Страница 32 из 34
– Мы выглядим глупо, – прошептал фуа.
– Правда? – Вор на мгновение оторвал вспотевшую руку от грубовато выточенного ложа арбалета, вытер слюни. – А что ты предлагаешь? Спеть что-нибудь или встать и пойти знакомиться?
– Лучше встать и пойти, чем так ждать. Мы не знаем, что там.
– Ну и хрен с ним. Я вполне могу обойтись и без разгадывания этой тайны. Только пусть ОНО там и останется стоять.
– Глупо ждать. ОНО может атаковать неожиданно, – хрипло шептал ныряльщик.
– Предлагаешь очень ожиданно атаковать его? Это в тебе страх пополам со смелостью говорит. Сидя здесь, я могу успеть выстрелить и даже за копье могу успеть взяться. А если попрусь туда… Короче, когда отрастишь себе ногу, сможешь разгуливать по кустам и интересоваться, что там такое прячется… А пока я лучше у костра посижу… – Вор удобнее упер локти в колени. Держать тяжелый арбалет было нелегко.
Существо в кустах хрустнуло ветвями и начало удаляться.
– Вот, – сказал Квазимодо, сглатывая слюну, – ОНО решило, что если мы так уверенно сидим, то имеем на это право.
– Или ОНО разглядело, как мы выглядим, и побрезговало нас жрать, – выдвинул свою версию ныряльщик.
– Так даже лучше. Я люблю быть неинтересным, – пробормотал вор.
Проснулся Квазимодо от того, что небо начало раскачиваться и норовить рухнуть на голову.
– Ты, Ныр, дурак или как? – со вздохом сказал вор. – Я этот замок строил, строил…
Фуа, опираясь о жердь, поддерживающую тростниковую крышу, пытался подняться на ноги.
– Давай-давай, – прокомментировал эти жалкие усилия Квазимодо. – Развали нашу хижину, свались сам. Может, повезет – долбанешься головой своей тупой. Нет взять нормальный костыль и попробовать встать с помощью крепкой товарищеской руки и умного совета.
– Я должен стоять на ногах сам, – пропыхтел ныряльщик. Выпрямиться ему явно не хватало сил.
– Ясное дело, – согласился вор. – И стоять, и мочиться, и рыбу ловить. Еще было бы тебе неплохо научиться из арбалета стрелять. Можешь заняться всеми делами сразу. Ты парень вон какой резвый. Заодно, раз уж решил размяться, воды принеси, а то дождевая почти кончилась.
Фуа с ненавистью посмотрел на друга.
– Что? – удивился вор. – Проблемы какие-то? Тогда сядь спокойно и жди. Я сейчас завтрак приготовлю. Потом посмотрю, кто там ночью ходил, и попробую подбить что-нибудь мясное на обед. Потом закончу вырезать тебе костыль. А ты можешь пока задирать свою обгрызенную лапу, махать ею и думать, как она должна правильно работать. Один мой знакомый…
– Ты уже рассказывал про своего Энгуса. Только у него лишь сустав был поврежден, а у меня с ноги все мясо содрали.
– Зато у тебя суставы целы. И вообще ты задницу себе наел, капризным стал, как королева. Встать не можешь – разрабатывай ногу лежа. Умные люди советовали, не островитяне какие-нибудь…
Следы в зарослях поставили Квазимодо в тупик. Видно, что кто-то большой прошел, но кто – не понять. На земле остались неясные бесформенные вмятины. Висели обломанные ветки. Вор прошел довольно далеко, нашел подсохшее кровавое пятно. Вокруг валялись мелкие осколки костей и обрывки шкуры. И опять Квазимодо даже отдаленно не мог представить, кто именно стал добычей ночного посетителя.
На обратном пути вор сшиб с ветки зазевавшегося напыщенного попугая, но потерял стрелу. Ночь была неудачная, день продолжался немногим лучше.
Попугай варился долго, но все равно оказался жестким. Квазимодо жевал мелко нарезанное мясо, запивал супом и попутно работал ножом. Толстый костыль уже принял нужные очертания. Вор неоднократно заставлял товарища примерять «третью ногу», пока еще лежа. Фуа маялся – на ноги встать ему очень хотелось, но он боялся.
Все оказалось не так страшно. Вор помог товарищу подняться и опереться на костыль. Дальше фуа уже самостоятельно проковылял несколько шагов. На раненую ногу он еще опираться не мог, но с костылем ковылял довольно уверенно.
– Хватит, – сказал Квазимодо. – Распрыгался тут. Ложись, бездельничай, а то с морды уже пот капает.
– Я до реки дойду.
– Ага. Не терпится? Искупаться решил? Учти – твоя палка увязнет, ты шлепнешься в воду и будешь так беспомощен, что тебя любая пиявка на дно утащит. Что ты за существо такое нетерпеливое? Ложись, говорю. Успеешь напрыгаться. Другие дела есть.
От занятий с арбалетом особого толку не получилось. Ныряльщик был сообразителен, но по-настоящему удержать тяжелое оружие в руках и прицелиться ему не хватало сил. Квазимодо ругался:
– Да тебе к арбалету тренога нужна, как к эвфитону. Совсем ты захирел, здесь валяясь.
Целясь с опоры, фуа все-таки засадил болт в дерево, стоящее шагах в тридцати. Вор долго ругался, выковыривая плотно застрявший наконечник.
Сходив за водой, Квазимодо вдруг принялся устраиваться спать. Зная характер деятельного друга, Ныр с опаской поинтересовался:
– Думаешь, ОНО придет ночью?
– Думаю, нет. Раз мы ему были неинтересны вчера, чего ЕМУ к нам сегодня переться? Но раз мы не знаем, что ОНО такое, так как можно предвидеть, что придет ему в башку? Если у него башка-то есть. Короче – лучше нам ночью не засыпать слишком крепко.
– Ква, может, нам лучше сесть в лодку и уплыть, пока не поздно?
– Может, и лучше, – неохотно сказал вор. – Да только тебе еще сил поднабраться нужно. И лучше это делать на обжитом месте. Так что разглядывай арбалет, а мне дай, ради всех богов, поспать.
Ужинали уже в темноте. Топлива для костра Квазимодо запас предостаточно и теперь чавкал разваренной фасолью, прислушиваясь к просыпающейся ночной жизни.
– Плыть нам нужно было, – тихо сказал фуа. – Я бы в лодке нормально себя чувствовал. А здесь, можешь надо мной смеяться, как-то страшно стало.
– Сейчас оборжусь. Я, Ныр, над глупыми смеюсь, а не над осторожными. Самому что-то жутковато. Вот тварь ночная – и не показалась, а дрожи какой нагнала. Завтра поплывем. Испортила зверина место. А я только собирался навес переложить получше…
Истошный визг взлетел над чащей и тут же оборвался. Ночь и до этого была полна звуков охоты – кто-то спасался в ветвях, кого-то ели. Но сейчас в зубы хищника попался кто-то покрупнее крысы или сонной птицы.
Друзья сидели у огня. Ни о каком сне не могло идти и речи.
– Кажется, к нам идет, – мрачно казал Квазимодо и взял арбалет. Вставил нос рваного сапога в «стремя», заныла натягиваемая тетива.
Фуа неуверенно принял заряженное оружие.
– Ты, главное, не сомневайся, – пробормотал Квазимодо. – ОНО не тоньше дерева. Попадешь.
Огонь костра горел ровно. Вор сидел, прикрыв глаз, напряженно прислушивался. Неясный шорох и похрустывание веток приближались. Показалось – существо пройдет мимо в глубине зарослей. Квазимодо уже был готов вздохнуть спокойнее, но шорох приблизился.
Вор кашлянул и сплюнул. Фуа вздрогнул от громкого звука.
– Чего скромничать? – пояснил Квазимодо. – Костер светит, да и чует ОНО нас. Раньше начнем, раньше кончим. Может, до утра поспать успеем.
– Я что-то спать совсем расхотел, – пробормотал ныряльщик.
– Так, может, никогда и не придется, – успокоил Квазимодо.
Привстав на колено, он ощупал оружие на поясе, придвинул ближе копье и топор и сунул в костер заранее приготовленную пару факелов.
Хруст раздавался уже в выходящих на поляну кустах.
– Главное – спокойнее, – напомнил вор. – Нам особенно торопиться некуда.
Ветви шевельнулись, и на маленькую поляну выплыла тень. Квазимодо онемел. Он ждал чего угодно: животное с двумя головами-змеями, о котором столько болтали в отряде, или великана-огра, или гривастую кошку, шкуры которой иногда продавали в Скара. Но из кустов выплыла просто тень – сгусток ночной тьмы без рук, ног и тела. Вор смотрел, открыв рот, слюна предательски лезла на подбородок, но сейчас Квазимодо ничего не чувствовал. Тень слегка колыхалась, ее очертаний в ночи невозможно было разглядеть. Казалось, нижняя часть неведомого существа просто висит над землей.