Страница 4 из 7
Когда они подошли к лифту, Абдулла вдруг замер и шмякнул себя ладонью по голове.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил профессор.
— Да нет, ничего особенного, — махнул рукой Абдулла, — просто я забыл купить елку.
— Это не дело, — с серьезным видом сказал профессор, — пойдемте, я помогу Вам выбрать хорошее деревце.
Баум не только помог выбрать, но и сам заплатил за елку, сославшись на то, что с пустыми руками в гости под Новый год не ходят: так пусть в этих руках будет хотя бы елка.
Прежде, чем войти в квартиру, Абдулла позвонил домой по мобильнику и предупредил своих, что придет не один. Не разделяя взглядов некоторых консерваторов, утверждавших, что женщина должна находиться на своей половине и не показываться на глаза чужим мужчинам, Абдулла всякий раз приводил в пример Хадиджу, первую жену Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!), которая активно участвовала в общественной жизни и была незаменимой помощницей Мухаммада Мустафы.[9] Ограничивая мир женщины, говорил Абдулла, мужчина ограничивает свой собственный мир.
Дома у Абдуллы не на шутку готовились к празднику. Огромный стол, стоявший посреди гостиной, был покрыт ручной работы белой скатертью, украшенной касыдами известных средневековых поэтов. На столе симметрично размещались блюда с фруктами и салатами. По краям стола особняком стояли две большие плошки с устрицами, а посередине — над царством мисок и тарелок — безраздельно властвовали два когда-то родных брата-кувшина (один — с отбитым набалдашником на крышке), наполненные розовой жидкостью, с виду напоминавшей морс. Из кухни, находившейся неподалеку, ласково и по-домашнему пахло уткой с яблоками.
Но радость общения с женами была недолгой. Представив им профессора и вспомнив все известные употребив все доступные ему лестные эпитеты, касавшиеся ума, таланта и интеллигентности Баума, Абдулла попросил не беспокоить их некоторое время, добавив при этом совершенно лишнюю в подобной ситуации фразу: "если вы не возражаете".
До тех пор, пока они с Абдуллой не вошли в кабинет, Баум все время хранил на лице какую-то неестественную улыбку человека, которому очень плохо, но который совершенно не желает, чтобы об этом догадывались другие.
— Хорошо держится, бедняга, — подумал Абдулла. Радость от того, что он может быть чем-то полезен профессору, мешала Абдулле настроиться на серьезную и, скорее всего, долгую беседу.
— Я не буду отнимать Ваше драгоценное время и постараюсь как можно скорее изложить свою проблему, — сказал Баум после того, как Абдулла закрыл дверь в кабинет. — При этом у меня к Вам, уважаемый Абдулла Петрович, будет всего одна просьба. Не перебивайте меня, пожалуйста, до тех пор, пока я не закончу. Словом, все вопросы потом. Да и еще, — профессор умолк, словно размышляя, стоит ли ему продолжать. — хочется надеяться, что все, что я Вам здесь расскажу, останется между нами.
— Великий старик, — подумал Абдулла, а вслух произнес: "Конечно, профессор, я Вас слушаю". Абдулле уже самому нетерпелось узнать, что же случилось с Баумом.
В этот момент вошла Мадина с кофе, и на лице профессора опять появилась неестественная улыбка, исчезнувшая лишь после того, как за младшей женой Абдуллы захлопнулась дверь.
— Как Вам известно, — начал Илья Александрович, жадно отпивая из миниатюрной чашечки отменный йеменский кофе, — я занимаюсь исследованиями в области коранистики. Меня интересует, прежде всего, история создания тех или иных списков Корана, а также судьба переводов Священной Книги на разные языки. В силу специфики моей работы, мне регулярно приходится бывать в архивах и библиотеках. Особенно часто мне пришлось в последнее время посещать Публичку. Я думаю, Вы наверняка слышали о знаменитом собрании восточных рукописей в Публичной библиотеке. Несколько дней назад я наткнулся там на поистине бесценные рукописи, хранившиеся в запасниках и толком не отсистематизированные, то есть не внесенные в каталоги и известные мне списки. Я не буду Вам перечислять все, что я там обнаружил, — это займет слишком много времени, да и мало чем поможет решению существующей проблемы.
Слушая профессора Баума, Абдулла подумал: "Говорит, словно пишет научную статью. Решение существующей проблемы… Забавный старик".
А забавный старик, тем временем, продолжал свой академический монолог, нисколько не сбавляя темпов речи:
— Обнаружив такую гору малоизученных текстов, привезенных одним востоковедом еще в позапрошлом веке из Сирии, я был несказанно счастлив. В последний раз к этим рукописям притрагивались лет сто пятьдесят назад, если не больше, — поймав увлеченный взгляд Абдуллы, профессор покраснел. — Простите, я отвлекаюсь.
В ответ Абдулла преданно закивал головой: "Что Вы, Илья Александрович! Продолжайте, пожалуйста! Очень интересно!".
— Так вот, среди многочисленных рукописных книг, находившихся в десятилетиями не открывавшихся шкафах, мое внимание привлекла рукопись, представлявшая собой список Корана с сохранившимся титульным листом. Текст этот был написан почерком хиджази на пергамене. Рукопись имела вертикальный формат. По этим, а также ряду других признаков, касающихся, в частности, манеры написания некоторых букв, я решил, что передо мной список Корана восьмого-девятого века. Я сделал такой вывод, поскольку имел дело с другими рукописями, относящимися примерно к этому же временному периоду. По целому ряду внешних признаков обнаруженный мною список напоминал знаменитую рукопись, хранящуюся сейчас в Духовном управлении мусульман в Ташкенте. Более точной датировки я не мог дать, поскольку даже высокоточная техника в такой ситуации может ошибаться в датировке на целых сто лет. Не мне Вам объяснять важность подобной находки. В настоящее время в мире самые ранние копии Священной Книги относятся к первой половине восьмого века. Одна копия датируется примерно 712–713 годами, а две другие — 720 или 725 годом. Но данные тексты содержат лишь незначительные фрагменты, а тут передо мной лежал полный список Корана, составленный, быть может, примерно в те же годы.
Как известно, в течение двадцати лет после смерти Мухаммада его сподвижниками было подготовлено, по меньшей мере, пять версий текста Священной Книги. Редакция комиссии Зайда бин Сабита как раз и опиралась на одну из этих версий. Остальные же варианты текста Священной Книги были по приказу халифа уничтожены. После утверждения усмановой редакции между рукописями продолжали сохраняться некоторые различия. Это так называемые кира'ат (чтения). Данные различия объясняются тем, что изначально текст Корана писался без огласовок, названия сур присутствовали не во всех текстах. Первые мусульмане не добавляли к тексту Корана никаких пометок и обозначений, считая себя не вправе видоизменять слово Аллаха. Кроме того, в ранних рукописях Корана не существовало разделителей айатов. Поэтому эти и некоторые другие особенности позволяли сосуществовать нескольким вариантам чтения Священной Книги. В конечном итоге, было утверждено семь канонических вариантов чтения Корана. Все же остальные кира'ат подверглись опале. Какой вариант чтения был передо мной, мне как раз и предстояло определить.
Ничего не соображая от счастья в предвкушении предстоявших открытий, я аккуратно убрал рукопись в шкаф и пошел в буфет пить кофе. (Я всегда, когда нервничаю, пью кофе). Мне нужно было собраться с мыслями. Немного успокоившись, я вернулся в зал. Теперь я обратился к самому содержанию текста. Находившийся у меня в руках список значительно отличался от привычного для нас текста Священной Книги не только числом и порядком расположения откровений, но и отдельными словами и выражениями. Я не поверил своим глазам! Передо мной была рукопись, отличная от усмановой редакции! В рукописи было 118 сур, а некоторые айаты иначе как сенсационными, — Вы уж простите меня, Абдулла Петрович, за такую терминологию, — не назовешь. Например, в тексте рукописи содержались слова, недвусмысленно утверждающие права 'Али на власть в умме после смерти Пророка.[10]
9
У Пророка Мухаммада около сотни имен или эпитетов, равнозначных имени. Самый употребительный эпитет — Мустафа (избранник). В соответствии с традицией, установленной в средние века мусульманскими богословами, при произнесении наряду (или вместе) с именем Пророка Мухаммада эпитета "Мустафа" необходимая в остальных случаях формула славословия ("Да благословит его Аллах и приветствует!" и др.), может опускаться.
10
'Али ибн Аби Талиб (да будет доволен им Аллах!) — четвертый праведный халиф, двоюродный брат и зять Пророка Мухаммада. Развернувшиеся споры о праве на верховную власть между сторонниками и противниками 'Али привели к расколку в мусульманской общине (умме) на суннитов, шиитов и хариджитов. В доказательство права 'Али на верховную власть в умме шииты ссылаются на айаты Корана и многочисленные предания, соответствующим образом толкуя их.