Страница 70 из 81
— Везение — это капитал, — хмыкнул друг детства. — С таким богатством — и на свободе, надо же.
— Гриша столкнулся с преступником нос к носу и погиб, — упрямо продолжала Майя. — Сейчас я думаю, что мы неверно поняли его поведение в магазине. Роковое совпадение: Гоц наблюдал за нами сквозь витрину, и мы с Артуром его засекли… Одна маленькая нестыковка: Гриша сказал «Убегает…» — а ведь Гоц в тот момент стоял на месте…
— Не «убегает», — тихо возразил Артур. — «Удирает», «улепетывает» — как-то так. Только вряд ли теперь это важно.
— Прямо «Пять поросят», — ухмыльнулся Сева. — Роман Агаты Кристи… Там какой-то вшивый герой неправильно расслышал фразу, которую сказал другой вшивый герой. «Я ее провожу» вместо «Я ее выпровожу». Сыщик никак не мог до этого допереть, а как допер — так убийцу к стенке и припер. Классно, да? Жаль, в жизни никогда не бывает так просто.
— Самое непонятное в другом, — сказала Майя. — Гриша почему-то не испугался преступника. Он должен был, просто обязан был испугаться — ведь убийство произошло на его глазах. А вместо этого…
— Что?
— Вместо этого он начал шантажировать убийцу. Очень наивно, по-детски — всего-то попросил купить Бэтмена к Новому году.
— И что? — удивился Севушка. — Тот купил?
— Дал денег. А потому забрал игрушку у мертвого — боялся оставить след, но все же оставил: клочок упаковки. — Она перехватила больной взгляд Артура и осеклась. — Прости… Мне не дает покоя один вопрос… Почему Гриша не боялся убийцы, а Келли — боялась? Ведь в записке ясно было сказано: «Тебе ничто не угрожает…»
— «…Только молчи», — закончила Лика.-А я, дура, не смолчала.
— Однако продержалась долго. До тех пор, пока я тебя не убедила, что твой папа может быть обвинен…
— Я?! — взревел Сева.
— …Только тогда ты «вспомнила», что убийца был в другом костюме: Баба Яга, а не Дед Мороз. Только тогда. Почему, Келли? И почему ты упорно не признаешься, что это ты принесла в школу дневник Гольдберга?
— Джейн, не сходи с ума, — холодно произнесла Ритка. — Какой еще дневник?
— Старая тетрадь. Вековой давности. Заканчивается словами: «Я нашел ее. Наконец-то я ее нашел — здесь, в этом Богом забытом месте. Завтра все будет кончено. Завтра я убью ее…»
Голос ее звучал в полной тишине — затихли непонятные звуки на лестнице и веселая разухабистая гульба в квартире слева (то ли проводы Рождества, то ли Первая Среда На Этой Неделе), замолкли припозднившиеся машины за окном, и остановились «ходики» на кухне…
— Келли, — тихо произнесла Майя. — А может быть, ты испугалась вовсе не убийцу? Может быть, ты испугалась за убийцу?
Рита медленно поднялась, живо напомнив рассерженную кобру — Майе даже показалось, что она видит раздвоенный на конце язычок.
— Ну вот что, Джейн. Мы подруги, конечно, но я не обязана выслушивать всякое дерьмо в свой адрес…
— Да почему ты решила…
— Ты хорошо себя чувствуешь? Головка оправилась? Вот и ладушки. Детям пора спать, мне завтра на работу, так что давайте-ка до хаты, гости дорогие. — Она ядовито посмотрела на мужа. — Если хочешь, можешь к ним присоединиться. Своди их в кино, в зоопарк, позвони своему другу-губернатору, пусть устроит фуршетик на вилле… А меня оставьте в покое.
Рита стремительно вышла, хлопнув дверью спальни.
— Мама! — крикнула Келли.
— …Все, оставьте в покое!
Лика обернулась и ненавидяще посмотрела на притихших соучастников.
— Кретины. У мамки диабет, ей нельзя волноваться!
— А мне можно, — Сева недипломатично сплюнул на голландский ковролин, который Рита два раза в неделю обрабатывала гидропылесосом. — У меня стенокардия, пиелонефрит и ущемление седалищного нерва, но вообще я здоров как бык. Выпить не желаешь? — он фамильярно хлопнул своего недавнего спарринг-партнера по плечу. — А мне хочется. Только нельзя: завтра в девять заседание в администрации. Вот собачья должность!
Он открыл бар, щедро плеснул водки в граненый стакан (наплевать, пусть нюхают, вампиры!), жахнул залпом, не закусывая, и мутно уставился на Майю.
— Ты уж того, Джейн… У Ритки и вправду нервы бренчат, но ты-то! Или всерьез думаешь, что я или она… Кстати, я так и не врубился, о каком дневнике шла речь?
— Пусть Келли объяснит.
Сева грозно нахмурил брови.
— Анжелика!
Та повернула изящную головку, надменно опустила уголки губ и процедила ледяным тоном.:
— Я сто раз повторяла: я не знаю ни о каком дневнике. А если бы и знала — что с того? Музей сгорел. И дневник вместе с ним.
— Дневник сгорел, — подтвердила Майя. — Но его фотокопия…
— Неужели Ромка сообразил… — ахнул Сева.
Майя пожала плечами:
— Такова обычная процедура в любом музее: фотографирование экспонатов и составление полной описи.
— Да почему же ты раньше молчала?!
— А кому я должна была рассказывать? — спросила Майя. — Следователь сказал, что следов убийцы в коридоре нет — только мои и Романа. Ромушка под следствием, я — чудом на свободе: против меня не нашлось улик… Правда, я прятала Гоца у себя в квартире…
Артур крякнул, Лика произнесла «О!», а Сева флегматично поинтересовался:
— И что сказал Колчин, когда узнал про Гоца?
— Что у него руки чешутся меня арестовать. Представьте, что было бы, если бы он узнал о дневнике!
— А теперь ты, стало быть, решила его обнародовать, — Рита, бледная до синевы, с дымящейся сигаретой в руке, неожиданно появилась в дверях, словно фигура Командора. — Предать гласности… Ты бы поостереглась, Джейн: убийца-то еще на свободе. И квартиру запирай получше, а то вечно дверь нараспашку.
— Ты мне угрожаешь, что ли?
— Дурочка. Беспокоюсь за тебя. — И снова скрылась.
В прихожей Майя накинула пальто, вышла на лестничную площадку, все вздохнули с облегчением («Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах…» — жизнерадостно продекламировал Сева), только у Лики в глазах мелькнуло нечто похожее на человеческое сочувствие.
Едва поднялась к себе, не успела даже раздеться, раздался требовательный стук.
Артур. Майя открыла было рот, но верный рыцарь решительно отодвинул ее плечом, прошел в гостиную и внимательно огляделся, телохранитель хренов.
— Ты спятила? — тон его был холоден, как нос у собаки. — Нарочно решила подставить свою задницу, да?
— Уходи, — ее голос не уступал по температуре.
— И не подумаю. Ты только что, возможно, разговаривала с убийцей, бросила ему в лицо… да фактически обвинение. На нем уже висят три трупа, ты думаешь, он остановится перед четвертым?
— Меня он не тронет.
— Почему? — Он подошел к ней и изо всех сил тряхнул за плечо. — Ты что, тоже получила записку? Да не молчи же! Кого ты подозреваешь?
Она подняла на него блестящие глаза. Дыхание обоих было ровным и глубоким — они вновь стояли друг перед другом на звонком, как барабан, татами, и деревянные мечи-боккены настороженно покачивались в руках…
— Записка, — проговорила она. — Да, эта записка — ключ ко всему. Ее содержание: не угроза, а мольба: «Только молчи!» Самая серьезная ЕГО ошибка.
— Чья, мать твою?!
— А сам ты не догадался? — Она по-прежнему не отводила взгляда от его лица. — Когда спросил: «Как можно было их перепутать?» А Келли ответила…
— А ну отойди от нее!
Майя с трудом повернула голову и чуть не сплюнула от досады: еще один верный рыцарь. Права Ритка: дверь надо запирать, иначе от рыцарей не отобьешься, так и будут наперебой греметь ржавым железом.
Сева и Артур стояли друг против друга, точно два марала по осени, готовые сцепиться рогами из-за самки.
— Тебе что тут надо?
— А тебе?
— Похоже, вы решили устроить второй раунд? — светски спросила Майя. — Может, перенесете битву куда-нибудь в другое место?
— Помолчи! — выкрикнули они дуэтом и опять уставились друг на друга. — Я отвечаю за ее безопасность!
— Ты? Уморил. Ты — первый кандидат в убийцы!