Последняя надежда творцов

Глава 12

Напарники провели в Цоргеле неделю. Осмотрели медеплавильню, шахту горючих сланцев, отдохнули. Кондрахин внимательно ознакомился с учебниками для птенцов. Поклонники Кошру знали о множественности миров, о строении звездных систем, о законах физики. Ни о самом Создателе, ни о его сподвижниках в учебниках ничего не говорилось. Это знание передавалось только на словах. Даже в библиотеке храма ни одна из книг прямо учения Кошру не излагала.

Сувело, как и при первой встрече, восторженно смотревший в рот Юрию, разъяснил ему, чем занимаются жрецы. Он, жрец космоса, пытался уловить бродящие в глубинах Вселенной отзвуки действий Кошру и ему подобных. Жрецами космоса становились особо чувствительные конды, погруженные в мир восприятия потоков космических энергий. Сувело мог видеть энергетические потоки не только вокруг себя, как Кондрахин, но и в глубинах космоса.

Жрецы смерти противостояли колдунам. Они, являясь сильными телепатами, ограждали поселения сторонников Кошру мыслезащитой, вступали в поединки воли с враждебными колдунами. Жрецы распорядители присматривали за хозяйственными делами, а жрецы-надзиратели — за изучением вопросов постижения истины. Хоть Юрия и признали пророком, никто не спешил приобщить его к постижению истины. Как он вскоре понял, они с Овиту оставались в городе козопоклонников чужаками. Их чуждость распознавалась местными жителями сразу. И дело было не в одежде, не в манере разговора.

Что-то иное, приобретаемое длительным обучением и непостижимое постороннему взгляду, связывало поклонников Кошру между собой. Друг к другу поклоняющиеся голове козы относились, как птенцы одного выводка.

В городе Кондрахин во множестве встречал самок: в храме, в учебных классах, даже на плавильной фабрике. Они трудились наравне со всеми, и землянин не мог сказать, что здесь они находятся в подчиненном положении. Птенцы разного возраста бегали повсюду, приставая ко взрослым с вопросами и просьбами. Взрослые снисходительно-терпеливо выслушивали их, совершенно не раздражаясь.

Левых самцов в городе оказалось подозрительно мало, но потом Кондрахин узнал, что большинство их занималось добычей медной руды и перевозкой готовых изделий в другие города Кошру. Небольшой отряд воинов, всего пятнадцать мечей, ежедневно совершал воинские упражнения. Фехтовали они неплохо, но стрелять из лука умели всего двое.

— Нам больше не надо, — ответил на вопрос Юрия Л'дари, — если набежит мелкая шайка какого-либо удалого колдуна, двоих лучников хватит, чтобы его пристрелить. О приходе большой армии нас предупредят.

— Бывает, что на ваших единоверцев нападают люди Оорда?

Жрец смерти нехотя ответил, не скрывая недоверия:

— Иногда приходят большие отряды колдунов или чародеев, что служат магу. Но командуют ими всегда не они сами, а кто-то из мелких подручных. Чаще нападают отряды левых самцов, которые обходятся без колдунов. С этими хуже всего. Остановить их мысленным приказом невозможно, а бьются они умело. Они разграбили немало городов, а Оорд всегда оставался в стороне.

— Кто-нибудь из жрецов смерти ордена способен проследить, где сейчас маг?

— Об этом спроси в Олохене, — невежливо буркнул жрец, уходя. Л'дари не считал нужным скрывать неприязненного отношения к Юрию. В Олохен, центр религиозной мысли ордена Кошру, они собирались выйти через три дня. С новоявленным пророком отправлялись четверо из пяти жрецов Цоргела, оставляя в городе лишь Окимо.

Овиту, которого в храм и классы не пускали, болтался по улицам, общаясь с ремесленниками и торговцами. Он поделился с напарником наблюдениями:

— Горожане очень знающие конды. Колдовства здесь не признают, только жрецам разрешено такое искусство, зато во всем остальном они весьма сведущи. Богатый город — и ничего лишнего, все для жизни. Заметь, они даже не посмотрели на твои самоцветы, зато инструменты взяли, не торгуясь.

Кондрахину вдруг на ум пришла следующая мысль: "А существует ли на Иоракау литература или театр? Картины, архитектуру, украшения, статуи я видел. Надо спросить."

Литература существовала. Овиту доводилось читать книги, повествующие о несчастной жизни самок в гареме нелюбимого правого самца. Подобные творения и писали и читали преимущественно самки, правые самцы к чтению выдуманных историй интереса не проявляли, они больше уважали книги полезные — содержащие важные советы, карты, реально происходившие военные или политические истории. Но вообще книги среди кондов почитались редкостью. Театра конды не знали, а выступления певцов были в большом почете.

Для путешествия в Олохен собрали небольшой отряд. Четыре жреца, напарники, трое левых самцов: Таду, Ререно, Цако. Девять спутников, из которых лишь Юри и Ререно имели боевые мечи, Цако — охотничье копье, да Овиту — кинжал. Юри нес с собой еще и лук с десятком стрел. Из Цоргела экспедиция направилась на юг, намереваясь свернуть к западу после медной шахты. Все, и старший жрец не стал исключением, несли груз, предназначавшийся для работников шахты. Все поровну. Но собственные вещи отряда: разборную лодку, инструменты, снасти, продукты несли только левые самцы.

До шахты шли по пескам два дня, быстрым шагом. Идущий последним, Цако куском шкуры заравнивал оставляемые ими следы. Спрятанную среди россыпей скал шахту, не зная дороги, найти было невозможно. Возле огромной кучи извлеченной породы отряд остановился. Сняли и положили возле низенькой — по пояс — каменной ограды свой груз. Старший жрец, приказав остальным отдыхать, перелез через ограду и ушел в скалы. Оттуда вскоре вышли несколько левых самцов и молча забрали груз. Один из них поставил снаружи ограды бутыль с водой.

Путешественники пустили воду по кругу. Взяв переданную ему бутыль, Юрий ощутил беспричинную вроде бы радость. Его реакция не осталась незамеченной.

— Тебе уже приходилось держать в руках изделия из стекла?

Вопрос Л'дари больше напоминал по тону допрос. Юрий не знал, насколько широко используется на Иоракау стекло. Ранее он его в этом мире не встречал, ссылаться же на свой земной опыт не хотелось. Врать же телепату — дело безнадежное.

— Не в этом мире.

Кондрахин ответил, вызывающе глядя на жреца смерти. Их взаимная неприязнь не была секретом, но оба ограничивались мелкими колкостями. При этом Кондрахин, даже с помощью Овиту, так и не смог понять, почему Л'дари невзлюбил его практически с первого взгляда.

Жрец смерти больше вопросов не задавал. Насколько землянин мог понять, к нему испытывали неприязнь также Игасе и Ререно. Первый — по причинам, Кондрахину пока недоступным. А вот Ререно, боец, явно не переносил самостоятельности Юрия. Каждый раз, когда землянин высказывал свое, отличное от жрецов мнение, Ререно с надеждой поглядывал — не поставят ли зарвавшегося выскочку на место?

После привала Белас скомандовал:

— Слушайте меня. Мы отправляемся через пески и водные пути в Олохен. Путь проходит по землям, где находятся недружественные поселения. Кроме того, Юри и Овиту в ссоре с Оордом. Их ищут, и идущие с ними подвергаются не меньшей опасности. По правилам нашего ордена, в случае войны верховенство переходит к жрецу смерти. Не принадлежащие к нашему ордену Овиту и Юри согласились путешествовать с нами, они даже попросили нашей помощи. На время странствия до Олохена они должны подчиняться жрецу смерти в той же степени, как и все остальные. Л'дари, теперь отрядом руководишь ты.

Для начала жрец смерти распорядился распределить груз и обязанности. Первым в цепочке шел Цако, проводник и охотник. За ним следовали поочередно или Игасе или Овиту, чувствительные к распознаванию колдовства. Сзади, через два десятка шагов, двигалась основная группа: остальные жрецы, Ререно, Таду. Для Юри главарь отряда отвел место в арьергарде, в трех десятках шагов позади основной группы.

Цако, как и Юрий, шли почти что налегке. Остальные несли груз соответственно своим возможностям. Юрий получил приказание, пользуясь скрытой мысленной связью с Овиту, придерживать идущих впереди, чтобы они не оторвались.