Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

Снова слово Ронге:

«Долгое время наши наблюдения за русским военным атташе в Вене полк[овником] Занкевичем не давали результатов. Но потом разоблачения последовали одно за другим.

Начиная с марта 1913 г., группа контрразведки генштаба, венское полицейское управление и командование военной школы следили за братьями Яндрич, из которых один, а именно Чедомил, был обер-лейтенантом и слушателем военной школы, другой же, Александр — бывший лейтенант. Одновременно возникли подозрения против лейтенанта Якоба. Наши наблюдатели установили, что в квартире окружного фельдфебеля в отставке Артура Итцкуша появляется полковник Занкевич. После третьего посещения им Итцкуша, против последнего было начато следствие. В начале апреля уже не было больше сомнений в том, что все эти нити вели к Занкевичу, сумевшему завлечь в свои сети также и отставного полицейского агента Юлиуса Петрича и железнодорожного служащего Флориана Линднера. Лица, замешанные в шпионаже, были арестованы, и мне было приказано сообщить об этом министру иностранных дел. Граф Берхтольд от изумления «превратился в соляной столб», и когда я кончил свой доклад, он долго молчал.

Занкевич поступил подобно своему предшественнику. В качестве трофеев он увез с собой в Россию агентурные донесения обоих Яндрич и прочих упомянутых лиц, а также многое другое».[455]

Мы прерываем текст Ронге, обращая внимание читателя на намек, содержащийся в последних его словах: нам еще предстоит основательно разбирать, какие именно секреты увез с собой Занкевич, покидая Вену.

Отметим теперь, что отъезд Занкевича имел совершенно неожиданный, нестандартный характер. Вот как это живописал современный российский журналист Валерий Ярхо: «…Первые сведения о провале русской разведывательной сети в Австро-Венгрии докатились до России в начале апреля 1913 года, когда было получено сообщение, что «русский военный агент», как тогда называлась должность военного атташе, М.И. Зенькевич[456] спешно отбыл из Вены в Петербург. Отъезд был столь стремителен, что проходил с нарушением дипломатического протокола: не был поставлен в известность даже австрийский МИД. Бежать Зенькевича, руководителя разведывательной сети в Австро-Венгрии, побудил арест австрийской контрразведкой в Будапеште русского резидента Николая Бравуры».[457]

Нам еще предстоит разбирать сомнительную логику рассуждений Ярхо: ведь арестованный в Будапеште Бравура вовсе не был, как мы теперь знаем, агентом Занкевича!..

Обратим внимание и на то, что Ронге, обычно старавшийся достаточно точно датировать эпизоды, которые он считал существенными, заметно уходит от того, чтобы назвать даты отъезда Занкевича из Вены и ареста там братьев Яндрич.

Продолжаем теперь повествование Ронге:

«В наши руки попали два его [Занкевича] помощника, Беран и Хашек, которым он предложил отправиться в Стокгольм за получением вознаграждения.

Беран имел задание обследовать округ 8-го корпуса в Праге и сообщить результаты этого обследования непосредственно в Петербурге. Беран уверял, что он не виноват, и объяснял свое знакомство с полк[овником] Занкевичем развратными привычками последнего, для удовлетворения которых он искал знакомства с одним офицером, а Беран ему в этом помогал. В приговоре суда было указано, что Занкевич навряд ли искал бы для своих развратных привычек офицера из высшего командного состава».[458]

В приведенном тексте Ронге о завершении деятельности Занкевича, особенно в последнем его фрагменте, много непонятного.

Что это, например, за помощники? Если они находились на гласной службе у Занкевича (в штате или вне штата), то тогда — действительно помощники. А если не состояли (о чем свидетельствует и их арест), то таких называют агентами, сообщниками или как-то еще иначе, но не помощниками. Нам очень внимательно придется с этим разбираться.

Зато тут имеется нечто очевидное, на что, почему-то, не обратил внимания никто из многочисленных читателей, в руках у которых оказывалось множество экземпляров переизданий книги Ронге на разных языках и во многих странах.

Раскройте глаза и прочтите еще раз то, что тут на самом деле написано: Занкевич — гомосексуалист, и это первый по ходу событий гомосексуалист, который возникает в «Деле Редля», на связь с которым Занкевич якобы и послал своего помощника Берана, потому что какой еще офицер из высшего командного состава 8-го корпуса в Праге, кроме Редля, мог интересовать Занкевича и как разведчика, и как гомосексуалиста?!

Но ведь это же радикальнейшим образом меняет всю картину того, что происходило в Вене и в 1913 году, и в более ранние годы!

4.2. Братья-изменники

Обстоятельства провала деятельности Занкевича в Вене заставляют повнимательнее отнестись к братьям Яндрич, имевшим к этому непосредственное отношение.

История их предательства подробно описана в 1931 году неким доктором Людвигом Альтманном (президентом земельного суда[459] — неизвестно какого!). Рассказ Альтманна помещен в том же сборнике, что и мемуары Урбанского.

Альтманн особо подчеркивает, что под наблюдение австрийской контрразведки Яндричи попали в марте 1913 года — при обнаружении их связи с Занкевичем.[460] Это совпадает с тем, что написано у Ронге, но совершенно не обязательно должно соответствовать истине.

Братья Яндричи (очевидно — хорваты) были сыновьями военного чиновника и в описываемое время (с весны 1912 по весну 1913 года) жили вместе в квартире в Вене. В этой-то квартире, как установило наблюдение, в марте 1913 года и появился Занкевич, задержавшись там до 45 минут.[461]

Старший из братьев, Чедомил, считался более одаренным. Он имел звание старшего лейтенанта (по-довоенному, очевидно, поручика) и учился в военной школе, подробности о которой как-то невразумительно проглатываются его австрийскими биографами; однако название этого учебного заведения («военная школа») совпадает с тем, как биографы Макса Ронге называли Академию Генерального Штаба, в которой последний учился в 1899–1901 годах.[462]

Действительно, сам Конрад обратил внимание на недостатки в австрийской терминологии довоенной поры: военных академий в Австро-Венгрии было множество — и они выпускали лейтенантов, т. е. были по общепринятой терминологии военными училищами; военная же школа в Австро-Венгрии была одна — она и соответствовала академиям Генерального штаба в Германии и в России.[463] Чедомил, следовательно, действительно учился в Академии Генерального штаба.

Но этим не ограничиваются невнятности, сообщаемые (точнее — не сообщаемые) о Чедомиле Яндриче: удивительным образом вовсе отсутствуют какие-либо сведения о его возрасте — в том числе и в австрийских источниках. Все это заставляет подозревать определенную фальшь в разыгранной им роли.

Так или иначе, но поведение Чедомила не отличалось образцовостью: он слыл циником, стремился к удовольствиям, обожал дорогие рестораны и роскошную одежду, появлялся на ипподроме на дорогих местах, вел ночной образ жизни и часто невыспавшимся появлялся на службе. Делал денежные долги и прекрасно чувствовал себя в сомнительном обществе.[464]

Но младший его брат, Александр, значительно превосходил старшего своими пороками.

455

Там же. С. 68–69.

456

Так в тексте.

457

Ярхо В. Венская паутина. // «Огонек» № 31 (4810), август 2003 // http: // www. Agentura. ru / forum / arhive 2003 / 8151. html.

458

Ронге М. Указ. сочин. С. 69.

459

Landesgerichtsprдsident — это, разумеется, официальное именование титула.

460

Dr. Altma