Тайна Владигора

— Но почему ты не рассказал нам об этом чуде?

— Зачем? — Хоргут небрежно пожал плечами. — Вдруг кто-нибудь из вас угодил бы в руки чародеев? До поры до времени это оружие следовало хранить в секрете.

Модран понял его и промолчал. Конечно, не чародеи беспокоили Хоргута полтора года назад, ибо в то время жрецы даже не предполагали, что им придется иметь дело с Заремой и ее соратниками.

Старик опасался другого — измены. Случись таковая, могучий грифон наверняка выступил бы на стороне Хоргута. Следовательно, выгоднее было скрыть превращение Скилла в грифона — до наступления критического момента.

Именно в те дни, когда Скилл готовился к смерти, самолюбивый Карез затеял свою игру, итогом которой должно было стать свержение Хоргута с командной высоты (во всяком случае, так это виделось Модрану) и воцарение на оной Кареза. Похоже, Карез был уверен, что его притязания будут поддержаны Духом Вечности, иначе вряд ли бы рисковал, бросая в лицо Хоргуту самые разнообразные обвинения: от бездарного руководства, повлекшего за собою гибель отряда посланников, до предательства интересов Грозной Ассиры ради исполнения личных корыстных планов. К счастью, Дух Вечности не поддержал Кареза. Да и Хоргут не счел нужным каким-либо способом мстить амбициозному собрату. В результате все вернулось на круги своя, чем испуганный Модран остался чрезвычайно доволен. Худой мир, как известно, всегда лучше хорошей ссоры.

— Да, я понял, — наконец произнес Модран, потирая виски пальцами. У него вдруг страшно разболелась голова. То ли жаркий ветер пустыни так подействовал, то ли еще почему — сейчас это не имело значения. Он хотел сосредоточиться, хотел расспросить Хоргута о грифоне, но боль стала почти нестерпимой…

— Не трать силы попусту, дружище, — услышал он тихий голос Хоргута. — Головная боль сейчас пройдет. Все дело в том, что иллирийские грифоны несут на своих крыльях ядовитую пыль — очень мелкую, почти невидимую. Отравиться ей невозможно, ее слишком мало, но неприятные ощущения неизбежны. Давай-ка вернемся в зал и очистим легкие.

После этих слов Модран чуть ли не бегом устремился с балкона и, встав у дальней стены, задышал часто и глубоко. Хоргут был прав: с каждым выдохом отступала головная боль и стихал противный звон в ушах. Но полностью Модран успокоился лишь после того, как Хоргут закрыл витражную дверь балкона.

— О чем ты разговаривал с ним? — спросил Модран, отдышавшись, но все еще не осмеливаясь назвать грифона по имени.

— Я приказал ему лететь на поиски Владигора.

— Не понимаю, — Модран потряс головой, изгоняя остатки ядовитого дурмана, — не понимаю, как он сможет проникнуть за магическую ограду, установленную чародеями. Ты же сам говорил, что для этого от нас потребуется слишком много сил, которые мы обязаны беречь для…

— А каким образом Скилл прилетел сюда, в Тооргутский дворец? Ты об этом подумал? — прервал его Хоргут. — Он даже не заметил магического кольца!

— Может быть, его гнездо находится где-нибудь поблизости? — не слишком уверенно произнес Модран. — То есть он был внутри кольца?

— Нет! Нет и нет! — воскликнул Хоргут, все более распаляясь. — Скилл живет в Таврийских предгорьях, именно там еще не выветрился ядовитый песок, оставшийся после Злыдня-Триглава! Значит, он все-таки пролетел сквозь чародейские заслоны. Из этого следует, что с таким же успехом он пролетит и в обратную сторону. Разве нет?

Казалось, старый колдун разговаривает сам с собой, не обращая ни малейшего внимания на Модрана. Он почти бегал по залу, размахивал руками, брызгал слюной, то бормотал, то азартно вскрикивал:

— Я жду, жду, а Скилл не возвращается… Ему удалось, понимаешь? Ему удалось обмануть чародеев! Я был уверен, что они допустят ошибку, и я оказался прав. Ведь их всего четверо, у них нет сил, чтобы наглухо закрыть Тооргут. Поэтому они сосредоточились на человекообразных сущностях! И только на человекообразных! Им и в голову не пришло, что один из нас мог перевоплотиться в существо иного рода.

Хоргут подскочил к балконной двери, распахнул ее и оглядел горизонт. По его лицу блуждала странная улыбка, воспаленные глаза сверкали черными углями. «Да ведь он пьян! — сообразил Модран. — Исцеляя Кареза, старик заполучил в свои мозги изрядную порцию иллирийского вина, поэтому и разболтался, как мальчишка!»

— Тебе нужно отдохнуть, — негромко, но твердо сказал Модран.

— Да, да, конечно, — согласился старик. — Теперь можно и отдохнуть… Скилл найдет Владигора. Найдет и вернется, чтобы указать нам точное место. И вот тогда… Тогда мы ударим! Одним ударом решим все проблемы, и уже никто не сможет нам помешать!

Хоргут качнулся, и Модран едва успел поддержать его. «Великий Скорпион, что с нами происходит?» — подумал он, осторожно ведя Хоргута в опочивальню. Однако рассуждать на эту тему ему не хотелось. Другая мысль полностью овладела его сознанием: поскорее уложить старика в постель, а самому спуститься в винный погреб и — напиться до поросячьего визга.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СМЕРТНИК

1. Одноглазый Багол

Для Одноглазого Багола, известного на западном побережье торговца живым товаром, этот весенний день складывался удачно. Еще солнце не осилило половины небесной дороги, а он уже продал две цепи рабов (на каждой цепи — по шесть человек; впрочем, кто их теперь за людей посчитает?), и до вечера наверняка сыщется покупатель на третью, последнюю цепь. Может, как раз вон тот чернобородый венед со шрамом, рассекшим лоб и правую щеку, собирается прикупить несколько крепких невольничьих рук для своих богатых владений? Хотя вряд ли. Венеды редко интересуются живым товаром, поскольку у них другие порядки: рабами признают лишь преступников, осужденных старейшинами, да иноземных врагов, взятых в плен.

Почему же тогда чернобородый с явным вниманием разглядывает выставленных на продажу невольников? Или — такое тоже случается — приметил средь них кого-то знакомого?

Багол скосил глаз на Рухада, молодого надсмотрщика, сейчас выполняющего обязанности зазывалы, и негромко сказал:

— Черную бороду видишь? Выясни, чего хочет.

Рухад кивнул и направился к венеду. Единственный глаз Багола (второй он потерял много лет назад в пьяной драке) был зорче и наблюдательней, чем у других — оба. Он разом окидывал и оценивал все, что происходило вокруг. Вот и сейчас, хотя всякого люду на торговой площади толпилось изрядно, Багол приметил, как рядом с чернобородым, едва к нему приблизился Рухад, напряглись трое молодцев. Один, будто бы случайно, оказался за спиной Рухада, а его крепкая ладонь легла на рукоять меча. Двое других — постарше, поопытней — оружия не коснулись, но Багол не сомневался — если нужда возникнет, клинки мелькнут молнией.

Ясное дело — охранники. Иное странно: с чего вдруг такая настороженность? Венед, судя по дорогому кафтану из куньего меха, пусть и не беден, да вряд ли из знатного рода. И на купца не похож, скорее — на воина. Тогда зачем ему телохранители надобны?

Пока Багол размышлял, присматриваясь к чужестранцу, тот уже переговорил с Рухадом и неторопливо направился к торговцу. Рухад, идя рядом, подал условный знак: товар понравился, за ценой дело не станет.