Эти мудреные слова

Наладили затем на Руси изготовление свинцовых пуль — и вот пожалуйста: появляется новое выражение Пули лить, а смысл, в общем-то, прежний: выдумывать всякую небывальщину. Правда, в значении наметились оттенки: Лить пули, Пулю отливать — это не просто врать, а «завираясь, хвастать». «Исторический человек» из «Мертвых душ» Гоголя, Ноздрев, «проврется самым жестоким образом, так, что… наконец… самому сделается совестно. И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти и тому подобную чепуху, так что слушающие, наконец, все отходят, произнесши: „Ну, брат, ты, кажется, уж начал пули лить“».

Тем временем пополнял свой тайный словарь и воровской мир. Он окрестил «пушкой» личное огнестрельное оружие, и на языке преступников Брать на пушку стало означать: вводить в заблуждение, брать на испуг. В этом последнем значении его и употребил В. Маяковский:

Так, «цепная реакция» привела нас постепенно к совсем, казалось бы, необъяснимому иносказанию Получите с Пушкина. Это каламбур, построенный на игре переносных значений слов пушка, пушкарь и фамилии Пушкин.

И пошел гулять в разговоре, на страницах книг шуточный крылатый оборот. В «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова «великий комбинатор» Бендер «выдал мальчику честно заработанный рубль.

— Прибавить надо, — сказал мальчик по-извозчичьи.

— От мертвого осла уши. Получишь у Пушкина».

История — память человечества, она зафиксировала многое из того, что случилось в мире. И если то были события знаменательные, факты весомые, считайте, что они породили выражения, которые со временем стали образными, как стали образными, крылатыми слова, сказанные некогда государственными деятелями, политиками, учеными, военачальниками.

Греческий царь Пирр в 280 году до нашей эры вел длительную и жестокую войну с Римом. Дважды ему удавалось одержать победы: в его войске имелись боевые слоны, а с ними римляне не умели бороться. Тем не менее вторая победа далась Пирру ценой таких жертв, что, по преданию, он воскликнул после боя: «Еще одна такая победа — и я останусь без войска!»

Война закончилась поражением и отступлением Пирра из Италии. Слова Пиррова победа уже очень давно стали обозначением успеха, купленного чрезвычайно дорогой ценой.

В Эфесе, в греческой Малой Азии, «чудом света» слыл замечательный храм богини Артемиды. Храм этот погиб в огне, подожженный неким честолюбцем, по имени Герострат. На суде злодей объяснил, что он хотел во что бы то ни стало прославиться, обессмертить свое имя; за неимением каких-либо особенных талантов он и придумал такой безобразный способ заслужить известность.

Суд сурово поступил с Геростратом: его предали смертной казни, и жителям города было запрещено даже упоминать его имя. Суд хотел, чтобы память о нем изгладилась навеки. Однако один греческий историк нарушил этот запрет: от него последующие поколения узнали о страшном деянии безумца.

Возможно, некоторые скажут: «А что же? Герострат добился-таки своего!»

Да, добился. Но можно ли позавидовать такой известности? Недаром выражение Слава Герострата напоминает вот уже целые тысячелетия о самых черных, самых постыдных поступках людей.

Еще девятилетним мальчуганом Ганнибал Барка, впоследствии выдающийся карфагенский полководец, неутомимый и свирепый враг Древнего Рима, поклялся своему отцу, старому карфагенскому правителю Гамилькару, вечно бороться с Римом, угрожавшим Карфагену.

Он сдержал свою клятву, и много раз судьба Рима висела на волоске. Но в конце концов победа осталась за Римом.

Ганнибал умер в борьбе — отравился, чтобы не попасть в руки врагов.

С той поры Ганнибаловыми клятвами люди называют обеты, которые человек дает в юности, намереваясь посвятить благородному делу всю свою жизнь.

В нашей истории известна Ганнибалова клятва революционеров Герцена и Огарева, давших в ранней молодости обет всю жизнь бороться с царским режимом в России. Они остались верны своей клятве до конца.

Знаменитое сражение между русскими и полчищами хана Мамая на Куликовом поле (в нынешней Тульской области), разыгравшееся в 1380 году, кончилось разгромом угнетателей русского народа. Видимо, оно произвело огромное впечатление на наших предков: с тех пор слова Мамаево побоище стали означать и «страшную драку», и «кровопролитную баталию», и «полный разгром», и «тяжкое поражение».

Ветераны Итальянского, Египетского походов, суровые усачи в высоченных медвежьих шапках, привыкшие насмерть стоять под самым страшным огнем, а на биваке решать не хуже генералов судьбы войны, критиковать штабных стратегов, — такими были солдаты старой гвардии Наполеона, знаменитого французского полководца. В 1807 году он разделил свои гвардейские части на «старую» и «молодую» части, создав тем самым отборнейшие из отборных войска.

Название Старая гвардия скоро приобрело переносное значение. Так стали величать не только в армии, но и повсюду ветеранов любой области человеческой деятельности, самых заслуженных и опытных.

У нас в стране выражение было применено и к заслуженным членам партии большевиков, как только она стала насчитывать за собой долгие годы существования.

А затем так же естественно возникло и представление о Молодой гвардии — о новом пополнении партийных рядов, о комсомоле.

Слово «молодая» хорошо выражало понятие о смене; слово «гвардия» говорило о том, что такая смена достойна своих старших товарищей по стойкости, мужеству, преданности ленинским заветам.

Особенно широко распространилось наименование это после того, как в популярную песню с припевом «Мы, молодая гвардия рабочих и крестьян» превратилось известное стихотворение поэта Безыменского, озаглавленное теми же словами.

В дни Великой Отечественной войны Молодой гвардией называли свою подпольную организацию герои-комсомольцы Краснодона; позднее роман А. А. Фадеева об их подвигах вложил в давно известные слова новое, героическое содержание…

Завоевав в 390 году до нашей эры гордый Рим, предводитель галлов Бренн наложил на него контрибуцию (военный налог) в тысячу фунтов золота. Римлянам в час расплаты показалось, что гири, принесенные победителями для взвешивания золота, больно тяжелы. Они отказались было платить. Тогда завоеватель, швырнув на чашу весов свой грузный меч, воскликнул: Горе побежденным! — и дело было решено.

Множество раз с тех пор повторялись эти жестокие слова в жестоком старом мире; много раз свирепые победители Бросали меч на чашу весов, то есть силой заставляли подчиняться их воле.

Во время Пунических войн — борьбы не на жизнь, а на смерть между Карфагеном и Римом — суровый римский сенатор Катон-Старший прославился усвоенной им упрямой привычкой. О чем бы ни говорил он на заседаниях сената — о выборах ли в комиссию или о ценах на овощи на римском рынке, он каждую свою речь кончал неизменной, одной и той же фразой: «А кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен!» Старый политик побывал однажды в логове африканского льва, в самом Карфагене, и был так потрясен его богатством и мощью, что самое существование этого государства начал считать — и довольно справедливо — смертельной угрозой своей родине.

Над мудрым старцем сначала посмеивались, а потом все случилось, как ему хотелось: в результате страшной, кровавой борьбы Рим победил, Карфаген был стерт с лица земли, и самое место, где он стоял, запахано римскими плугами. Но прошло два тысячелетия, а мы все еще помним и повторяем назойливые слова упрямого старика; повторяем в двух случаях: когда хотим показать, что кем-нибудь овладела навязчивая идея, мания, мысль, с которой его невозможно сбить, и когда нам надо указать на действительную, постоянную и грозную опасность, до уничтожения которой немыслима нормальная жизнь.