Страница 32 из 48
Кто виноват, что, не терзая Лиги, не мог подобраться к горлу заклятого врага? Он ли сам, судьба ли…. Сил искать ответ на эти загадки не было. Желания — тем паче.
Отослав тэнокки, опустился в кресло, активировал карты. Вновь и вновь прокручивал разнообразные варианты исхода столкновения Эрмэ и Лиги.
Как ни крути, иного выхода не было.
20
Тих закат. Опускается на мир темнота всеми оттенками бархатной сини, накрывает постепенно. А в небесах появляются звезды — мелкие искорки света, дрожат, словно от холода.
В пространстве холод невыносим. Холоднее лишь в его сердце. Закрыть глаза, изгоняя память о рейде на Кианману. Отстраниться б, не помнить.
Налетели жалящими осами, ударили с неба, брали не силой — неожиданностью. Эх, легконогие, острозубые хищники! Смеялся Катаки, удивляясь тому, как просто, оказывается, бывает побеждать…. Лишь он один не смеялся, шествуя по обожженной земле победителем.
Летел над черной золой белый край одежд, подкатывала к горлу дурнота. И так знал, что увидят глаза. Только разве ж от этого легче? Тяжелый запах горелой изоляции и плоти, разорванные на куски тела. Не позволил он Кианману сопротивления. Первый же удар лазерной пушки пришелся по складам. Только кто ж знал, что так близко к складам будет поселок?
Впрочем, лжет, закрывая глаза на неприглядную правду. Знал, все знал! Списывал на несовершенство масштабирования! Да и если б не знал — все равно поступил бы так же, как поступил. Отдал бы тот же самый приказ, выполнил тот же маневр.
Только как тяжело помнить…. И как бы забыть кошмар!!!
Там, на Кианману, тоже разливался вечер. И кто-то тоже радовался умеряющей зной, тьме.
Закусив губу, вскочить на ноги! Подойти к высокому от пола до потолка, окну…. Прислониться лбом к прозрачной преграде, шепча, словно заклинание: «Видят Небеса, я не хотел…». Только самому невозможно поверить! Нельзя…
Обернуться на звук шагов, загоняя эмоции внутрь, маской прикрывая суть, маску накладывая на личину…, а где истинное лицо — и самому не сыскать! Скользнуть взглядом по темнеющей глади зеркала, рукой поправив растрепавшиеся пряди. Расправить плечи, шагнуть навстречу…..
— Господин Да-Деган, Аторис Ордо желает Вас видеть.
Коротко кивнуть, улыбнуться через силу.
— Пусть подождет, Илант, я сейчас спущусь. Предложи ему кофе, сигары….
Кивнул юноша, поспешил уйти…. Нет, не тот испуганный зверек, каким был после бунта! И этот научился носить личину. На губах — высокомерная усмешка, и холен, что любимый хозяйский кот. И все ж недовольство в глубине бархатных зрачков порою пышет жаром преисподней!
Много ли времени прошло? Да нет, не много…. Отстроен дом, почти отстроен…. Лишь кое-где продолжаются последние работы. И все равно, равносильно чуду. Стал дом, как был — открыт свету, воле, простору. Не нужно повышать голоса — чутко ловят его сами стены…. Только на сад без слез не взглянешь. Полны грязно — бурой тины арыки, многие деревья стоят обожженные, тянут к небу пустые ветки, словно молятся, словно грозят! На пруду тина и ряска, и беседки, что цветками лотоса отражались в воде, глыбами камня валяются у берегов.
Усмехнувшись, зажечь свет, посмотреть отражению в глаза, отмечая, что не прошли бессонные ночи даром. Залегли круги у глаз, осунулось лицо, бледны губы, бледны скулы. Словно покинула его жизнь.
Вздохнув, посмотреть на робкую тень в кресле у стены. Девчонка совсем! Единственная, выжившая из того поселка, на Кианману! Худее самой худобы. Глаза, что два провала! И такая в этих глазах тоска. Ненавидела б, было б легче!
Но и бросить ее не мог, не смел оставить корчиться на корке черной земли, иссеченную осколками металла, с глубокими рваными ранами, словно нанесенными сильной когтистой лапой! И добить рука не поднялась! Хоть и знал, что, возможно, так было б милосердней! Сколько дней старательно пытался удержать в хрупком теле гаснущую жизнь, словно мог вымолить этим у всех Богов Вселенной прощенье….
Нет, не вымолил. Только напоминание себе оставил. Как зарубку на коре дерева. Да только эта — шрамом на сердце.
Отвернулся к зеркалу, подвинул шкатулку с кремами, пудрой, румянами, усмехнулся вновь. Не решался спуститься вниз, на глаза Ордо, таким, как есть, словно после долгой-долгой болезни…. Или долгой изматывающей пьянки…. Не смел…. Прятал самого себя, возвращая бледной коже цветущий вид, рисовал обманный облик — полный силы, полный беззаботности и огня…
Отодвинувшись от зеркала, прошел по комнате. Волновалось сердце. Не кто-нибудь посторонний, чужой — сын пришел! Его сын! Только вот разговор у них не о том пойдет. И сына, как многих, приходится так же, за горло! И тут уж нельзя показать слабинку! И надо идти, надо….
Тихо вышел из комнаты, шел, не тревожа эхо. Тихо спускался по белой, мраморной лестнице, словно боялся чего-то. Словно крался следом неведомый зверь. Тень Эрмэ.
А Ордо пришел не один. Раньше, чем увидел — нюхом почувствовал воина, потом и заметил — в скоплении тени, за спиною Аториса. Неприметный, худощавый, кто не знал о воинах Империи — тому легко отведет глаза, примут не за охранника, за мальчишку.
— Добрый вечер, Аторис…. - подхватил дом звуки, понес слова, и Дагги сам испугался приветствия, понизил голос. — Давно я тебя не видел. О чем просить пришел? Опять о деньгах?
Поморщился Ордо, словно что-то кислое на зуб попало, посмотрел в глаза прямо, с дерзостью, с вызовом. Видно было — едва сдерживает себя, едва-едва….
Усмехнуться в ответ на это, опуститься в кресло, неторопливо расправляя складки белоснежного, украшенного вышивкой шелка, рассматривая искусно вышитые бледной, разве чуть розовеющей нитью бутоны, с легким оттенком малахита — стебли с листвой….
— И зачем я выпустил тебя из форта? — тихо проговорил Ордо. — Коего дьявола? Что за дурь тогда мне в голову взбрела…. Говорил же Энкеле….
— Не выпустил бы, идти кланяться не к кому б было, — оборвал его Да-Деган. — А когда идти некуда, это, Аторис, — финал. Это финиш! Так что счастье твое, что послушал себя, а не Энкеле. Не тяни время, говори, что за нужда тебя привела! Подумаю. Может быть, помогу. Не чужие ведь люди…. Десять лет твою спиногрызку воспитывал.
Усмехнулся Ордо. И у этого в очах волчье зарево, хмельной огонь! Сила вперед бежит. Раньше, правда, теплом веяло, и в глазах — темных, бархатных, с золотыми искрами, словно отблесками дальнего костра, мечта плескалась. Только украли мечту, и тепла не стало…
— Прошлое, стало быть, вспоминаешь, Дагги?
— Вспоминаю иногда, на досуге… — отмахнуться от слов легко, как от мухи, придавая легкомысленность тону. Нет, не на досуге! Всегда! Мог бы, поплыл бы против течения, лишь бы вернуться. Да только не ходит время вспять…. А в глазах, серых как лед — тень. Усталость…. Указать на кресло подле себя. — Да ты не бегай. Аторис, сядь. Поговорим.
Сел Ордо, взгляда не отвел. Смотрел, словно взвешивал, словно думал, стоит ли!
— Ты Хэлдару деньги обещал…, - проговорил Ордо. — От слов своих не откажешься?
— Не собираюсь, пока. Хэлдар планы приготовил? Пусть несет. Сам посмотрю и решу… Только, Аторис, мастерские — то глупость. Мелко плаваете. Деньги есть у меня. Можно верфь заложить. Хэлдар, хоть и балбес, каких поискать, все же гений. Я б рискнул, пожалуй. Ты что на это скажешь? Корабли бы строили, прибыль делили. Не ты б к контрабандистам кланяться бегал. Они б к тебе на поклон пошли.
— Мягко стелешь….
Усмехнуться в ответ, усмехнуться почти что ласково, но не скрывая ядовитой едкости и злости, пожать плечами…
— Не хочешь, как хочешь. Другое место найдем. Локти кусать будешь!
— Ученый я, — отозвался Аторис, — бесплатный сыр, он только в мышеловке. Знаю, что мне по силам, что нет. А про тебя говорят, что ты последнюю шкуру снять способен….
И вновь, улыбнуться, опустив ресницы. Встав пройти по комнате, из угла в угол, неспешно, не торопясь.