Меч Шаннара

Глава 33

Затаив дыхание, Ши осторожно погладил рукой древнюю сталь Меча. В свете факелов она отливала ярким блеском, а поверхность Меча была такой гладкой и сверкающей, словно этот легендарный Меч никогда не участвовал в сражениях. Меч был на удивление легким и весь его вид свидетельствовал о большом искусстве древних мастеров. На рукоятке Меча было ювелирно выгравировано изображение руки, несущей горящий факел. Ши бережно взял драгоценное оружие и посмотрел на Панамона Крила и Кельтцета, ища у них поддержки и одобрения. Юношу до сих пор била нервная дрожь, его сердце было готово выскочить из груди. Боже, еще недавно он не смел даже думать о том, что ему доведется держать в руках легендарный Меч! Ши крепко сжал Меч обеими руками. Голова у него закружилась, все поплыло перед глазами, и ему показалось, что он провалился в мрачную пустоту подземелья и летел, летел, пока… Юноша с трудом открыл глаза. Панамон и Кельтцет молча стояли рядом, бесстрастно взирая на юношу. Все было по-прежнему: тихо, безмолвно, как в могиле. Вопреки ожиданию Ши ничего сверхъестественного не произошло.

…В зловещем полумраке почти пустой камеры неподвижно застыли темные воды небольшого каменного бассейна. В этих угрюмых водах еще спала, еще дремала могущественная сила лорда Уорлока…

Внезапно Ши ощутил, как странная горячая пульсирующая волна, как разряд электричества, прошла по древней стали Меча и перешла в его ладони. Затем все ощущения исчезли. Пораженный этим, Ши отступил назад и опустил оружие. В следующий момент все его существо вновь пронзило резкое ощущение горячей пульсирующей волны, которая, пройдя по оружию, вошла в его тело. Мышцы Ши инстинктивно сжались. Испугавшись, юноша хотел положить на пол этот загадочный талисман, но в отчаянии обнаружил, что не может это сделать. Руки перестали ему повиноваться, а Меч стал — неразрывной частью его существа. Сердце Ши словно окаменело, по лицу катились капли холодного пота. Руки Ши были прикованы к холодной стали Меча Шаннара, и никакая сила не могла их оторвать.

Прошло несколько мгновений, и юноша опять почувствовал, как поток энергии, исходящей от легендарного Меча, перешел в его тело, и теперь они были соединены одной невидимой нитью. В Мече пульсировала незримая жизнь, и в унисон этому загадочному биению стучало взволнованное сердце Ши. Теперь они были одно целое, и это ощущение стремительно, как стрела, пронзило юношу. Меч Шаннара стал неотъемлемой составной частью его существа. Холодная сталь Меча, казалось, ожила в трепетных руках Ши, на ее поверхности появились животрепещущие огненные блики. Юношу охватило безумное волнение, ему почудилось, что Меч оживает и превращается в одушевленное существо. Волна теплых, незнакомых прежде чувств и удивительных ощущений нахлынула на него, как бы указывая на то, что он плохо знал себя раньше и не мог быть самим собой. Следующие минуты лишь укрепили юношу в этих ощущениях.

Отступив назад, Панамон Крил и Кельтцет с тревогой наблюдали за Ши, который, очевидно, впал в состояние глубокого транса. Веки юноши были опущены, дыхания почти не было слышно, а сам юноша, подобно каменной статуе, неподвижно застыл на месте, крепко держа в руках легендарный Меч. Неясный свет факелов бросал мрачные тени на его бесстрастное лицо. Охваченный тревогой за юношу, Панамон Крил хотел было приблизиться к Ши и хорошенько встряхнуть его за плечи, но что-то удержало его от этого шага.

Внезапно Ши почувствовал, что все вокруг него расплывается, уходит, исчезает. Перед глазами пошли круги, и в них медленно растворились знакомые фигуры Панамона и Кельтцета. Странный поток окутал все его существо, лишив возможности двигаться и сопротивляться. Тело стало легким и невесомым, и весь он, казалось, вот-вот провалится в бездонную преисподнюю.

…И в этот момент зловещим вихрем всколыхнулись мрачные воды бассейна, закрутились, завертелись в немыслимом водовороте, и на поверхности воды показалась одинокая голова мертвеца. Туловища не было, одна чудовищная голова, без волос, без глаз, с полуоткрытым зияющим черным ртом, скорее напоминавшая истлевший череп, плавала у края бассейна. Кровь леденела в жилах от этого зрелища. Тотчас из внезапно открывшихся потайных дверей медленно вышли страшные уродливые существа, напоминавшие собак с человеческими лицами, которые верно служили Хозяину. Они подошли к бассейну и замерли на месте. Все это означало, что проснулся властелин этого мрачного царства лорд Уорлок…

В эти минуты с Ши происходило что-то особенное, необъяснимое и важное для него, что он еще не особенно хорошо понимал, но чувствовал с предельной остротой. Все его ощущения, чувства были обострены. В эти короткие мгновения целый калейдоскоп событий, явлений, чувств, мыслей, надежд, воспоминаний промелькнул в его воображении. Он как бы заново пережил многие моменты своей жизни. Эмоции захлестывали его. Юноше хотелось плакать из-за несбывшихся надежд своей юности, из-за неизведанного счастья первой любви, из-за повергнутых в руины идеалов добра. Он увидел себя со стороны, наивного, доверчивого, погруженного в свой узкий мир событий и чувств. Розовые теплые краски детского и юношеского мироощущения, вселенской любви ко всему живому безвозвратно уходили от него, так и не оправдав себя. Суровая мрачная реальность с ее холодной жестокостью и точным расчетом заслоняла прежние светлые мечты. Ши вдруг понял, что он меняется, он переходит в другой мир и у него теперь иное ощущение этого мира.

Вслед за этим новые ощущения на какое-то время покинули Ши. Оцепенение слетело с него, глаза открылись, картины прошлого исчезли. Ши с удивлением обнаружил, что стоит на том же самом месте, держа в руках Меч Шаннара. Недалеко от него неподвижно стояли Панамон Крил и Кельтцет и не сводили глаз с юноши. Внезапно скалистый тролль перевел свой взгляд на сверкающую поверхность Меча. Ши мгновенно опустил голову и посмотрел на Меч, который в ту же секунду вспыхнул, и все вокруг озарилось теплым розовым светом. Ши снова ощутил знакомую пульсацию древнего металла, которая против его воли наполнила все его существо животворным ритмом. Казалось, Меч передавал юноше частицу себя, своего биения, и это входило в него навсегда.

Спустя мгновение глаза юноши закрылись, веки отяжелели, по телу заструилось приятное тепло, и к нему вернулись воспоминания прежних лет. Нельзя сказать, что это были совершенно бесконтрольные психические и эмоциональные проявления. Нет, временами Ши пытался сбросить с себя это благостное наваждение и понять, что с ним происходит в действительности. Однако образы неистовой чередой роились вокруг него, плясали, бесновались и не хотели уходить. И юноша вновь и вновь погружался в мир собственных ощущений и переживаний недавних лет. Как на ладони, перед ним проплывали все мельчайшие подробности, откровения, его собственные суждения и поступки, его характер, его сложный внутренний мир. Ши со многим был не согласен, осуждал свои прежние действия и поступки, недоумевая, почему он не понимал этого раньше, почему это прозрение и ясное понимание пришло к нему только сейчас. Как много сделано ошибок, как четко они видны теперь! Как много сил и времени потрачено зря! Почему раньше, погруженный в слепоту, он не мог разобраться в своем внутреннем мире и навести в нем порядок? Только сейчас настоящий Ши Омсфорд предстал перед ним во всеоружии ложной самоуспокоенности и эгоизма. Правда, в жизни Ши было и много хорошего, но оно служило узким однонаправленным целям, отнюдь не оправдывая высокий смысл и назначение человеческого существования.

И снова образы прошлых лет неистовым потоком хлынули в сознание Ши. Он впервые с обнаженной откровенностью увидел самого себя со стороны, и ему трудно было, подчас невозможно, принять себя целиком. В неразрывной цепи событий прошлых лет он обнаружил такое количество ошибок, упущений, что ему стало стыдно за Ши Омсфорда! Он вдруг с потрясающей очевидностью увидел всех тех, кому когда-то невольно причинил боль, к кому был несправедлив или невнимателен. Как он мог быть таким черствым, бездушным и эгоистичным, не видеть боль и страдания других людей, не пытаться помочь им или облегчить их жизнь. Все его страхи, сожаления, укоры совести — все вдруг вышло на поверхность и стало отчетливо видно. Перед ним был Ши Омсфорд, который после встречи с Носителем Черепа бежал из Тенистой Долины не для того, чтобы защитить и спасти от беды свою семью и друзей. Им руководило паническое чувство страха, из-за которого он позволил Флику идти вместе с ним в опасные и неизведанные дали. Этот Ши Омсфорд смог идти бок о бок с человеком, чей моральный облик представлялся ему весьма и весьма сомнительным, более того, он даже позволил Панамону Крилу рисковать ради него жизнью.