Меч Шаннара

Терри Брукс

Меч Шаннара

Глава 1

Солнце уже погрузилось в темную зелень холмов на западе Долины, его багряно-красные тени коснулись края земли, когда Флик Омсфорд отправился в путь. Догорал закат. Чьи-то невидимые руки украсили празднично-пурпурной тканью дали. Красно-огненным шелком заметались, заблестели притихшие склоны и долины, Флик шел тихими лесами, где, кроме птиц, не было встречных, узнавал знакомые изгибы заброшенной тропы, которая, петляя, вела вниз, к северному склону, и временами терялась среди огромных валунов, беспорядочно громоздившихся на неровной поверхности земли. Тропа исчезала в густых лесах Долины, чтобы снова на короткий миг появиться на лесных полянах и редких пространствах ровной местности. Флик шел, внимательно поглядывая вперед. По этой тропе он, усталый и изнуренный, не раз проделывал свой путь, неся за плечом небольшую дорожную сумку. На его широком обветренном лице была печать твердой решимости и покоя, и только большие серые глаза выдавали безудержную энергию, которая клокотала за его внешне спокойным видом. Он был молод, хотя коренастая фигура, седеющие каштановые волосы и лохматые брови делали его намного старше. Он носил обыденную свободную одежду, принятую в обиходе у всех людей Долины, и сумку с металлическими инструментами, которые бренчали, звенели и перекатывались в ней.

В вечернем воздухе стояла легкая прохлада, и Флик плотнее запахнул воротник своей открытой шерстяной рубашки. Открытые пространства еще не были видны, и он шел через лесные чащи, пробираясь сквозь густые кусты орешника, перепутанные цепкой травой. Казалось, мрак высоких дубов и угрюмых пеканов, устремленных вверх, закрывает ясное ночное небо. Солнце село, оставив только темнеющую голубизну небес с мириадами нежно мерцающих звезд. Это было странно. Вечерняя заря погасла так быстро, что в воздухе, еще светлом, сразу стали густеть и разливаться холодные тени. Воздух наливался мглою. Огромные кроны деревьев почти не пропускали свет ярких звезд. Лишь в некоторых местах, где деревья открывали небо, разлив звездного блеска был почти нестерпим.

Созвездия блистали в ручье с водой с такой напряженной силой, что их отраженный свет напоминал холодные искры метеоритов. Флик поднял голову вверх. Ночь дышала в лицо холодноватой свежестью загадочных черных пространств. И в который раз, шагая по проторенной тропе, он испытал какое-то смутное ощущение тревоги, щемящее чувство одиночества среди окружавшего его мрачного ночного молчания. Флик сразу заметил, что в этот вечер странная, необычная тишина окутала Долину. Знакомое жужжание и веселая трескотня насекомых, крики птиц, встрепенувшихся после заката солнца и готовых лететь в поисках пищи, — все это отсутствовало. Флик внимательно вслушивался, пытаясь найти хоть какой-то признак жизни, однако, его острый слух ничего не мог обнаружить, кроме полного безмолвия. Эта мертвая тишина выглядела настораживающе. Молодого человека охватило тревожное волнение. Он вспомнил жуткие рассказы о чудовищном существе с черными крыльями, которое видели в ночном небе на севере Долины всего несколько дней назад. Странная безнадежная грусть будто перед неизбежной смертью овладела им. Флик сделал над собой усилие и, отбросив мысли о тревожных признаках какого-то неблагополучия, начал привычно размышлять о своей работе в деревне — как раз на севере Долины, — где люди обрабатывали землю и держали домашний скот. Возвращаясь из своих походов, он каждую неделю приносил жителям деревни необходимые для них различные изделия, рассказывал о новостях и событиях, которые происходили в Долине и небольших отдаленных городах на самом юге. Лишь немногие знали окружающую местность так же хорошо, как он, и еще меньшее число людей отважились бы на подобное путешествие, не имея твердой уверенности в том, что оставленные дома семьи находятся в полной безопасности. Мужчины предпочитали оставаться у очагов своих отдаленных жилищ, и им было решительно все равно, что происходит за пределами их простой устоявшейся жизни. Однако Флику нравилось время от времени совершать такие путешествия, да и жители отдаленных поселений в самом деле нуждались в его помощи и были рады заплатить ему за услугу. Отец Флика был не из тех, кто упускает реальную возможность заработать, поэтому он одобрял походы сына. Все заинтересованные стороны, казалось, были довольны. Флик Омсфорд шел дальше. Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча; отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота. Все кругом быстро чернело и затихало. Странная ночная птица, будто ожившая в этом мрачном безмолвии, неслышно и низко промчалась на своих крыльях, почти коснулась плеча Флика и пугливо нырнула в сторону. И вновь стало тихо. Ни звука, ни движения. В безлунном воздухе слепо застыла земля. Населенный и могучий мир, который еще недавно пел, звенел и гремел всей своей жизненной мощью, теперь превратился в мертвую массу, без живой травы, деревьев, без жизни, времени, людей, движения. Кругом стояла мертвая тишина. Флика охватила безумная тревога. Низко свисающая ветка дерева внезапно ударила его по голове, заставив вздрогнуть и отскочить в сторону. Флик выпрямился и, с досадой посмотрев на вновь застывшую в безмолвии ветку, пошел вперед, убыстряя шаг. Он уже зашел в самую гущу мрачных лесов Долины, где только струящиеся потоки лунного света могли проложить себе путь сквозь густые ветви и лишь смутно осветить извилистую тропу. Стоял такой мрак, что Флик, все-таки пытаясь идти вперед, едва мог различить тропу, которая то и дело сужалась или вообще неожиданно исчезала. И опять Флик явственно ощутил, какое тягостное молчание разлилось вокруг. Казалось, что все живое внезапно уничтожили и он остался совсем один, отчаянно пытаясь выбраться из этой лесной могилы. Он снова вспомнил недавние разговоры о зловещем существе с черными крыльями, и это удручило его еще больше. Опять тревожно заныло сердце, на душу легла глухая тоска. Флик шел и с беспокойством оглядывался по сторонам. Но вокруг — ни на тропе, ни на деревьях — никого не было. С некоторым облегчением он зашагал дальше. Перед тем, как вновь войти в темную гущу леса, Флик на короткий миг остановился на поляне, залитой лунным светом, и посмотрел вверх. Небо было высоким и темным. Звезды померкли. И Флик опять пошел вперед, теперь уже гораздо медленнее, с трудом отыскивая тропу, которая вдруг резко сузилась и вскоре исчезла совсем. Он понимал, что в действительности этого не может быть, это не более чем мираж. Однако окружающий мир давил на него, заставляя поверить в мрачную невероятность, и в душе молодого человека вместе с тревогой стала подниматься волна глухого отчаяния. Он был бессилен что-либо изменить или вернуть привычный ход событий. Казалось, мертвый мир на какое-то мгновение смягчился, сжалился и отступил. Флик снова вышел на привычную дорогу и хорошо мог видеть тропу и высокое ночное небо, просвечивающее сквозь огромные деревья. «Полно, — сказал он сам себе, — может, все не так страшно, как это кажется». Он находился в самом центре Долины, примерно в двух милях от дома. Это сразу успокоило его и отвлекло от тревожных мыслей. Он улыбнулся и, насвистывая старую кабацкую мелодию, быстро зашагал вперед. Лес кончился; почти открытая местность и близость дома вернули ему прежние силы и уверенность. Недавние неприятные ощущения сменились радостным воодушевлением. Внимание его несколько притупилось. И он не заметил, что огромная черная тень внезапно отделилась от дуба-великана и медленно движется ему навстречу, будто намереваясь преградить дорогу. Подобно огромному черному монолиту, тень нависла над Фликом, всей своей ужасающей мощью угрожая раздробить, уничтожить его. С отчаянным криком ужаса Флик отскочил назад, его сумка с металлическими инструментами со звоном ударилась о твердую землю. Быстрым движением руки он выхватил из-за пояса острый длинный кинжал, пытаясь защитить себя. Но его действия немедленно пресекли. Огромная рука зловеще протянулась и повисла над ним, словно решая, уничтожить его немедленно или подождать с неминуемой карой. Леденящий ужас сковал все его существо. Сердце бешено колотилось. На лбу выступил пот. Ноги и руки дрожали. Однако, к величайшему удивлению Флика, это громадное существо опустило руку, будто сжалилось над ним, и обратилось к нему вполне миролюбиво: