Страница 13 из 67
– А разве есть разница? – спросил лорд Монфор. – Разве восприимчивый человек не глуп? И не слаб? Могу я испортить вашего брата, если по натуре он определяется как неподдающийся?
– Не знаю, – сказала Кэтрин. – Можете? Вот ее он запросто мог бы испортить.
Казалось, на его лице не шевельнулся ни один мускул. Однако его глаза вдруг заискрились весельем и задором.
– Но зачем мне это надо? – спросил лорд Монфор. – Мисс Хакстебл, в вашем воображении я предстаю олицетворением самого дьявола?
– Разве это воображение? – уточнила она. Джаспер тихо хмыкнул.
– Но вы только что заявили, что нашли во мне частичку порядочности, – продолжил он развивать свою мысль. – А дьявол не способен ни на что хорошее. Вы противоречите себе.
От необходимости придумывать достойный ответ Кэтрин избавила зазвучавшая музыка, и они завальсировали. Ах!
И еще раз «ах»!
На ближайшие несколько минут ее сознание лишилось способности выдавать адекватные мысли.
Кэтрин не ожидала, что лорд Монфор окажется таким пластичным, что он будет танцевать так, словно родился для вальса. Впрочем, об этом можно было бы догадаться, если бы она хотя бы на минуту задумалась над этим. Такой человек будет добиваться совершенства во всем – в верховой езде, борьбе, танцах, игре в кости, люб… Вот! Наконец-то она обрела способность думать. Только почему-то в голову лезут мысли из подсознания. Сознательная же ее часть отдалась музыке и ритму и очарована разноцветьем дамских платьев, ярким светом свечей, гулом голосов, смехом, мужественным запахом одеколона и веселым блеском его темных глаз.
И она была абсолютно права. Вальс действительно очень романтичен, когда танцуешь его с правильным муж…
Навязчивая мысль.
Вместе с мыслью к Кэтрин пришло ужасающее подозрение, что она уже несколько восхитительных минут не сводит глаз с лорда Монфора. И что ее губы непроизвольно складываются в улыбку. И что ее щеки пылают, а глаза горят.
И что уже несколько минут она получает несказанное удовольствие, причем не думая ни о чем и отдаваясь этому удовольствию в полной мере. Что она получает удовольствие и от вальса, и от мужчины, который кружит ее по залу так, будто летит, не касаясь пола ногами. Опасный мужчина.
Этот лорд Монфор.
А она осталась такой же неопытной девчонкой, какой была три года назад.
Улыбка исчезла с лица Кэтрин. Она опустила взгляд. Разве возможно, чтобы она наслаждалась его обществом? О чем она только думает?
Кэтрин вспомнила, как лорд Монфор бесстрастным и пренебрежительным тоном рассказывал ей о мерзком пари.
И она снова, в тысячный раз после того вечера, задалась вопросом, почему он не довел до конца начатое и не потребовал выдать ему причитающийся приз. Ей никогда не хотелось верить – и сейчас не хочется – в то, что в нем есть хоть доля порядочности, что ему не чужды угрызения совести. Она предпочитала верить в то объяснение, что он ей дал, – будто она оказалась слишком легкой добычей и поэтому он утратил к ней всякий интерес. А разве это имело какое-то значение, когда он заключал пари?
– Вы все еще ненавидите меня, – тихо произнес лорд Монфор.
Его голос звучал подобострастно – во всяком случае, так казалось. И еще в нем слышались шутливые нотки. Эта девушка удивляла его.
– Вас это удивляет? – Кэтрин снова устремила на него взгляд.
– Нет, – ответил он. – В одной не очень-то приятной ситуации вы ясно дали мне понять, что я вас разочаровал. Разве можно не ненавидеть человека, который приносит разочарование такого сорта?
Он открыто смеялся над ней. Однако все попытки Кэтрин придумать резкий ответ разбились, когда лорд Монфор, чтобы увернуть от колонны, сделал ногами нечто причудливое и при этом заставил ее повторить это движение. Она весело рассмеялась и только потом вспомнила, что ей совсем не до смеха.
– Между прочим, я мог бы научить вас не ненавидеть меня, – сказал лорд Монфор.
Она изогнула бровь.
– Разве этим я не окажу вам услугу? – добавил он.
– Вы считаете, – ответила Кэтрин, – что если я перестану вас ненавидеть, мое отношение к вам превратится в индифферентное и я не буду при каждой встрече таращиться на вас?
– Индифферентное? – Лорд Монфор даже остановился на мгновение. – Мисс Хакстебл, я сомневаюсь, что даже мне под силу заставить вас относиться ко мне индифферентно.
Кэтрин показалось, что ее желудок сделал сальто. Почему-то она никак не могла отвести взгляд от глаз лорда Монфора.
– Наверное, нет, – со вздохом произнесла она. – Неприязнь не является безразличием, правда?
Лорд Монфор широко улыбнулся и коротко рассмеялся.
– Я мог бы научить вас не ненавидеть меня и не испытывать ко мне неприязнь, – сказал он очень тихо, так как в этот момент в музыке наступила пауза. – Если бы я хотел, мисс Хакстебл, я мог бы научить вас любить меня.
Его слова настолько поразили Кэтрин, что она даже онемела на секунду.
– Ха! – Это было единственное, что ей удалось произнести.
– Это знак согласия? – Музыка зазвучала снова, правда, в более быстром темпе. – Значит, вы признаете, что я мог бы это сделать?
– Ни за что. Вам бы это не удалось, проживи вы и миллиард лет, – ответила Кэтрин с дрожью в голосе. – Целый миллиард.
– А миллиард и один год? – поинтересовался лорд Монфор. – Как же скучно! И как же вы тверды в своих намерениях! Но я уверен, что вы, мисс Хакстебл, недооцениваете меня.
– А вы недооцениваете меня, – отпарировала Кэтрин с таким ожесточением, что привлекла внимание соседней пары. – Вам, лорд Монфор, по силам убедить меня полюбить вас в той же степени, что и мне убедить вас полюбить меня.
Он промолчал. И это было ужасно, потому что ее слова, казалось, повисли в воздухе и шлейфом тянулись за ними, пока они танцевали в полном молчании. Кэтрин все острее ощущала тепло его тела и все больше смущалась.
Теперь она отлично понимала, почему большая часть общества считает вальс быстрым танцем. Он быстрый по скорости превращения в предосудительный. Человечество еще не придумало более неприличного танца. В нем нет ничего… ничего, кроме сладострастия.
Их сомкнутые ладони стали горячими и влажными.
Быстрый темп скоро закончился, и оркестр практически без паузы заиграл что-то медленное и… романтичное.
Так они танцевали довольно долго, пока лорд Монфор не нарушил гнетущую тишину.
– При такой формулировке это действительно кажется невозможным, – произнес он так, будто и не было тех пяти минут, разделявших две фразы. – Мисс Хакстебл, я никогда не был влюблен и не жду, что влюблюсь. Похоть гораздо приятнее и приносит больше удовлетворения. Боюсь, подобный исход абсолютно для меня невозможен.
– И для меня тоже, – с жаром заявила Кэтрин. – Полностью, категорически невозможен.
– Он настольно невозможен для нас обоих, – сказал лорд Монфор, – что так и хочется заключить пари, не так ли?
– Пари? – Кэтрин нахмурилась.
– О, все ясно! – с театральным вздохом проговорил он. – Благородная дама не заключает пари. И любой, кто поставит против меня, будь то мужчина или женщина, неизбежно пожалеет о своей ставке. Я, видите ли, никогда не проигрываю.
– Кроме одного раза, – ядовито заметила Кэтрин.
Лорд Монфор многозначительно изогнул бровь, которая почти полностью скрылась под непослушной прядью волос.
– Кроме одного раза, – согласился он. – Как любезно с вашей стороны, мисс Хакстебл, напомнить мне об этом! Хотя нам обоим известно, что я скорее отказался от того конкретного пари, чем проиграл его.
– О каком именно пари мы говорим? – после короткой паузы осведомилась Кэтрин.
Они действительно приблизились друг к другу, или это все игра ее воображения? Кэтрин попыталась отодвинуться, но у нее ничего не получилось – его рука оказалась такой же надежной преградой, как стена.
– О своего рода двойном пари, я бы сказал, – ответил лорд Монфор. – Интересная перспектива. Я заявляю, что смогу заставить вас влюбиться в себя, вы же заявляете, что сможете заставить меня влюбиться в вас.