросив трубку.
Минут через десять раздался звонок.
— Да? — закричал в трубку г-н Нуаргутт.
— Говорят из Нанси, господин мэр. По поводу вашего дела… Я вам тогда забыл сказать… По возможности, для ведения следствия, проследите, чтобы никто не прикасался к трупу. Нужно все оставить, как было. Если вокруг есть следы, лучше всего накрыть их мешками или тряпьем.
Мэр представил себе на секунду ураган, который перелопачивает равнину, вспахивает снег, клочьями срывает его с земли, выкорчевывает ели и обламывает ветви, все увлекая за собой. Он разразился хохотом.
— Что вы сказали? — переспросил далекий голос. — Я вас плохо слышу.
— Я сказал: так тому и быть! — рявкнул мэр, одновременно весело и яростно. — Мы набросим на следы тряпье и закрепим его камнями, положитесь на меня.
Он повесил трубку и опять ругнулся:
— Кретин!
В ожидании, когда прибудут эти господа из Нанси, мэр, как должностное лицо, решил самолично начать расследование и собрать первые свидетельские показания. Он поднял с постели учителя Вилара, поручив ему обязанности секретаря суда. В то же время он распорядился начать поиски Гаспара Корнюсса. Прежде всего следовало установить, каким образом наряд Деда Мороза оказался не на фотографе, а на туристе в бриджах.
Корнюсс спал мертвецким сном в своем доме, нависшем над улицей. Пришлось долго барабанить в дверь и, перекрывая ураган, выкрикивать его имя, прежде чем его добудились.
— Что-то я много выпил, — перво-наперво сказал он. — Слово Корнюсса, я перебрал!
Он запустил пальцы в свою спутанную шевелюру и ухмыльнулся; его выпученные осьминожьи глаза слезились со сна. Пришлось несколько раз пересказать ему, что произошло ночью, прежде чем он сообразил что к чему.
— Покойник? — бормотал он. — Вы смеетесь! Покойник в моем балахоне? Ну и шутники!
Мэру он объявил:
— Обход я делал, как всегда, господин Нуаргутт, каждый год я хожу одной и той же дорогой. В ризнице я застал господина кюре, он готовил к празднику раку. В верхнем зале мальчишки горланили гимны. Я спросил: «Я не припозднился?» Потом мы с господином кюре поболтали о том о сем. Затем… Что вы хотите от меня услышать, господин мэр? Я торжественно поднялся наверх, почтальон передал мне письма, и я сыграл свою роль с Виркуром, то бишь Дедом с розгами. Мы оба там были, я вам ручаюсь.
Слушатели не возражали. Учитель записывал. Мэр, величественно восседая под бюстом Марианны[12], слушал не перебивая.
— Затем, уже в ризнице, я снял балахон, шапку, парик и бороду, только проследил, чтобы дети при этом не застали меня врасплох. Сунул сверток с одеждой в стенной шкаф и после рождественской службы отправился спать; сказать по правде, с меня уже было довольно.
— Ну надо же! — воскликнул кто-то.
— Тише! — цыкнул мэр.
— Дело в том, господин мэр…
— Вы что-то хотите сказать, Тюрнер?
— Да… То есть… Нет, ничего, господин мэр.
Ювелир в нерешительности поглядывал в сторону соседней комнаты, где, прикрытый балахоном, покоился труп неизвестного. Не удержавшись, он пробормотал:
— Это просто невероятно!
От мэра не укрылось выражение его лица.
— Ну же, Тюрнер! Создается впечатление, что вы знаете обо всем этом куда больше, но почему-то не хотите рассказать. Если что-либо в словах Корнюсса вас насторожило, не сочтите за труд заявить об этом здесь. Черт возьми, дело, которое мы пытаемся прояснить, и без того совершенно запутано! Сейчас не время для недомолвок.
— Господин мэр, я просто хотел бы задать Корнюссу один вопрос.
— Конечно. Задавайте.
Ювелир и фотограф повернулись друг к другу.
12
Символ Французской республики.