Зверь над державой

— После спровоцированных переворотов, — поправил Коган.

— А их надо еще провоцировать? — удивилась Катя.

— Обязательно, — полковник прикурил сигарету, затянулся и продолжил, — Нельзя давать заговорщикам полностью закончить подготовку, труднее будет подавить переворот.

Но вот расписать эти неудачные попытки в СМИ надо будет со всей красочностью. Соответственно, поднимется волна народного гнева с требованием запретить все партии. А как тогда управлять страной? Как выбирать правителей? Провести референдум, конечно инициатива должна быть организована снизу, о конституционной диктатуре "Отца народов". Вот вам и абсолютная монархия, которую Вы так хотите, Сан Саныч, — Коган, улыбаясь, подмигнул Логинову.

— А вы опасный человек, Павел Ефимович, — после недолгой паузы сказала Екатерина, — вот так, за несколько минут, составить такой план.

— Ну, это даже не план, это скелетная схема, один из возможных вариантов, — полковник задумался, — Понимаете, Катенька, если просто проанализировать, что в те годы творилось… "Отец народов" разделял спецслужбы, заставляя их решать одни и те же задачи, бесконечно и злобно конкурируя друг с другом. Постоянные интриги, борьба за место возле Сталина, борьба за власть… Власть, построенную на крови тысяч и тысяч.

— И ты считаешь, во всем виноват Сталин? — прервал свое молчание Викентьев.

— О, вот только давай не будем искать виноватых. Возможно, окажись ты или я на его месте, творили бы то же самое, — полковник задумался, — Времена тогда были такие. Или ты, или тебя. Это вина в меньшей степени конкретных людей. Это следствие прогресса. Человечество слишком резко перешагнуло от слабости перед природой к власти над ней. Планета вдруг стала ощутимо меньше. Мировоззрение, как отдельных людей, так и всего общества, просто не успевало перестраиваться в соответствии с реалиями.

— Да вы еще и философ, — восхитилась Катя, — А вы, Павел Ефимович, не боитесь, что мы своим прогрессорством только ухудшим положение там?

— Еще как боюсь, но только не в том случае, если мы сможем очень четко контролировать ситуацию.

— А как это сделать? — спросил Воропаев. Он практически не принимал участия в разговоре. После постигшей его трагедии Женя стал очень замкнутым и молчаливым.

— Вот здесь нам и потребуетесь Вы, Евгений. Десантируетесь в одну из ключевых фигур и будете с нашей помощью стабилизировать положение.

— В Сталина меня закинете? — решил уточнить Воропаев.

— Упаси боже, — засмеялся Коган, — вас, молодого человека, в старика. По-моему, это нонсенс. И вообще, подбор кандидатуры реципиента без участия и согласия донора считаю недопустимым.

— А не рано ли мы собрались контролировать ситуацию, которую еще не создали? — опять задал вопрос Викентьев, — Ведь еще и бита информации не передано.

— Да, время поджимает, там ведь уже лето тридцать седьмого, а мы еще ничего не сделали, — подтвердила Катя.

— Ну а кто мешает? — полковник выдержал паузу, улыбнулся, — Завтра с утра приступаем к варианту "Бог из машины".

Глава 2

У всесильного наркома жутко болела голова.

— Опять я вчера перебрал, — подумал он, — но Женька-то как была хороша. Но, все-таки, надо с пьянкой заканчивать. Хотя, с другой стороны, сколько мне осталось?

Нарком внутренних дел СССР Николай Иванович Ежов недавно окончательно понял, что как только он сделает то дело, ради которого его вознесли на этот ответственный пост, «хозяин» его уберет. Выкинет, как отработавшую свое изношенную деталь машины. Государственной машины управления. Своей далеко не глупой головой, Ежов, не имеющий вообще никакого образования, все-таки сообразил, что осталось у него совсем мало времени, полгода, от силы год.

В дверь постучали.

— Да, входи, — разрешил нарком, потирая висок пальцами.

В дверном проеме «нарисовалась» подобострастная физиономия секретаря, старшего лейтенанта НКВД.

— Ну что там у тебя? — головная боль медленно, но уходила. Принятые сразу после приезда в наркомат немецкие таблетки начали действовать.

— Списки, на подпись, — секретарь положил на край стола пухлую папку, — И Слуцкий, начальник седьмого отдела, на прием просится. «Расстрельные» списки могли и подождать, заключенные никуда не денутся, а вот начальник иностранного отдела НКВД просто так с утра не придет.

— Кто такой Слуцкий, я и без тебя знаю. Зови и чаю нам сделай.

В кабинет вошел комиссар госбезопасности второго ранга с двумя орденами красного знамени на груди. Ежов указал ему на низкое глубокое кресло, стоящее сбоку от стола. Имея очень маленький рост, всего 151 сантиметр, нарком всегда сидел сам на высоком стуле, а под ногами у него стояла маленькая табуретка.

— Ну, здравствуй, Абрам Аронович, — Ежов пожал протянутую ему руку, — Что там у тебя.

— Очень интересное дело, Николай Иванович, — Слуцкий долго устраивался в неудобном кресле, — помнишь, я тебе на той неделе докладывал, о том, что радист нашего Мюнхенского резидента на связь вышел?

— Это тот резидент, которого, по твоим же утверждениям, Гестапо два месяца, как взяло? — уточнил нарком, — И который, после этого, якобы, секретные чертежи у «Сименса» раздобыл и выслал описание какого-то… Как его там?

— Фототелеграфного аппарата, — подсказал начальник ИНО, — Именно. Позавчера собрали этот фототелеграф. Начали испытывать и…, - Слуцкий замолчал.

В кабинет, предварительно постучав, вошел секретарь и стал аккуратно расставлять с подноса горячий чай в высоких стаканах с серебряными подстаканниками, серебряную сахарницу с кусковым сахаром и серебряную же вазочку с печеньем. Подождав, пока старший лейтенант НКВД покинет кабинет, комиссар госбезопасности второго ранга продолжил: — В общем, после того, как собрали аппарат и заправили фотопленку, он заработал без подключения к приемной радиостанции и без, — Слуцкий раскрыл лежащую у него на коленях папку, прочитал что-то на лежащем сверху документе, — и без синхронизации. Причем, технические спецы утверждают, что без синхронизации аппарат работать не может. Вчера проявили пленки и…, - начальник ИНО замялся и замолчал.

— Ну что ты, как девка перед голым мужиком мнешься, Абрам Аронович, — усмехнулся нарком, прихлебывая горячий чай, — говори.

— На всех трех пленках, — Слуцкий достал из той же папки на коленях толстую почку фотографических отпечатков, — подробные карты отдельных участков Советского Союза. И на всех неизвестные нам месторождения.

— Месторождения чего? — переспросил нарком.

— Вот здесь, например, — комиссар второго ранга перебрал несколько фотографий, вытащил одну и положил перед Ежовым, — нефть. Это на южном Урале, на севере Оренбургской области. Я сегодня с утра успел у геологов проконсультироваться. Там как раз экспедиция из Ленинграда работает. Именно нефть ищет. А здесь точные координаты. Ставь буровые вышки и качай. Но, вот это еще интереснее, — Слуцкий вытащил еще одну, помеченную красным карандашом, фотографию, — Якутия. Здесь вообще месторождение алмазов.

— Алмазов? — Ежов настолько удивился, что даже перестал пить чай, а кусок сахара (нарком любил чай вприкуску) упал на подсунутую начальником ИНО фотографию, — Сказки рассказываешь. Это кто же нам такую «дезу» лепит? — перешел на жаргон нарком.

— В том-то все и дело, что на дезинформацию не похоже. И, потом это еще не все. Вчера, после зарядки чистых пленок, аппарат снова заработал, — Абрам Аронович прервался, перемешал сахар в своем стакане, и тихо, в отличии от шумно прихлебывающего наркома, сделал пару глотков чая.

— Ты, того, Абрам, не тяни, — не выдержал Ежов, — говори, давай.

Слуцкий сделал еще глоток и продолжил: — На пленке плохо видно, мелковаты негативы, но я отдал на распечатку. Сейчас досушивают. Прямо сюда приказал принести. Кажется, там чертежи какого-то стрелкового оружия.

— И что же вы им подсунули? — Павел Ефимович Коган все никак не мог отойти от смеха, вызванного рассказом Николая. Он только что прилетел из Москвы и сразу же, не заходя в гостиницу, решил выяснить последние новости.