Меч Шаннара

Все возвратилось на свои места. Благодарно шелестели листвой ожившие деревья. Воздух стал живым и звонким, в нем чувствовалась резкая прохлада, сырость, но все эти жизненные ощущения не имели ничего общего с тем одурманивающим сознание туманом, ужас и последствия которого им только что пришлось пережить. Освободив и очистив одежду от прилипшей листвы и болотной тины, собрав свои нехитрые пожитки, перекинув через плечо дорожные сумки, путешественники стали медленно продолжать путь дальше.

Вопрос состоял в том, какое направление им теперь выбрать. У них было два пути: через Черные Дубы или через болота, где витает Болотный Призрак. Пройти через дикие лесные чащи Черных Дубов означало реальную возможность заблудиться, ненароком попасть в лапы голодных хищников и бог знает что еще. А идти по зыбкой трясине болотистых мест и, может быть, опять встретиться с Болотным Призраком… Нет, это было еще хуже! Страх и ужас недавней встречи с болотным чудовищем до сих пор не оставляли их, и повторно пережить такое потрясение они не хотели ни за что на свете. Лучше уж отправиться по неизведанным тропам Черных Дубов. Кто знает, может, лес будет милосерднее к ним. На том и порешив, путешественники снова отправились в путь. Обуреваемые тревожными мыслями, сомнениями, они совсем забыли, что нужно было крепко привязаться друг к другу с помощью веревки.

А в остальном все было по-прежнему. Шли цепочкой: впереди Меньон, за ним легко шел Ши, а замыкал это осторожное шествие коренастый Флик. Все они думали и молили об одном: им хотелось благополучно пройти эти лесные тропы, выйти на открытую местность и, наконец, увидеть солнце. А это уже верный путь к Аннарским горам.

В воздухе было довольно светло, однако, местами туман был все еще очень густой. И Ши, и Флик были озабочены тем, что иногда фигура идущего впереди Меньона вдруг исчезала, пропадала, а потом вдруг вырисовывались ее контуры. Это настораживало братьев, и, борясь с усталостью и страшным желанием лечь и уснуть, они изо всех сил смотрели на Меньона, стараясь не потерять его из виду. Шли бесконечно долгие минуты, каждый шаг, казалось, был растянут во времени, которое тянулось так, будто испытывало последние силы путешественников. Минуты казались часами, а весь путь представлялся вечностью, которую все-таки ладо было преодолевать. Путешественники совсем потеряли понятие о времени. Они двигались как лунатики, повинуясь внутреннему волевому импульсу, еле-еле передвигая ноги по лесной тропе, которая была бесконечной.

Изнурительную монотонность пути неожиданно нарушил слабый неясный звук, который то нарастал, то опять пропадал. Вначале друзья решили, что это им просто показалось, но вскоре звук возобновился. Путники насторожились. Это было почти невероятно, однако, звук напоминал печальный голос, который словно грустная мелодия доносился издалека. Этот голос проникал в самую душу и подобно звуку плачущей скрипки заставлял трепетать все струны души и сердца. Голос звал вдаль, пел о том, как велика и бесконечно прекрасна земля, как человек должен дорожить всем отпущенным ему на этой чудесной земле. В этом голосе, который лился неведомо откуда, звучала такая глубокая печаль и сожаление, что у молодых людей невольно навернулись на глаза слезы. Ши показалось, что они могут безвозвратно потерять молодость, счастье, дружбу и все те ценности, значение которых они вдруг так ясно осознали в эту минуту. Неужели никогда, никогда больше не увидеть им серебряную росу в изумрудной траве, не услышать волшебной трели жаворонка, не склониться над дивной розой, которая раскрывается под утро. Им вдруг показалось, что прекрасный живой мир хочет оставить их здесь, но делает это медленно и печально. А голос все пел и пел о том, как краток миг человеческой жизни, которая прекрасна, несмотря на все трудности. Голос завораживал и о чем-то предупреждал их. Но путники были настолько обессилены, что с трудом передвигали ноги и слушали, слушали этот голос. Потом внезапно голос растаял. Ши с удивлением поднял глаза, посмотрел вокруг… и весь похолодел. Меньон, который шел впереди и прокладывал им дорогу, исчез.

Сначала Ши подумал, что ему показалось. Он озабоченно оглядывался по сторонам, не решаясь понапрасну беспокоить Флика, но Меньона нигде не было. И вдруг он остановился, словно пораженный ударом молнии. Его осенила ужасная догадка: они забыли привязаться. Молниеносным движением он схватил пояс своего плаща и стал привязывать его к рукаву Флика, а тот, не совсем понимая, что произошло, и валясь с ног от усталости, беззвучно смотрел на Ши, и с каждой минутой до него все больше и больше доходил смысл происходящего. Да, реальность была страшной! Потерять Меньона — это значило неминуемо заблудиться. И кто знает, что ждало его самого в этом диком коварном лесу. Усиливался ветер, его резкие порывы достигали такой необычайной силы, что тела братьев, казалось, еще немного и оторвутся от земли. Они в отчаянии стали звать Меньона, но все молчало кругом. И лишь собственные голоса, уносимые вдаль сильным ветром, далеко разносились по лесу. Снова и снова кричали братья, однако, никто не отозвался на их отчаянные крики. И лишь бродяга-ветер насмешливо шептал им, что они потеряли принца Леа.

Глава 7

Был уже полдень, когда Ши открыл глаза. Яркий солнечный свет так слепил глаза, что юноша зажмурился и прикрыл их рукой. Он обнаружил, что лежит в высокой густой траве. Мгновенно в его сознании всплыли все печальные события прошлого дня: Ши с содроганием в сердце вспомнил, что вчера они с Фликом потеряли Меньона. Его вновь охватило чувство отчаяния и безысходности. Он не помнил, когда, в какой момент исчез Меньон Леа, и теперь твердо сознавал одно: им будет еще тяжелее… А самое главное — как найти Меньона? Что с ним, где он? Не находя ответа на мучившие его вопросы, Ши приподнялся, посмотрел вокруг и с удивлением обнаружил, что они с Фликом находятся в открытом поле. Он стал мучительно припоминать, что они с Фликом, выбиваясь из последних сил, шли, шли и шли, стараясь как можно скорее пройти Черные Дубы. И силы почти оставили их, когда они вышли на открытую местность. Бессильно подкосились ноги, неимоверная усталость достигла предела. Оба брата без чувств упали в высокую траву.

Единственно, что в этой трагичной ситуации радовало Ши и вселяло малую толику надежды, это то, что Аннарские леса теперь уже были в пределах досягаемости. Братья поднялись на ноги, стали быстро собирать валявшиеся на траве вещи. Ши с трепетом проверил, на месте ли его заветный мешочек с магическими камнями. Слава богу, камни Эльфов были на месте. Настроение было такое плохое и тягостное, что прошло некоторое время, прежде чем братья начали говорить.

— Ах, Ши! Что же это за наказание! — почти простонал Флик. — Я совершенно не помню, как мы потеряли Меньона. Почему он не закричал? Или это мы не услышали его? Тем ужаснее… Единственное, что я помню, это то, что мы бесконечно долго шли. Потом мне показалось, что у меня отнялись ноги и я упал. Больше я ничего не помню.

Ши печально посмотрел на брата, коротко кивнул и ободряюще похлопал его по широкой спине. Он испытывал глубокое чувство благодарности к брату, который ради него, Ши, добровольно взвалил на свои плечи невероятные беды, трудности и лишения. Он оставил тепло домашнего очага и пошел вместе с ним в заведомо опасный путь. И еще острее, чем прежде, его охватило огромное чувство любви к Флику, ощущение глубокой вечной привязанности к нему.

— Ладно, Флик! Нам нельзя падать духом! Меньон обязательно вернется, только бы он остался жив, — все еще продолжал бодриться Ши.

На душе у Флика было мрачно. Да, он на самом деле недолюбливал кичливого принца, но, справедливости ради, он и вправду был опытным путешественником и охотником, несколько раз спас их, и, если бы не он, кто знает, смогли бы они пройти через этот дикий лес. Сейчас он осуждал себя за до сих пор сохранившееся недоверие к Меньону и больше всего желал видеть его живым.