Ожидание Двойной Кошки

— Вероятно, это связано с целью ханского посольства, — предположил я.

— И это тоже, — согласился герцог, — но есть куда более веские причины. О них я скажу чуть позже, когда выслушаю тебя. Ну, а начнем, пожалуй со сватовства. Здесь мы — союзники. Признаться, мне очень выгоден прочный мир с Смаленом. Ты знаешь, наверное, что между мной и королем есть некоторые трения, и каждый из нас пытается разыграть смаленскую карту. Теперь у меня, в Транке, объявился мастер Хоробка. Это неспроста, что-то они задумали нехорошее, а что, я не знаю. Выслать его я не имею права, если не хочу пойти на прямой конфликт с королем. А это чревато гражданской войной. На моей стороне сила военная, на его — колдовская. Ты, наверное, успел оценить моих гроссведунов. Конечно, многие сейчас на границе, но они не сильнее присутствующих на балу.

Пока не я понимал, куда клонит Великий Герцог. Он словно разговаривал сам с собой, и его непредсказуемая мысль следовала случайным ассоциациям.

— Мне сообщили о твоем столкновении с ханским патентованным колдуном, из которой ты вышел победителем. Кому из гроссведенов герцогства это по плечу? То-то, — герцог одобрительно кивнул в ответ на мою смущенную улыбку. — Скажу короче: я желаю, чтобы ты занял приличествующее тебе место среди моих гроссведунов. Не обязательно прямо сегодня, сейчас я хочу лишь услышать от тебя определенный ответ. Либо ты отказываешься однозначно, либо в принципе ты согласен. О деталях поговорим потом.

Ого! — подумал я, — Карьера моя просто головокружительна. Если так пойдет дальше, через год, пожалуй, стану принцем, а то и королем. Однако, разведка у герцога поставлена основательно.

— Но у меня обязательства перед ханом, — осторожно напомнил я.

— И ты их выполнишь. Разве хан принуждал тебя к дальнейшей службе? Напротив, приняв во внимание твои отношения с патентованным колдуном, он будет только рад, если ты покинешь Ка-Смален. Но, ответь: ты согласен с моим предложением?

— Принципиально — да.

Герцог облегченно откинулся на спинку стула и улыбнулся

— Мне пора возвращаться с гостям, иначе пойдут пересуды. Жду тебя завтра к обеду, слуги будут предупреждены.

Мне хотелось спросить, на какой день назначена процедура сватовства и где она будет происходить, но герцог уже выходил из кабинета.

Перед сном я еще раз встретился с бароном Шурром. Содержание своей беседы с Великим Герцогом я ему, естественно, не раскрыл. Зато сам задал вопрос, который собирался адресовать герцогу. Шурр пояснил, что по знатности делегации — не особой, прямо надо сказать — им придется ожидать еще несколько дней. Если бы приехал сам хан, или любой из его братьев, встреча состоялась бы немедленно.

— Кстати, ты видел Белуанту? — спросил я.

— Конечно, видел. А почему ты спрашиваешь?

Действительно, с чего это бы мне интересоваться? Как бы иначе хан послал его с таким поручением? Племянницу герцога барон Шурр видел, а вот Кайтар, наверняка, — никогда. Понемногу во мне стало укрепляться подозрение.

На следующий день мне достаточно простым способом удалось избавиться от общества Офедра. Они с мастером Хоробкой явились ко мне поутру, пьяные и веселые. Мастер Хоробка, едва ворочая языком, предложил отпраздновать освобождение из герцогских подземелий. Пьян он был настолько основательно, что после первого же бокала свалился под стол и заснул. А Офедр требовал продолжения банкета. Я напоил его до положения риз, что потребовало некоторого времени. Крепких спиртных напитков на Середе не знали, и гвид выдул не менее пяти литров разных вин и местного сидра, внешне не пьянея. Спасло меня то, что он пил все подряд, тогда как я ограничился одним видом вина. Можно было бы просто отдать ему мысленный приказ заснуть, что я и сделал, но на пьяного Офедра такой приказ не подействовал. Что тому виной — свойства ли местных вин или другая причина, не знаю.

К герцогскому столу я успел вовремя. На обеде присутствовала вся семья, то есть сам Великий Герцог, его супруга, маленькие дочки и племянница. Я уже знал, что сын герцога пострадал от нежити и продолжал безнадежное лечение, а других детей мужского пола Великие Светлые им не послали. Так что Белуанта приходилась герцогской чете, скорее, дочерью, чем племянницей.

За обедом я хорошо разглядел девушку. Без украшений она еще больше напоминала Кайтар. И всё же мой взгляд находил мелкие различия. Чуть-чуть иная линия рта, другая посадка головы. Но, главное, обе девушки, которых я мысленно сравнивал, совершенно не походили друг на друга характерами. Кайтар задумчивая, могла часами молчать. Белуанта, напротив, оказалась болтушкой.

— Признайся, Юркай, — доверительно спрашивала меня она, — хан, действительно, не урод? Его приближенные наверняка приукрашивают…

— Даже очень симпатичный молодой человек, — заверил я, — высокий, лицо мужественное.

Герцог с супругой не мешали нашей беседе.

— А правда, ханский дворец лучше и больше нашего? — вновь приставала с расспросами Белуанта.

Сердясь на неугомонную девчонку за то, что она не дает мне поесть, я сдержанно отвечал:

— Он не величественнее, а нарядней. Его выстроили специально для приемов и балов. Сам хан там не живет.

Судя по ее вопросам, Белуанта давно уже в мыслях дала согласие на брак с ханом.

Герцог насытился и решительно встал.

— Пойдем-ка, Юркай, потолкуем за стаканчиком-другим лучшего вина из моих подвалов.

К неудовольствию Белуанты, не удовлетворившей в полной мере своё любопытство, мы прошли в личный кабинет герцога — не тот, где мы разговаривали вчера, а в крыле замка на втором этаже, отведенном для проживания правителя. Видя, что я задержался у двери, разглядывая невидимое обычному человеку охранное заклятие, герцог сказал:

— Мои ведуны уверили меня, что это очень надежная охрана. А твое мнение?

— Неплохо сделано, но есть очень важный недостаток. Поговорим позже.

Закрыв за собой дверь, герцог вопросительно взглянул на меня.

— Заклятие, охраняющее Ваш кабинет, распознает злобу, ненависть и тому подобное. Построено оно так, что даже самому опытному колдуну, если он не причастен к его созданию, потребуются долгие часы, чтобы его уничтожить. Но слыхал ли герцог о людях, взятых под контроль? По сути, они на какое-то время лишены разума и не испытывают чувств.

— Слыхал, — кивнул герцог, — потому и держу вооруженную охрану на каждом этаже. Не все знают, что на за годы моего правления было предотвращено четыре покушения на меня. Можешь ли ты усилить заклятие?

— Я могу наложить поверх собственное, как раз и предназначенное для случаев, о которых я упомянул. Только не гневайтесь, Ваше Высочество, но в состоянии беспамятства Вы сами не сможете попасть в собственный кабинет.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — рассмеялся герцог.

Он провел меня к столу, на котором красовался высокий стеклянный графин с рубиновым содержимым и два серебряных кубка с вензелями Великого Герцога. Из вежливости я отпил глоток. Господи, что за дрянь они здесь пьют! Я, конечно, не знаток, но…

— Хочу кое-что сказать, — произнес я, отставляя кубок. — Как раз после близкого знакомства с племянницей Вашего Высочества я припомнил одно обстоятельство.

Герцог выжидательно молчал.

— Большую часть пути от качкарской границы я проделал в обществе серого гвида и его спутницы — начинающей колдуньи из Качкара. Гвид сопровождал ее в Транку, об обмане не может быть и речи — я оказался их попутчиком случайно. А теперь главное: молодая колдунья Кайтар внешне — копия Белуанты. Случайность? Мало верится в подобную случайность.

— Кто он, этот гвид? Можно ли как-то выйти на его след?

— Зовут его Офедр, и он сейчас в Транке. Ваше Высочество сейчас намерено допросить его с пристрастием? Напрасно, я думаю. Он ничего не знает. Доставил в свое время девушку в Транку, сдал с рук на руки и отправился восвояси. Его арест или исчезновение лишь насторожит мастера Хоробку.

Герцог нахмурился.