Страница 28 из 97
Параллельно с уточнением места нового откровения, Корана, в ряду других Мухаммад осмысливает и свою миссию: каждому народу посылалось Писание на его родном языке. Коран— Писание, посланное специально арабам, последнее, наиболее совершенное откровение, а Мухаммад — последний пророк, наказание Аллаха будет последним, страшным судом. На вопросы, когда же он наступит, Мухаммад отвечал: «Я не несу иного, чем другие посланники [+123], и не знаю я, что будет сделано со мной и вами, я лишь следую за тем, что мне внушено, я только ясный увещеватель» [Кор., пер., XLVI, 9/8].
Главной фигурой среди пророков в этот период оказывается Муса, который впервые до Мухаммада получил Писание, скрижали завета. Рассказы о нем многократно повторяются с разной степенью подробности.
Претензии Мухаммада встать выше ветхозаветных пророков не слишком затрагивали самолюбие мекканской верхушки, его принимали за одержимого, назойливого, но не слишком вредного. Характерно, что большинство рода Абдалмутталиба не последовало за Мухаммадом даже на шестом году проповеди. После начала открытой пропаганды, за время, пока мекканская верхушка относилась к ней настороженно, но без открытой вражды, число мусульман, по крайней мере, удвоилось.
Считать это успехом было нельзя, но все же распространение влияния Мухаммада стало вызывать ее раздражение. Взрыв произошел, когда Мухаммад, обличая почтенных сограждан, стал утверждать, что их отцы и предки горят в адском пламени за свое неверие [+124].
Это вызвало откровенную враждебность и преследование мусульман. В описании этих гонений, несомненно, есть немало преувеличений и стремления всячески опорочить врагов ислама. Все же, видимо, открытые моления у Ка'бы пришлось прекратить и молиться небольшими группами в окрестных ущельях, но и здесь на мусульман иногда нападали, и происходили драки. Родители многих молодых людей запирали своих детей-мусульман и даже сажали на цепь. Особенно тяжело приходилось зависимым людям [+125]. В пылу борьбы пострадали и дочери Мухаммада, Рукаййа и Умм Кулсум, — Абу Лахаб заставил своих сыновей развестись с ними, и они вернулись в отцовский дом.
Как утверждают биографы Мухаммада, он предложил своим последователям спастись от преследований выездом в Эфиопию. Сначала туда выехала небольшая группа во главе с Усманом б. Аффаном. Но немного времени спустя Мухаммад решил пойти на компромисс с мекканцами и в одной из проповедей (сура LIII) объявил ал-Лат, ал-Уззу и Манат благородными предстательницами перед Аллахом. Это примирило с ним мекканцев, и они будто бы даже стали молиться вместе с Мухаммадом [+126]. Услышав об этом, эмигранты вернулись из Эфиопии. Затем Мухаммад раскаялся в своем компромиссе и объявил эту фразу наущением шайтана [+127]. Враждебность мекканцев еще более обострилась, и теперь уже около сотни мусульман, порвав с семьями, переехали в Эфиопию [+128].
Причина их отъезда, называемая мусульманскими историками, вполне правдоподобна и понятна, и все же возникают некоторые сомнения, была ли она единственной. Некоторые исследователи видят в ней проявление внутренних противоречий в общине [+129]. На это кроме всего прочего указывает и упорное нежелание части эмигрантов переехать к Мухаммаду в Медину, когда его положение там уже достаточно укрепилось. Хронология этих событий весьма противоречива. С одной стороны, говорится, что Умар был сороковым или сорок пятым мусульманином и принял ислам в зу-л-хиджжа шестого года пророчества [+130], т. е. в октябре 615 г. С другой стороны, утверждается, что первая группа эмигрантов выехала в раджабе пятого года [+131] (т. е. в апреле — мае 614 г.), вскоре после принятия Умаром ислама [+132]. Можно допустить, что первая датировка неверна и Умар принял ислам на год раньше. Но тогда это вступит в противоречие со сведениями о числе мусульман: к моменту принятия ислама Умаром их было чуть больше сорока, а уехало в Эфиопию по второму разу более 80 мужчин, следовательно, эти два события разделяет немалый промежуток времени. Это подтверждается сведениями ат-Табари, что Хамза и Умар приняли ислам после отъезда первой группы [+133].
То, что отъезд первой группы был именно попыткой переселения, доказывается разрывом родственных связей — возвращавшимся пришлось искать в Мекке покровителей из других родов [+134]. Отъезд второй группы мусульман, по-видимому, произошел уже после принятия ислама Умаром, т. е. в конце 615 г.
Среди уехавших оказались такие близкие Мухаммаду люди, как Джа'фар б. Абу Талиб и Рукаййа, которую он успел выдать за Усмана б. Аффана. В Мекке около гонимого пророка осталась небольшая группа наиболее преданных его последователей, которые закалились в гонениях и впоследствии составили надежное ядро общины.
События следующих двух — двух с половиной лет никак не расчленяются, рассказы о преследованиях горстки мусульман, о невольных отступничествах под давлением родни никак не датируются и не поддаются размещению даже в относительной последовательности. Выносить преследования Мухаммаду помогала поддержка главы рода, Абу Талиба, который хотя и не разделял убеждений племянника и сына, но и не считал возможным оставить их без покровительства. Неоднократные визиты к нему мекканской знати с просьбой или угомонить племянника, или отказать в покровительстве кончались безрезультатно. Наконец отцы города решились на крайнюю и небывалую меру: объявили бойкот хашимитам и подписали договор, по которому обязывались не иметь дела с хашимитами (не вступать с ними в браки, ничего им не продавать и ничего у них не покупать). Грамота была помещена для сохранения в Ка'бу [+135].
Судьбу хашимитов добровольно разделили бану ал-мутталиб. Те и другие оставили свои дома, находившиеся в разных районах города, и сконцентрировались на его юго-восточной окраине, около дома Абу Талиба [+136]. К ним присоединились некоторые мусульмане из других родов (например, махзумит Абу Салама б. Абдаласад, сын дочери Абу Талиба, вышедшей замуж за махзумита) [+137]. С другой стороны, не все хашимиты пошли на добровольное изгнание, вполне естественно, что Абу Лахаб остался на стороне противников Мухаммада.
Никаких подробностей о жизни хашимитов в блокаде не сообщается. Построили ли они новые жилища или жили на участке (дар) Абу Талиба в палатках — неизвестно. Однако, судя по дальнейшим событиям, право собственности переселившихся на покинутые ими дома и участки не аннулировалось. Видимо, им не препятствовали производить закупки и торговать на стороне, но доставка продуктов была сильно затруднена, так как сообщается о случае, когда племянник Хадиджи ночью тайно провез вьюк зерна [+138]. Естественно, что речь идет о какой-то особой ситуации, ибо невозможно представить, чтобы две-три сотни человек могли прожить без закупки продуктов в течение нескольких лет. Со слов Абдаллаха б. ал-Аббаса сообщается, что во время бойкота несколько человек умерли от голода [+139], но это весьма сомнительно, так как в биографических словарях не упоминается ни один хашимит или мутталибит, погибший почетной смертью за пророка.
Бойкот затянулся на два или даже три года [+140], но не достиг цели — родичи не лишили возмутителя спокойствия своей поддержки, хотя большинство их и не разделяло его убеждений. Неестественная ситуация в городе не могла продолжаться до бесконечности, тем более что среди мекканцев, имевших родственников среди бойкотируемых, стало проявляться недовольство тяготами, которые переживает родня. Наконец, несколько влиятельных лиц из разных родов взяли на себя гарантию неприкосновенности и покровительства (дживар) и положили конец бойкоту. При этом рассказывается, как Мухаммад, согласно данному ему откровению, объявил, что договор о бойкоте по повелению Аллаха уничтожен; когда его достали, то оказалось, что термиты съели весь текст, кроме вводной формулы «Во имя Аллаха милостивого, милосердного» [+141]. В том, что термиты съели кожу или папирус, нет ничего невероятного, невероятно, что осталась указанная формула, — ее еще просто не существовало на мекканских документах (см. гл. 4 о договоре в Худайбии).