Повесть об укротителе

Медведь был без намордника.

— Эх, какой чудесный медведище! — с восхищением тихо проговорил Николай, Павлович. — Пожалуй, покрупнее моего Мишука.

— Коля, он на тебя похож, — сказала Мария Петровна.

— Кто?

— Да этот парень. Посмотри хорошенько.

Иван Дубняк танцевал с медведем вальс и ездил на нем верхом. По ходу этих номеров парень угощал медведя сластями и приговаривал: «Молодец, Потап».

Потом в клетку впустили двух длинных рыжих львиц, и парень, обращаясь к зрителям, с улыбкой сказал:

— А это львицы-сестрицы — Сильва и Марта.

Львицы ходили по брусу, прыгали через обруч, ложились в «постель», и в заключение дрессировщик проехался на одной из них верхом?

Работал Иван Дубняк без палки и хлыста — с одним носовым платком. Взмахнет перед мордой зверя платочком и скажет: «Марта, постель», и львица ложится.

— Дядя Коля, а почему он без бича? — спросил Руслан.

— Так приучил зверей.

— Способный парень, — проговорила Мария Петровна.

— Да, способный.

Ладильщиков заметил, что у юного дрессировщика была какая-то особая дружеская связь со зверями, и чем больше всматривался Николай Павлович в этого парня, тем больше он ему нравился. «А и в самом деле, кажется, он похож на меня в молодости,» — подумал Ладильщиков. От этих мыслей ему стало приятно и в то же время почему-то тоскливо.

После представления Ладильщиковы подошли к Дубняку.

— Вы давно этим занимаетесь? — спросил Николай Павлович.

Иван Дубняк покраснел. Он не знал, что на его представлении присутствовал знаменитый дрессировщик, и сейчас, узнав его, смутился.

— Нет, недавно. Я ведь по совместительству выступаю. Я здесь завхозом работаю.

— Вот и прекрасно. Зверевы, наверное, хорошо знаете и посоветуете нам подобрать для аттракциона хорошие экземпляры.

— А какие звери вас интересуют?

— Всякие. Львы, медведи…

Иван Дубняк вдруг погрустнел: «А что, если возьмут моего Потапа и львиц-сестриц…»

— Не знаю… Как директор… — робко проговорил Иван Дубняк.

— Ну, с директором-то мы договоримся. Покажите нам молодняк.

— Молодняк? — обрадовался Иван, — у нас его много… Есть очень хорошие… Идемте, я вам покажу.

Они подошли к большому вольеру, в котором возилось несколько бурых медвежат-пестунов.

— Вот Сенька способный, — сказал Дубняк, показывая на толстого буровато-серого медвежонка. — И Марфутка смирная…

Прощаясь с Дубняком, Николай Павлович сказал:

— А вы приходите к нам в цирк.

— Спасибо, приду. Я вас на арене видел, мне бы на репетициях побывать…

— Приходите. Поговорим. Поработаем. Выйдя из зверинца, Николай Павлович заметил:

— Знаешь, Маша, нравится мне этот парень.

— Ничего, — с иронией проговорила Мария Петровна, — под твой стиль работает.

— Не под мой, Маша, а русским стилем. Привезли из зверинца в одной клетке двух пестунов — серого Сеньку и чернобурую Марфутку. По характеру медвежата оказались разными: Сенька — подвижный, смелый и озорной, а Марфутка — робкая тихоня. Марфутка была похожа на ежа: носик у нее узкий, а широкое туловище покрыто короткими волосами, торчащими во все стороны, как иглы. А Сенька был похож на шута: при ходьбе он смешно вилял задом, и губы у него выворочены наружу, как будто он постоянно улыбался.

Днем медвежата боролись, играли, а к вечеру, утомившись, засыпали в обнимку. Проснувшись рано утром, они тоненько по-собачьи взлаивали — просили есть и, если им задерживали завтрак, Сенька-забияка злился и бил Марфутку. Ели каждый в своей миске, но по-разному: Сенька жадно и быстро, а Марфутка спокойно и неторопливо. Съев свою порцию, Сенька лез к Марфутке, но его отгоняли палочкой, Сенька злился и, набросившись на Марфутку, отгрыз у нее пол-уха. Пришлось их рассадить. После еды Марфутка сосала лапу. Она боялась не только людей и животных, но даже предметов и не садилась на тумбу. А тут еще во время репетиции Цезарь царапнул ее до крови. Марфутка жалобно завизжала и нырнула под тумбу, откуда ее еле выволокли.

— Надо выбраковать эту трусиху, — сказала Мария Петровна, — не будет из нее дела.

— Терпение, Маша, терпение…

Зато Сенька оказался более способным. Он шел по брусу боком, все время посматривая вниз, и охотно делал стойку на передних лапах, но работать с бревнышком не хотел. Для него было сделано специальное корытце на низких ножках. Сенька должен лечь в него спиной и вертеть лапами бревнышко. Понукаемый палочкой и добрыми словами «Сенька, ложись, ложись», медвежонок ложился, но не в корытце, а около него, на пол, и тянулся за морковкой, но награду ему не давали: не заслужил, не заработал. Николай Павлович тянул его на поводке в корыто, а Мария Петровна манила морковкой. Лакомство маячит Перед носом, но ухватить его не так-то просто. Сенька тянется за морковкой и невольно влезает в корыто, ложится боком, испуганно стонет, мычит. Николай Павлович и Мария Петровна хватают его за лапы и кладут на спину. Сенька сердито ворчит, поднимает морду и хочет вскочить, но ему суют в рот морковку и строго говорят: «Лежать!» Сенька лежит на спине и ест морковь. Ну ладно, за сласти можно и полежать немного в неудобной позе. Но вот ему на лапы Мария Петровна кладет короткое бревнышко и крутит его сама, показывая медвежонку, как надо делать трюк. Сенька с грубой силой отталкивает бревнышко, и оно летит далеко на пол. Когда же хотят повторить этот трюк, Сенька нервничает, злится, рычит, отмахивается лапами и даже пытается зубами схватить руку Марии Петровны. Пришлось надеть на него намордник. Сенька вскакивает с корытца и пытается удрать, но Николай Павлович крепко держит его на цепи и опять манит морковкой. Сенька морковку съедает, затем носом и лапой лезет в карман, где у хозяина лежит соблазнительное лакомство.

Сеньку наряжают в цветной комбинезон, у которого одна половина синяя, а другая желтая, и на голову надевают остроконечный шутовской колпак. Сеньку-клоуна сажают на деревянного коня с подставкой-качалкой. Сев верхом, Сенька хватается передними лапами за шею коня и охотно на нем качается. «Раз-два, раз-два, — ритмично говорит Николай Павлович, — браво, Сенька, браво». И угощает всадника морковкой. Чудесно! Качайся — и получай угощение. Это не то, что лежать на спине и крутить бревно. Трудно и опасно, Того и гляди, стукнет по носу, если сорвется.

После репетиции Николай Павлович кормил Сеньку крошенной из хлеба и моркови и тихо, ласково говорил:

— Хорошо, Сеня… Молодец, Сеня.

Поев досыта, медвежонок лез к хозяину играть, а когда Николай Павлович садился возле его клетки, Сенька просовывал меж прутьев лапы, высовывал язычок и трепал бобровый воротник пальто. Наверно, меховой воротник казался ему каким-то животным.

Поздно вечером Николай Павлович делал прощальный обход своего звериного хозяйства и, всматриваясь в животных, примечал у них малейшие изменения. Покашливает Цезарь — уж не воспаление ли легких у него? Холодно в цирке. Что-то плохо заживает ухо у Марфутки… Наверно, загрязнилась рана. Трусиха она — трудно с ней работать… Надо подобрать в зверинце другого медвежонка. И Нечай что-то плохо стал есть. Десны болят — авитаминоз. Нужен рыбий жир, а где его достать?.. И, кажется, ангина. Нужны теплые припарки. Надо еще взять животных в зверинце: медвежонка и тигра. Хорош и бегемот. Если выехать, на нем верхом на манеж в начале программы или в финале — очень интересно будет!