Вражда

- О, нет, оставьте! Все расходы я беру на себя, - светлоглазый взволнованно приложил ладонь к сердцу в знак искренности. - Или доставить вас домой? Назовите адрес - экипаж, к вашим услугам.

«А вдруг?.. - робко блеснула далекая вспышка в потемках тоски и безнадежности, сгустившихся вокруг Рагнхильд. - Нет, нет! Я не стану ни о чем просить!..» - мгновенный блеск погас, осталась только тлеющая где-то в глубине сердца крохотная искорка.

Она покачнулась, закрыв лицо рукой. Озабоченный Гертье осторожно подхватил ее под локоть.

- Простите мою вольность - я без позволения… Клянусь честью, сьорэнн, я защищу вас от любой опасности. Кавалер Гертье, ваш покорный слуга. Разрешите помочь…

- Да… я… разрешаю, - выдохнула Рагнхильд, слабея.

- - Бог мой, Гертье! - вытаращился Бабель, когда его молодой приятель подсаживал девицу в фиакр. - Кого ты подобрал?

- Замолкни, дружище, и перебирайся на подножку. Девушка совершенно замерзла, вот-вот лишится чувств. Приятель, гони! Бабель, как только приедем, беги наверх и растапливай печь, а я поведу барышню по лестнице.

Рагнхильд слушала их диалог еле-еле, в полуобмороке. Она старалась сжаться под ольстером, чтобы сохранить хоть малую толику тепла, доехать до жилья и - о, счастье! - до печки! Только бы оказаться в закрытом помещении, где есть очаг и дрова - или торф, или уголь, безразлично, - тут-то она сумеет согреться!

Холод немного ослабил хватку. Рагнхильд стало чуть легче. Но порой за звуками копыт и колес ей мерещился бесплотный голос: «Ты думаешь, это - спасение? Не радуйся раньше времени. Мы сломим тебя!» Из-за дуги кожаного фордека, накрывшего пассажиров, словно раковина, на миг показался чей-то прозрачный лик с острыми глазами-звездами, взглянув из стылого воздуха в лицо жертвы.

Заставив себя забыть о приличиях, Гертье обнял девушку за плечи, чуть прижав к себе, чтобы ей стало немного теплее.

- Мой дом совсем недалеко, скоро приедем. Постель, ужин… вино, если захотите. Когда оттаете - скажете, кто вы и куда вас отвезти. Не бойтесь, мы - порядочные люди.

- О да! - важно фыркнул Бабель, потирая нос. - Мы - джентльмены!

- Мой милый джентльмен, мы будем спать на полу. Тюфяки и покрывала возьмем у консьержа.

- Если даст. Мне так и кажется, что он обложился всеми тюфяками, сколько у него есть.

- Думаю, уступит на ночь… по талеру за штуку. И вот еще - войди к нему и отвлеки внимание. Мне все равно, что старикан думает о нас, но репутация сьорэнн не может быть запятнана ни в коем случае. Она войдет и выйдет незамеченной, и так будет, даже если ради этого тебе придется отречься от пьянства, а мне - от наследства.

- Вот так оказия! - Кефас задумчиво поковырял плотно утоптанный снег наконечником трости. - А ведь мы почти настигли ее. И вдруг… словно улетела, Не думаю, что сейчас она способна быстро двигаться.

Гереон осматривал улицу с того места, где обрывался след. Девушка не могла исчезнуть, не оставив никаких примет. Скажем, отпечатки башмачков. На снегу, прорезанном ободьями тележных колес и смятом литыми каучуковыми шинами фиакров, виднелись оттиски подошв и каблуков, осели и твердо запечатлелись запахи. Гереон втянул едва ощутимый кисловатый дух крепко выделанной воловьей и козлиной кожи, шерстяной аромат отлично промытого и окрашенного сукна, стальной привкус обувных подковок и железо конских подков.

- Уехала в экипаже. Она остановилась здесь, - указал Гереон тростью. - Кто-то приблизился к ней, она повернулась… Некоторое время они беседовали, затем вместе пошли к проходу между сугробами. И отправились в ту сторону, - трость показала на северо-восток.

Кефас провел глазами по траектории, описанной тростью Гереона, принюхиваясь и присматриваясь.

- Ее увез мужчина, - уточнил он, поразмыслив. - Молодой; он немного надушен опопанаксом… духи из камеди, слышишь? А экипаж был наемный.

Вскоре они встретили пустой фиакр, ехавший с полуночной окраины к главным островам города. Извозчик остановил коня в надежде, что щегольски одетым господам потребуется экипаж, но двое в жемчужно-сером с обеих сторон заглянули в двуколку, пошевелили тростями под сиденьем, молча обменялись взглядами, и потом младший из них заговорил:

- Ты возил девушку и парня. Только что, не более получаса тому назад. Куда ты их отвез, где высадил?

- Запамятовал, - усмехнулся в ответ извозчик.

Кто знает, зачем они разыскивают парня и девчонку? Откуда им стало известно, что те двое встретились и укатили вместе?.. Девица может оказаться улизнувшей из родного дома; договорилась сбежать с милым - а ее дружок сердечный нарочно петлял по Маэну и морочил голову извозчику, чтобы в условленное время как бы случайно подхватить свою пассию на улице. Если их поймают - вроде сговора и не было, а кучер - свидетель. Или окажется, что она - служанка, утащила из ларца хозяйки бриллиантовую парюру, весь набор - кольца, серьги, фермуар и фероньерку! немыслимых денег стоит! и, конечно, из-за слепой любви к молодчику. А он ее в висок свинчаткой - бац! и в прорубь. Всяко может статься - у жулья много разных затей!

В общем, как ни поверни, придется франтам раскошелиться за искренний рассказ.

- Морозно, знаете ли, господа! До нутра проняло; станешь ли тут запоминать?..

- Бывает еще холодней, - спокойно сказал старший денди, глядя извозчику в глаза. Возница вдруг понял, что щеголь и не мигает вовсе, а зрачки у него будто разгораются. Извозчик в полной растерянности повернулся к младшему франту, а он - о, матерь Божия! - ну вылитый ночной кошмар!.. С перепугу кучер вздумал посильней тряхнуть вожжами, послать лошадь вскачь - но, оказалось, руки так сковало мертвящим холодом, что они одеревенели по плечи и стали бесчувственными.

- Ты хочешь денег… - начал молодой франт, а старший закончил:

- …или вернуться живым?

- Вторая набережная, - в ужасе забормотал извозчик, ощущая, как лед, обездвиживший руки, наползает, пробирается в грудь и останавливает дыхание, - на Маргеланде, двадцать седьмой дом…

Щеголи отвели глаза - и к рукам извозчика вернулась подвижность. Не медля, он хлестнул коня и поспешил уехать подальше от страшных встречных.

- Меня охватывают нехорошие предчувствия, - признался Кефас. - Вторая набережная… Этого не могло случиться!

- Как правило, Кефас, случается то, против чего не принято надежных мер, - мрачно ответил Гереон. - Надеюсь, ты заметил запах третьего ездока - рыхлый, полный мужчина, что натерся иссопом от прыщей и намазался кольдкремом. И у него талисман из аметиста.

- Не могу поверить, - Кефас поводил головой из стороны в сторону. - Нет, так не должно быть!..

- Бывают встречи, которых нельзя избежать, - напомнил Гереон о чем-то общеизвестном, но Кефас упорно отвергал его мудрость:

- Расстояние, вражда, полное неведение друг о друге! И чтобы первым встречным оказался именно…

- Хватит сетовать. Поспешим; еще не поздно вмешаться, - поторопил Гереон.

Поднимаясь по лестнице как можно тише и поддерживая незнакомку под локоть, Гертье задумался о том, какое мнение сложится у кареглазой красотки, когда она вступит в жилище кавалера дан Валлеродена. Ни швейцара, ни лакеев, принимающих в прихожей верхнее платье господ. Он сам велел кривой старухе-служанке не переставлять ни одной вещицы во время уборки; значит, все осталось так же, как было брошено утром.

Третий этаж - почти роскошно, не правда ли? В центре

Маэна за те же деньги сдадут комнатку на чердаке, под самым небом, и уголь для печки придется таскать самому.

Из комнатной тьмы дохнуло слабое дуновение тепла - последний вздох остывающей печурки. Служанка едва протопила жилье, бестолочь! Гертье поставил трость рядом с зонтом, бесшумно и ловко метнул свой картуз на крючок вешалки - и, как всегда, попал.

- Секунду. Скоро вы согреетесь. - Сняв ламповое стекло, он чиркнул спичкой, поджег фитиль и подвернул винт десятилинейки. Серный дымок и горячая вонь пиронафта противно защекотали ноздри. Посмотрев мельком на ведра с углем, стоявшие за дощатой загородкой у двери, Гертье с огорчением вспомнил, что поутру не дал старухе денег, чтоб она пополнила запас. Служанка, разумеется, и пальцем не пошевелила, поскольку, по ее любимой присказке, «задарма и прыщ не сядет». Итого осталось дай бог ведро с четвертью. И наверняка старая карга долго выступала перед сочувствующим консьержем с проповедью о пустоголовых ветрениках: «В тиятры ходить, пить-гулять - это они умеют, а о дровишках забывают господа-то наши расчудесные!»